Естественно, башня оказалась безнапорной, давление сюда давно не подаётся. Все подобные сооружения похожи друг на друга. Они могут быть круглыми в сечении или многоугольными, для узкой или широкой колеи. Эта могла обслуживать паровозы любой колеи, хотя путей узкоколейки на разъезде не было. Лишь пятнадцатиметровый отрезок непосредственно под башней.
Экипировка водой паровозов производилась через настенные раздаточные краны, расположенные на стене башне. Этим объясняется увеличение диаметра строения снизу вверх: к нижней узкой части подходили паровозы узкой колеи так, чтобы хватило длины нижнего настенного крана до горловин их водяных баков; путь широкой колеи был чуть дальше от башни, чтобы паровоз мог брать воду через верхний настенный кран на широкой части здания. Входная дверь одна, внизу, хотя я видел башни-колонки, у которых наверх вела внешняя железная лестница. И одно небольшое оконце наверху. Словно щель в доте.
Мы полезли внутрь, не подозревая, во что сейчас влипнем.
Прав был Спика, внутри смотреть оказалось не на что.
Допотопная запорная и раздаточная арматура, много труб и нечто похожее на рабочее место. На осмотр хватило трёх минут, в течение которых я понял, что группа уже зажралась. А ведь только начали! Тем не менее, даже абсолютно пустой вагон на нищей Жестянке имеет огромную ценность.
Ловить тут нечего, пошли дальше, вынес вердикт штурман, очень довольный столь удачным предсказанием, и первым спустился вниз.
Он открыл дверь, громко сказал «Ой!», словно увидев чудовище, и тут же захлопнул, закидывая крючок петлю.
Волки, братцы! выплеснул свой испуг штурман, не дожидаясь вопросов.
Твою мать!
Волков я встречал редко, вблизи Пятисотки в основном попадается шакальё.
Какие, сколько? я оттолкнул его в сторону и прильнул к небольшой щели, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь.
Рыжие с серым, похоже, степняки! Только большие очень и шкурой потемней! Успел увидеть троих и ещё хвост, все взрослые. Значит, не меньше четырёх. Перед дверью вожак размером с трамвай! Тише разговаривайте!
Ну, сейчас наговоришь нахмурилась Кретова, стаскивая сплеча СКС. И кто же это у нас не захотел взять гравилёт, а? Что теперь делать будем?
Еда и вода есть, напомнил Спика.
Раз четверо, значит, там целая стая. Их больше. Денис, чё молчишь?
Предложил, мой был косяк, неохотно повинился я. Что делать Что делать, да? Ясно одно: стая нам спокойно работать не даст.
Мочить надо! Всех! горячо выдохнул Спика.
Нельзя мочить всех, им на смену из саванны тут же явится другая стая. Это же оазис. Их настёгивать надо, пока не появится рефлекс. Чтобы даже не думали подходить к человеку.
Нельзя мочить всех, им на смену из саванны тут же явится другая стая. Это же оазис. Их настёгивать надо, пока не появится рефлекс. Чтобы даже не думали подходить к человеку.
Чёрт! И как ты их настегаешь, а, Рубин? Пока что мы в ловушке. Не в рукопашную же
В ножи не пойдём, согласился я. Так сколько их?
Я сейчас! с этими словами пулей Спика умчался наверх и вскоре вернулся с безнадёжными сведениями.
Ни черта не вижу! Сюда бы этого сраного архитектора Из амбразуры будет виден только паровоз, если он встанет внизу, земля вообще не просматривается. Шестерых насчитал, но прямо внизу ещё сидят, сволочи Есть возможность чуть-чуть высунуть репу или руку с револьвером, но тогда не прицелишься. Да и ствол легко выронить.
Говорил же тебе, сделай страховочный ремешок, как у меня! рыкнул я, снимая рюкзак. Так, есть решение!
Ты что надумал? с подозрением поинтересовалась Кретова.
Гранатой их рвану. Карманная артиллерия всегда себя оправдывает.
Той, которую вы в карьере испытывали? Башню уронишь!
Не уроню, не боись. А ты что предлагаешь, командир? Стенка на стенку? Короче. Поднимитесь на лестницу повыше. Сразу после взрыва открывайте дверь и шмаляйте во всё что движется.
Окно в операторской действительно больше напоминало амбразуру, ещё и лишённая стёкол крестообразная рама вмонтирована далековато от улицы Если высунуться? Открыл и вытянул голову, насколько смог. Тесно, зараза, обзор отвратительный. Но кое-что я успел заметить и оценить. Мне показалось, что эти волки действительно несколько крупнее степных. У страха глаза с диоптриями, известное дело. Хорошо, что прицельно метать не придётся, не отскочит.
Граната! предупредил я, поджигая запал.
Бам-м!
Тряхнуло гораздо сильней, чем в карьере, с потолка дружно посыпалась штукатурка. Внизу раздался многоголосый вой, затем захлопали выстрелы с громкими матами в паузах, и я рванул к своим с «парабеллумом» в руке.
Неподалёку от входа в водонапорную башню лежали четыре неподвижных волчьих туши. Я рассчитывал, что будет больше. Умные зверюги успели сообразить, что шипящий и дымящийся на земле предмет может быть опасным и успели отскочить подальше. Да и осколки пошли высоковато, судя по отметинам. Спика всё ещё стрелял из «ремингтона» в сторону леса, торопясь задеть удирающих волков.
Хватит уже, мажешь, копать пора, остановила буйного стрелка Кретова.
Видели, как боец Пикачёв их шуганул! Скилл вырос! он повернулся, глядя на нас бешеными глазами. Человек царь природы!
Если у него есть граната, уточнил я, похлопав его по плечу.
Глава 17
Сюрпризы разъезда у озера
Я ошибся, входная дверь вокзала была чуть приоткрыта. В такую щель легко пролезет мелкий зверь, включая шакала, они на Жестянке тощие. Или домашнего кота, может мы когда-нибудь и найдём себе усатую игрушку. Проход есть, значит крысы и мыши внутри всё проверили, попробовали на зуб. Будь туго открывающиеся ворота гаража приоткрыты, внутри бы обнаружились только скелеты. Да и автомобиль крысы не пощадят. Не знаю, почему они так любят автомобильную технику, особенно им нравится грызть высоковольтные провода, идущие от трамблёра к свечам зажигания. Так что «кюбелю» повезло.
Открытую дверь отметил и Спика.
Хана ништякам, хвостатые всё попялили, грустно предрёк он у входа. Давайте хоть уличные часы свинтим!
Может и не всё, ответила Кретова, паркуя гравилёт. После короткой и, я бы сказал, взрывной схватки с волками было принято единогласное и единственно возможное решение пешая разведка объекта на какое-то время откладывается. Транспорт есть не только средство перевозки найденных материальных ценностей, но и необходимое условие грамотной и своевременной эвакуации храбрых разведчиков в случае столкновения с превосходящими силами не важно каких противников.
Нашему взору предстал небольшой зал ожидания со страшновато свернувшейся в рулончики краской на стенах, с заколоченным вторым выходом, выходящим в сторону перрона, и со старинной ажурной люстрой под потолком. Четыре колонны, поддерживающие потолок, сохранились хорошо. Внутри запустение и тоска. Всё вокруг покрыто многолетним слоем пыли, а где-то не то плесени, не то грязи. Главным в почти пустом помещении был банкомат старой модели, тоже надёжно законсервированный в пыли. Спика хотел было дунуть на поверхность, но благоразумно передумал. Вытащив из кармана карго-штанов какую-то тряпицу, он осторожно протёр нужное место и объявил:
Сбербанк, ёлки! Обалдеть, и здесь достал!
Годная вещь, сказал я.
Мальчики, я вас умоляю, страдальчески поморщилась группер, совсем не обрадовавшись перспективе тащить на Пятисотку ещё и этот тяжеленный агрегат.
Вскрыть надо, там бабла навалом! подсказал штурман.
Есть опыт? Ирина, в группе завёлся взломщик банкоматов, рецидивист!
И не говори Нахрена нам эта бесполезная бумага?
Не скажи. Вообще-то, каждая банкнота это очень качественно сделанная и защищённая штука, на Жестянке такую не поделать. В любом случае надо привезти Деду, пусть он решает. Запросто можно пустить в оборот. Если их там много, конечно.
Много, много! алчно пообещал Спика. Ну что, камрады? Ломаем ящик? Ещё и всю электронику вырвем.
Потом крушить будешь, налётчик, сначала всё осмотрим, решила Кретова.
Особенно осматривать было нечего. Окошко кассы, немного похожее на амбразуру, и соответствующая надпись над ним, рядом в большой рамке висит расписание движения электричек. Бумага ещё сохранилась, а вот буквы и цифры видны плохо, ничего не разобрать. На противоположной стене стенд с пятнами клея и выцветшими от времени объявлениями, некоторые листочки практически чистые.
Большая угловатая урна, два блока железных сидений с пластиковыми или текстолитовыми накладками старые, заслуженные. На интерьере зала ожидания ЦУП средства сэкономил.
И три узких двери. За одной из них обнаружилась пустая комната без окон, помещение неизвестного назначения со столом по центру, на котором стоял переносной транзисторный радиоприёмник «Меридиан-210» в тёмно-коричневом деревянном корпусе. Впрочем, цвет под слоем пыли угадывался с трудом. Довольно стильный аппарат с выдвижной штыревой антенной и удобной ручкой. Крысы не смогли подняться по металлическим ножкам стола, и приёмник уцелел. Зачем его тут поставили, такого одинокого? Никакой логики.
Пока что нам везёт, усмехнулся я. Как думаете, оживить можно?
Спецы решат, уклончиво ответила Ирина.
Вторая дверь вела в небольшой коридор с совмещённым туалетом и кладовкой, где хранились скребки, веники, мётлы, две швабры и пара вёдер. Здесь же был вход в каморку кассы с окошком, выходящим на перрон. Видно две цистерны, что в них залито?
Спирт! смело озвучил Пикачёв, прочитав мои мысли.
Вам лишь бы нажраться, беззлобно бросила Кретова.
У Казаникова нажрёшься, как же проворчал я. Чтобы нажраться, надо чаще в Передел ездить, а не на заброшенные желдорстанции.
Помечтали? Заканчиваем с вокзалом и идём дальше, поторопила нас Ирка.
В третью дверь мы вошли практически одновременно. Одновременно же и застыли.
Вот знал я, что лопаты надо было на гравилёт закинуть, тихо сказал Спика.
Теперь уже можно признать: группа действительно становится похоронной командой. Судя по всему, скелет осыпался на пол, изначально же человек умер в положении сидя у стены возле окна. Если бы не одежда и оружие, его вполне можно было принять за немца, третьего из разведгруппы. История повторяется. Вот и остатки бинтов.
Это наш, русский, глухо сказала Ирина.
Даже в таком ракурсе можно было безошибочно определить, что человек мертв уже давно. Кожа на серо-коричневом лице превратилась в пергамент, частично сползший с черепа клочьями, один глаз устрашающе смотрел сквозь нас пустым высохшим взором, а вместо второго зияла черная дыра. Зато образцово белые зубы покойника находились в отличной сохранности и на виду, лишенные естественного покрова щёк и губ