А потом Вероника влюбилась. Влюбиться в собственную подругу подумаешь, что в этом особенного? Не она первая, не она последняя. Просто не ожидала, что это случится с ней. В школе и в университете она слыла пусть не первой красавицей, но девушкой симпатичной, недостатка внимания со стороны парней не испытывала никогда. Некоторым отвечала взаимностью. Но там получалось все легко и понятно. А здесь
Ленка была напористая и нетерпеливая, резкая и прямолинейная, самолюбивая и высокомерная, жесткая, иногда жестокая и несправедливая. Ленка была самой лучшей на свете! И слепой, как крот. Она не видела взгляды, которые украдкой бросала на нее подруга, не слышала вздохи и обмолвки. Она была полностью погружена в учебу и планы на будущее.
Вероника терпела долго. Сначала старалась выбросить эту блажь из головы. Когда поняла, что не блажь, все равно терпела. Но перед окончанием курса, накануне выпускных экзаменов, решилась. В конце концов, что это за «односторонняя» любовь такая получается? Почему она должна стесняться своих чувств? Не в двадцатом веке живем!
Объяснения в любви не получилось. Несколько фраз, исподволь, издалека, и Вероника поняла не было в обширных, далеко идущих планах Коцюбы места для возлюбленной. Там и близкая подруга едва умещалась.
И Вероника бросилась в омут любовных приключений с кем попало, лишь бы забыть, лишь бы не думать! Как экзамены сдала, непонятно. Но когда дошло дело до распределения, выяснилось, что она беременна и ни о какой косморазведке речи пока быть не может. Потом короткое невнятное замужество, потом
А потом Коцюба вернулась из своей первой экспедиции и заглянула к ней в гости. Ничего не прошло и не забылось! И следующие семь месяцев столько длилась вторая экспедиция Елены стали для Вероники временем томительного, невозможно томительного ожидания новой встречи. И когда подруга улетела от нее в третий раз, она поняла, что не выдержит так. Что должна быть рядом с Ленкой, просто рядом, без всякой надежды на что-то большее. Пусть это подло и гадко, но Мышонок не смог удержать ее на Земле.
Пирог получился именно таким, какой нравился Веронике. Какой попробовала впервые год назад, когда приехала в большой белый дом на берегу моря на «смотрины» к Круминю. Пышный, румяный, поблескивающий шоколадной глазурью. В этот раз его украшал целый лес разноцветных свечей. Вероника бросилась считать их, едва вошла в кают-компанию и увидела это чудо. Свечек было восемнадцать.
Маловато? спросила она, неуверенно оглянувшись на гостей, толпившихся в дверях.
Маловато?! тут же возмутился Маслов. Смотри, какой огромный!
Свечей маловато!
В самый раз, качнул головой Степан. И тут же распорядился: Дуй!
Дуй! поддержали все хором.
Вероника дунула что было силы. Пламя на свечах заметалось, погасло На всех, кроме одной. Сердце нехорошо екнуло.
Ой, одна не потухла! Счастья не будет
Ярослава быстро шагнула вперед, наклонилась к пирогу, дунула, гася свечу:
Это тебе показалось. Все погасли!
Ну если так Прошу за стол!
Командир, а можно по такому случаю слегка нарушить сухой закон? подмигнул Степан, вынимая сверток из-за спины.
Если слегка, то нарушай.
Семейные праздники в косморазведке отмечали по-разному. На «Христофор Колумб» Круминь принес традицию праздничного застолья. А какое застолье без бутылочки хорошего сухого вина? Так что вопрос бортинженера был чисто риторический для соблюдения субординации.
Тогда подставляйте фужеры. Токай Фриулано шестого года, никто не возражает? Эй, Витек, ты куда свою посуду прячешь?
Я не пью вино.
Что, «патриот»? Сейчас расскажу анекдот в тему, слушайте. Однажды встретились Капитан Мереж и Капитан Хаген. Капитан Хаген и спрашивает: «Витольд, а сколько ты водки за экспедицию выпить можешь?» «Не знаю, не проверял». «Десять бутылок выпьешь?» «Десять выпью». «А двадцать?» Капитан Мереж задумался. Потом говорит: «Пожалуй, и двадцать». «А сто?» «Если экспедиция удачная, то и сто одолею». «А по-взрослому? В галактическом, скажем, масштабе?» «Нет, так я не могу!» «Почему?!» «Я же патриот! Пью исключительно Старокиевскую. Где ж ее в галактическом масштабе-то взять?»
Ой, Степа, успеешь ты с анекдотами, остановила его Ярослава. Скажи лучше тост. Что-нибудь хорошее для именинницы.
Это запросто и с превеликим удовольствием! Никочке я готов хорошее говорить не только по поводу, а хоть и каждый день!
Степан поднялся. Открыл было рот, но неожиданно засмеялся.
Ты чего? Коцюба подозрительно уставилась на бортинженера.
Думал что-нибудь остроумное сказать, но ведь всегда успеется. Ника, будь вечно такой молодой и счастливой, как сегодня!
Это тост? И всего-то? презрительно скривилась Елена. Хотела выдать что-то особо язвительное, но не успела. Остальные дружно зазвенели фужерами.
Думал что-нибудь остроумное сказать, но ведь всегда успеется. Ника, будь вечно такой молодой и счастливой, как сегодня!
Это тост? И всего-то? презрительно скривилась Елена. Хотела выдать что-то особо язвительное, но не успела. Остальные дружно зазвенели фужерами.
Спасибо. Вероника улыбнулась. Я постараюсь. Хотя не представляю, как это у меня получится.
А что, здорово навсегда остаться молодой, фыркнула Коцюба. Я бы не отказалась! Вы представляете, это же вечная
Дзан! звон разбившегося хрусталя оборвал ее. Медведева виновато развела руками:
Извините.
Ничего, посуда бьется на счастье, заверил ее Степан. И обернулся к Круминю: Командир, я за второй бутылочкой смотаюсь, да?
Не нужно за второй, работы впереди много. Нам рандеву с прекрасной незнакомкой предстоит, не забывайте.
С Горгоной. Все удивленно повернулись к пилоту, и Медведева поспешила пояснить свою реплику: Имя для планеты.
Маслов хмыкнул удивленно:
Однако мрачная у тебя фантазия.
Я не настаиваю. Не нравится не надо
Почему же? остановил ее оправдания Круминь. Имя как имя. Пусть будет Горгона.
Андрей Лесовской. Земля, пансионат «Сосны», 29 июля
Котлеты Белка не любила категорически.
Опять эта гадость!
Андрей, успевший отправить содержимое вилки в рот, нерешительно пожевал, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Нет, все нормально. Котлета свежая, из натурального мяса.
Почему гадость? Нормальная котлета и нормальные макароны.
Именно поэтому! На этой неделе нас уже кормили макаронами с котлетой! И на прошлой, и на позапрошлой! И так далее!
Нет, на этой неделе была котлета с гречневой кашей, а макароны были с ромштексом
Какая разница?! Все равно примитив. Тебе самому это есть не надоело?
Лена отковырнула кусочек от котлеты и отправила его в рот с таким видом, будто вынуждена была глотать личинок майского жука. Андрей настороженно огляделся по сторонам. Нет, за соседними столиками пока что не обратили на них внимания. Отдыхающие спокойно обедали.
Мне котлеты нравятся, миролюбиво пояснил он. А макароны, они и на Луне макароны. Чего это ты так возмущаешься? Неужели на «Колумбе» какими-то изысканными блюдами кормят?
Так в том и дело! Экспедиция есть экспедиция, там выбирать не приходится. Прилетишь на Землю, а тут то же самое!
Андрей неуверенно пожал плечами.
Давай вызовем такси, слетаем в город, в ресторан.
Кислая гримаса на лице Белки стала еще выразительней.
При чем тут ресторан?! Дело не в еде! Понимаешь, на «Колумбе» восемь месяцев полного однообразия. Одни и те же лица туды-сюды, туды-сюды! В карантине почти то же самое. В отпуск летишь, надеешься там уж точно все по-другому будет! Ан нет опять заточение. А мне на людей посмотреть хочется, повеселиться. Мне общество нужно.
Андрей опустил взгляд:
Я думал, тебя мое общество устраивает.
Елена запнулась на полуслове:
Андрюшка, извини. Я не хотела тебя обидеть.
Это ты извини. Я так ждал тебя, надеялся, что, когда ты прилетишь, мы будем вдвоем. Только вдвоем! Не хотел тебя ни с кем делить.
Андрюшка, я тоже по тебе соскучилась. Просто человек я такой, понимаешь? Экстраверт.
Да понимаю я.
На какое-то время за их столиком установилась тишина. Наконец Андрей отважился поднять глаза:
Так что, летим в ресторан?
А ну его. Елена решительно пододвинула свою тарелку к мужниной и вытолкнула туда котлету. Пояснила: Это не за так. Меняюсь на йогурт.
Андрей прыснул от неожиданного перехода.
Разве белки любят йогурт?
Еще как любят! Давай доедай скорее, и пойдем, о Горгоне дорасскажу. А вечером обсудим, куда дальше отдыхать двинем. А то мне эти «сосенки» в печенках сидят.
Андрей не понимал, как могли наскучить сосны. Высокими колоннами они обступали тропинку, тянулись вверх, переплетаясь где-то там кронами, и лишь редкие лучики послеполуденного солнца добирались до земли. Воздух казался густым от аромата смолы и хвои, и каждый вздох был словно большой глоток. Просто дышать, медленно, глубоко, и идти, никуда не спеша, по мягко пружинящей подстилке, ощущая в ладони пальцы любимой.
Белка величественной красоты леса не замечала. Увлеклась собственным рассказом о Горгоне:
После недельной серии в северном океане я думала, что мы сворачивать будем экспедицию. Но Круминь сжалился над Никой, и мы две недели ныряли в южных. Это вообще мелочь, большие соленые лужи. Соленость воды, кстати, довольно низкая, тринадцать-пятнадцать промилле[7], я ожидала гораздо выше. Но водичка прозрачная-прозрачная и спокойная до невозможности. Вечный штиль ни штормов, ни ураганов. Да там и ветров-то сильных не бывает. Прямо спящая красавица, а не планета. Когда мы первый раз приводнились посреди океана берегов не видно, а внизу дно, как на ладони. Камешки разноцветные лежат, красиво. Даже не верилось, что до него почти двадцать метров. Но органики там тоже не обнаружилось. Белка замолчала ненадолго. Добавила: Ну, в общем, и все о Горгоне. Рассказала обо всех наших высадках в подробностях и с впечатлениями. Двадцать три недели полевых исследований, по одной в каждой точке высадки, в соответствии с инструкцией. Теперь доволен?
Ладно, будем считать, что рассказала, смилостивился Андрей. Не очень удачная вышла у вас экспедиция.
Почему это? Мы же обследовали планетную систему согласно полетному заданию. И никаких ЧП.
Это замечательно, что у вас без происшествий обошлось. Но для приключенческого романа такой сюжет не годится.
Ну извини, что мы вернулись живыми и здоровыми! Надо, чтобы половина экипажа там полегла, да?