С Леночкой-маленькой Вероника рассчитала все верно: дочь росла именно такой, как хотелось. Но оказывается, если любишь двоих людей одинаково сильно, любовь эта не уравновешивает сердце. Она рвет его пополам! И теперь она металась между Леной-большой и Леночкой-маленькой и не знала, как быть.
Ма, а потом ты опять улетишь на свою звездочку?
Вероника вздрогнула.
А ты не хочешь, чтобы я улетала?
Девочка энергично замотала головой, и золотистые протуберанцы вспыхнули солнечной короной. Вероника решилась.
Тогда я останусь с тобой. Ты моя самая лучшая звездочка.
Я Мышонок, а не звездочка, тут же возразила та.
Правильно, Мышонок. Спи.
Она еще раз поцеловала дочь. Уменьшила яркость ночника, тихонько пошла к своему дивану, легла. Вот так завтра отправить рапорт в управление, и готово. Уговаривать остаться ее не будут. Тоже мне, косморазведчица выискалась! Да на ее место вмиг сотню претендентов найдут. И пусть себе летают. А она останется дома. Устроится к маме в лабораторию или преподавать в университете. Это она позже решит. В любом случае, она каждый день будет рядом с Мышонком, с Леночкой-маленькой И потеряет навсегда Лену-большую.
Потеряет? Чтобы терять, нужно иметь.
Мама Мамочка
Кровавое облако наваливалось на нее всей своей многометровой громадой, душило, но она не сдавалась, карабкалась, протискивалась сквозь его вязкую толщу.
Мамочка!..
Сил не было никаких. Вероника стиснула зубы, упрямо рванулась вперед. Туда, где отчаянно звал ее Мышонок
Наконец получилось разлепить веки. И почти в тот же миг в комнате вспыхнул свет, заставив на секунду снова зажмуриться. Вероника с трудом перевела дыхание, села.
В распахнутой настежь двери застыли родители, а рядом с диваном стояла Мышонок, одной рукой дергала за рукав маминой пижамы, другой терла зареванные глаза.
Что Что случилось?!
Леночка кричала
Вероника схватила дочь за руки.
Маленькая моя, что такое?
Мама, не умирай, пожалуйста!
Похолодев от ужаса, Вероника соскользнула на пол, на колени. Прижала к себе дочь.
Что ты такое говоришь?! Тебе приснилось что-то нехорошее?
Не приснилось
Леночка проснулась посреди ночи оттого, что хотелось пить. Сначала думала похочется и перехочется. Затем что хорошо бы пойти в столовую и выпить водички или сока. Она ведь уже не маленькая, ей целых пять лет исполнилось! Но в столовую нужно спускаться по темной длинной лестнице. Нет, Леночка не боялась темноты. Но бабушка не разрешает ночью ходить по лестнице, потому что можно упасть. Если бы с мамой
Будить маму Леночка не хотела. Вдруг мама обидится, передумает и улетит на свою звездочку? Так и лежала, мучилась жаждой и боязнью обидеть маму.
А потом Леночке показалось, что в комнате не один ее ночник горит. Еще что-то светится там, возле маминого дивана. Что, если мама не спит, светит зачем-то фонариком? Позвать? Но позвать это значило разбудить.
Леночка осторожно слезла с кровати. Тихонько, на цыпочках, пошла к дивану. Она не станет будить, только посмотрит, спит мама или нет
Это не фонарик горел. Мама, странно неподвижная, непохожая на себя, чужая, светилась! Леночке стало страшно. Позвала, сначала тихо, затем во весь голос:
Мама Мама!
Мама не шевельнулась. Леночка осторожно коснулась ее руки. Холодной и твердой, будто сделанной из камня. Леночка никогда не была трусихой. Но сейчас она испугалась, сильно, по-настоящему. Не за себя испугалась за маму. И закричала:
Мамочка!
Через полчаса Лену успокоили общими усилиями, уложили спать. А взрослые собрались внизу, в столовой. Бабушка капала валерьянку для перенервничавшего дедушки и размышляла вслух:
Не нравится мне этот сон. Ох неспроста он. Может, стоит психоаналитику ребенка показать?
Она волновалась за внучку. И дедушка волновался. А Вероника
Мама, не сгущай краски. Ничего страшного не случилось ведь? Перерастет.
Не знаю, не знаю. Ты, конечно, мать, решать тебе, но я бы задумалась.
Вероника и задумалась. Только что пережитый кошмар, странная слабость. И сны тот, трехнедельной давности, в лунном челноке, и сегодняшний. Все выстраивалось в один ряд. Не с Мышонком происходило что-то нехорошее с ней!
Горгона добралась-таки до нее. Или никогда не отпускала?
Иван Круминь. Горгона, объект «Кольцо», 217-й день экспедиции
Экспедиция заканчивалась. Теперь окончательно и наверняка. Последняя серия полевых изысканий почти ничего не добавила к отчету. Кратер оказался обычной грядой гранитных скал, каменные россыпи внутри темного круга были такими же кварцем и полевым шпатом, что и за его пределами, спуск на дно ущелья не дал новых результатов. И сейсмограммы показывали, что «кольца» и нет никакого заурядный участок полярного щита. Никаких тайн, никаких загадок.
Разве что «облако» стояло особняком в этом ряду. Объяснить его природу не получилось, странное вышло с забором проб. Киберзонд уверенно погрузился в клубящуюся массу, не оставив следа на ее поверхности, и связь с ним тут же прервалась. Круминь мысленно простился с автоматом, но минут через пятнадцать тот выкатил обратно, вполне исправный и управляемый. Исправный-то исправный, однако во время «прогулки» кибера внутри облака ни с одного датчика сигналы не записывались, а пробосборники оказались до верху заполнены дистиллированной водой необычного изотопного состава, но без малейших следов красителя. Облако будто издевалось: хотите верьте, что я из водяного пара состою, хотите нет. Коцюба верила и рвалась заглянуть за алую завесу. Круминь не верил и не пустил. Скрывалось за всеми этими находками что-то неправильное, необъяснимое. И не только объект «Кольцо» был неправильным вся планета.
Приказ о завершении экспедиции экипаж выслушал с облегчением. Устали люди, вымотались за двадцать три недели полевых изысканий. Последняя, сверхплановая серия особенно тяжко далась. Вроде бы и не происходило ничего необычного, но алая стена, маячащая на горизонте, давила на психику. Даже Коцюба не возражала, что изыскания пора сворачивать. Смирилась с тем, что разгадать загадку этой планеты с наскока не получится. В конце концов, пусть ученые на Земле головы сушат. Они у них большие, много ума вмещают. Для разведэкспедиции задерживаться на Горгоне смысла не было.
И лишь в глазах Ярославы Круминь увидел вопрос. Но на него ответить он мог только наедине. Если вообще мог ответить.
Он зашел в каюту пилота, когда по корабельным часам был поздний вечер. Молча присел на кушетку. Ярослава стояла спиной к двери, расчесывала волосы. Спросила, не оборачиваясь:
Значит, завтра последний день?
Да, завтра сворачиваем лагерь и уходим с орбиты.
И каково твое мнение обо всем там, внизу?
Круминь помедлил.
Оно покажется странным, мое мнение.
Боишься высказать? Ярослава закончила с волосами, связала их в хвост и присела рядом. Помочь? Ты думаешь, что объект «Кольцо» искусственного происхождения.
Вместо ответа он тихонько погладил ее сильную и нежную руку.
Слава, я хочу, чтобы ты завтра осталась на корабле.
Боишься, что завтра что-то случится? Ты думаешь, что если там в самом деле что-то есть, то сможем ли мы уйти так легко? Отпустят ли нас?
Она вслух говорила то, что Круминь не решался произнести даже мысленно. Поморщившись, он качнул головой:
Зачем так категорично? Приборы не фиксируют никаких отклонений
Приборы это костыли для наших органов чувств. Человек самый точный прибор.
Так что, бросить лагерь и улетать сегодня?
Ярослава заглянула ему в глаза. Два ярких, теплых солнца.
Я не знаю, Ваня. Я не знаю, что должно произойти. И поэтому тоже боюсь.
Он обнял ее за плечи, притянул к себе.
Слава, оставайся на корабле. Я обещаю вернуться и никого не потерять внизу. Но если завтра что-то случится Тогда мне останется надеяться только на тебя.
Елена Коцюба. Земля, пансионат «Сосны», 30 июля
Лена проснулась резко, как от удара. Села в постели. В коттедже было темно, светящийся циферблат часов показывал час сорок две. Андрей мирно посапывал рядом, вокруг были знакомые, земные вещи: подушка, одеяло, кровать, тумбочка, часы. В глубине комнаты угадывались шкаф, столик с лежащим на нем компом, стул, тиви-панель на стене. За окном поблескивало серебристой лунной дорожкой озеро. «Все хорошо. Я дома, я на Земле». эта мысль почему-то оказалась хрупкой и ненадежной, как соломинка, за которую хватается утопающий. «Все хорошо. А то был всего лишь сон. Ночной кошмар».
Нет, обманывать себя бесполезно. Она вспомнила это вчера в лесу, и тогда она не спала. Теперь оно вторглось в сон яркими, отчетливыми до мельчайших подробностей картинками
Пологие склоны кратера проносятся под днищем шлюпки. Надвигающаяся стена жутковато-алой пены. Три изломанные фигурки в скафандрах лежат на камнях, среди разбросанного оборудования. Изображение наплывает, приближается. Самая маленькая фигурка прямо перед глазами. Она упала на спину, голова запрокинулась назад, свесилась с камня. Сквозь прозрачный щиток гермошлема видны короткие светлые волосы, закушенные губы, темная струйка, бегущая из уголка рта вверх по щеке, к виску. А в широко распахнутых серых глазах такая боль
Холод заставил очнуться. Холод и мерзкая, не унимающаяся дрожь. Пижаму бы в самый раз Нечего и мечтать! Уже и не вспомнить, когда у нее в последний раз была пижама: «Я закаленная!» Лена приподнялась, дотянулась до стула, нащупала Андрееву майку. Все лучше, чем ничего. Натянула, забралась с головой под одеяло.
«Что же я вспомнила? Не было такого! А что было?» Она постаралась с подробностями прокрутить в памяти завершение экспедиции.
Последний день на орбите Горгоны. Суматоха, как обычно Дальше! Они в стасис-отсеке. Последний дружеский поцелуй, и Вероника закрывает за собой люк Дальше! Они в пространстве Земли, проверяют отчеты, упаковывают личные вещи. Ника прыгает как маленькая от радости по видеосвязи говорила со своим Мышонком. Ждет не дождется, когда сможет подхватить дочь на руки Дальше! Орбитальный док, санитарный патруль Дальше! Лунная база, карантин. Две недели безделья и ежедневных медицинских процедур Дальше! Лунный челнок, космовокзал, довольное до безобразия лицо Андрея. Ника, убегающая к вагончикам монорельса. Живая и здоровая. «Пока! До встречи!»
Все правильно, именно так и было. Как же это стыкуется с тем, что она вспомнила? И вновь удар изнутри. Запрокинутое застывшее лицо, темная струйка, широко распахнутые глаза. Остановившиеся, невидящие Мертвые.
Елена куснула щеку. Стоп, нельзя давать волю эмоциям, нужно сосредоточиться. Итак, последний день на Горгоне. Их пятеро: она, Круминь, Вероника, Медведева и Коновалец. Командир торопится, хочет быстрее разобрать оборудование и вернуться на корабль. Пока шлюпка снижается, распределяет обязанности. Пристинская, Маслов и Коновалец А откуда там Маслов? У него ведь вахта на корабле, в паре с Булановым. Он всю неделю встречал и провожал их с кислой миной. Нет, все правильно, в последний день Круминь взял Маслова вместо Медведевой. Здесь все в порядке, это она помнит отлично. Пристинская, Маслов и Коновалец остаются демонтировать лагерь в кратере. А они с командиром летят за сейсмодатчиками к ущелью. Круминь аккуратно сажает шлюпку на дно. Они собрали приборы, загрузили их и