Опалин достал из нагрудного кармана письмо. Оно нашло его летом, через несколько недель после того, как было отправлено, и с тех пор Иван все время носил письмо с собой.
«Тетя написала мне, что ты был у нее и беспокоился обо мне. Наверное, мне стоило объясниться раньше, но у меня не хватило духа. Я встретила замечательного человека»
Так, довольно читать, не то настроение опять на весь день испортится. Опалин спрятал письмо и машинально взялся за оставленную Юрой газету.
«В связи с опасностью войны в Германии на целом ряде предприятий, а также в учреждениях происходит массовая замена мужского труда женским. Спешно организуются краткосрочные курсы (1011 дней) для обучения женщин специальностям кондукторов трамваев, кассирш и пр. Женский труд широко используется на железных дорогах, в метро и т. д»
Это они опоздали сообщить, усмехнулся Иван. И точно: сообщение от 31 августа, редактор струсил, не поставил в номер вовремя. Война-то уже идет вовсю. А что, кстати, заявил в рейхстаге Гитлер?
«Я сейчас намерен говорить с Польшей тем же языком, каким Польша посмела говорить с нами». Недвусмысленно. «Германия и Россия боролись друг против друга в мировой войне, и обе оказались жертвами мировой войны». Однако! «Под шумные аплодисменты зала Гитлер подчеркнул, что вчера в Москве был ратифицирован германо-советский пакт и что одновременно германское правительство со своей стороны ратифицировало этот пакт»
Что ж, дипломаты поработали на славу. Опалин сложил газету и бросил ее на стол. «Почему меня все это ни капли не волнует? спросил он себя. Почему я все время думаю о том, что за человек тот врач, за которого она вышла»
Зазвонил телефон, Иван снял трубку.
Твердовский. Зайди ко мне.
Сейчас? на всякий случай спросил Опалин.
Немедленно.
Когда Иван вошел в кабинет начальника, Николай Леонтьевич окинул его строгим взглядом.
Садись. Объясни мне следующее: ты забрал у коллеги дело об убийстве стенографистки?
Я.
А меня в известность поставить? Николай Леонтьевич прищурился, по-прежнему изображая суровость.
Сначала я должен был проверить факты, сказал Опалин. Есть у меня версия, что в Москве появился «комаровец».
Объясни.
Иван начал с дела, попавшего к Казачинскому странного убийцы, забравшего бумажник, но оставившего деньги. О Соколове и ленинградском убийстве упоминать не стал, потому что пришлось бы рассказать о Маше, и сразу перешел к гибели Нинель Уманец.
Убийства по аналогии? Николай Леонтьевич нахмурился. И какие же общие признаки?
Преступник убивает ночью, под покровом темноты. Убивает случайных людей, причем душит их руками, и берет на память скажем так, мелкие сувениры. Только я предупреждаю, Николай Леонтьевич речь пока идет о догадке. В прошлом, в Москве я не нашел аналогичных случаев, поэтому долгое время думал, что ошибаюсь. И тут произошло убийство стенографистки Тоже ночью, тоже задушена, и пропало фото ее поклонника. Однако может быть, я поторопился с выводами, а фото она по каким-то причинам уничтожила сама.
Скучаешь? неожиданно спросил Николай Леонтьевич.
В смысле?
Да так. Твердовский усмехнулся. Подавай тебе сложные, головоломные дела, а большинство оперов от таких старается держаться подальше Опалин насупился, и Николай Леонтьевич, заметив это, заговорил уже серьезно: Ладно, действуй, но впредь ставь меня в известность. Прошлый раз, когда ты пришел ко мне и сказал, что банда Храповицкого прячется в Москве, я ведь тоже сначала тебе не поверил. На такой ерунде ты строил свою версию и все же оказался прав. Может, ты прав и сейчас.
Убийства по аналогии? Николай Леонтьевич нахмурился. И какие же общие признаки?
Преступник убивает ночью, под покровом темноты. Убивает случайных людей, причем душит их руками, и берет на память скажем так, мелкие сувениры. Только я предупреждаю, Николай Леонтьевич речь пока идет о догадке. В прошлом, в Москве я не нашел аналогичных случаев, поэтому долгое время думал, что ошибаюсь. И тут произошло убийство стенографистки Тоже ночью, тоже задушена, и пропало фото ее поклонника. Однако может быть, я поторопился с выводами, а фото она по каким-то причинам уничтожила сама.
Скучаешь? неожиданно спросил Николай Леонтьевич.
В смысле?
Да так. Твердовский усмехнулся. Подавай тебе сложные, головоломные дела, а большинство оперов от таких старается держаться подальше Опалин насупился, и Николай Леонтьевич, заметив это, заговорил уже серьезно: Ладно, действуй, но впредь ставь меня в известность. Прошлый раз, когда ты пришел ко мне и сказал, что банда Храповицкого прячется в Москве, я ведь тоже сначала тебе не поверил. На такой ерунде ты строил свою версию и все же оказался прав. Может, ты прав и сейчас.
Поговорив с начальником, Опалин спустился в столовую и пообедал, затем допросил свидетеля по одному старому делу, расследование которого заканчивал в числе прочих, а затем позвонил дактилоскописту Померанцеву. Тот должен был определить, кому принадлежат отпечатки пальцев, всплывшие в еще одном расследовании. Только в романах оперативные работники ведут лишь одно дело за раз; в действительности им приходится держать в поле зрения несколько расследований, причем в любой момент могут прибавиться новые. Вечером позвонил Казачинский и сообщил: поклонник убитой с ней не ссорился и все свидетели категоричны: с фотографией возлюбленного Нинель никогда не расставалась. Опалин молча выслушал своего помощника, бросил пару слов, которые могли сойти за благодарность, и тотчас перезвонил Твердовскому.
Глава 10. Встреча
Товарищ следователь, я тридцать лет торгую шляпами. Не было случая, чтобы дама выбирала себе шляпу без подруги, и не было случая, чтобы подруга дала правильный совет Вот все, что я могу вам сказать о женской дружбе
Л. Шейнин, «Волчья стая»Множество вещей привозят, сказал Миша Былинкин, одежду, пластинки, радиоприемники, духи. Дядя скоро опять поедет в командировку Нина, если вам что-то нужно, не стесняйтесь скажите мне
Удивительные вещи творились осенью 1939 года в мире. Головы обывателей пухли от новостей, превосходивших всякое воображение. Англия объявила войну Германии, гитлеровский министр фон Риббентроп ездил в Москву, как к себе домой, советские войска заняли Западную Белоруссию и Западную Украину, раньше считавшиеся частью Польши, а остальную ее территорию за считаные часы прибрал к рукам Гитлер. Поделив со своим неожиданным союзником Польшу, Сталин немного подумал и отправил себе в карман все три прибалтийских лимитрофа. В самом деле, чего зря добру пропадать
В квартире 51 писатель Семиустов целыми днями в священном ужасе сидел у радиоприемника. Он не любил большевиков. Впрочем, раньше писатель Семиустов презирал и царскую власть, и поначалу обрадовался, когда монархия рухнула. Теперь же писатель с умилением вспоминал добрые старые времена, когда присутствие народа в его жизни ограничивалось представительным городовым на перекрестке, вымуштрованной прислугой да дворником, который являлся по праздникам и подобострастно просил на чай. Керенского Семиустов ныне именовал не иначе как «губителем России», а для большевиков не мог найти даже достаточного количества ругательств. И вот, не угодно ли, главный большевик демонстративно наплевал на принципы, на идеологию и вообще на всю коммунистическую чушь, заключил союз со своим злейшим врагом и объегорил всю Европу. Это не то чтобы примиряло с ним Семиустова, но заставляло с нетерпением ждать, что же бывший семинарист выкинет дальше.
Империя возрождается, заявил писатель жене.
Дарья Аркадьевна тихо охнула и чуть не выронила мешочек сахару, поскольку как раз производила ревизию запасов круп и муки в шкафу. Мыло, спички и соль супруга Семиустова хранила в другом месте.
Тебя посадят, сказала она со слезами. И мне придется носить тебе передачи!
Однако большинство граждан не очень-то интересовались империями, будь те «красными», «коричневыми» или сугубо монархическими. Обывателей трясло. В воздухе веял ветер войны, они чуяли его и боялись. Их пугал недавний приказ о призыве некоторых категорий из запаса, они опасались за будущее, вспоминали предыдущую мировую бойню и в начале сентября лихорадочно бросились делать запасы, что привело к колоссальным очередям. Молотову пришлось выступить по радио и разъяснить, что паника ни на чем не основана и что карточки на продукты вводиться не будут.
Очередей и в самом деле стало меньше как язвил Василий Иванович, потому что кончились деньги и потому что новые покупки уже было некуда складывать. Вскоре пошла новая мода поездки в свежеприсоединенные земли за дефицитными товарами. Именно об одной из таких поездок Миша Былинкин и говорил Нине в фойе кинотеатра «Колизей», что на Чистых прудах.
Мне ничего не надо, сухо ответила Нина. Она не могла отделаться от ощущения, будто в этих поездках было что-то от мародерства. Былинкин поглядел на нее с удивлением.
Хорошо, как хотите, сказал он, расплачиваясь за мороженое. Я просто думал может быть, подарить вам что-нибудь из пластинок Вертинского
Вертинского не надо, поспешно сказала Нина. Наш сосед его обожает, все его песни ставит
А, вот почему вы его не любите! развеселился Миша. Но тут же Былинкина кольнула ревность, и он нарочито небрежно добавил: Ваш сосед студент? Где он учится?
Студент? изумилась Нина. Да нет, он старый уже
У Былинкина отлегло от сердца. Во время сеанса он как бы случайно завладел рукой своей спутницы и уже не отпускал. Фильм считался комедией, действовали в нем идеально-образцовые люди, каких в жизни не встретишь, по главному герою само собой, летчику предсказуемо сохли обе героини, хотя рожа у него была как нечищеный сапог. Нина нахохлилась. Ей не нравилось, как Миша по-хозяйски держал ее за руку, но не хватало духу высвободиться. Ей не нравился фильм, оставляющий ощущение томительной фальши, в особенности потому, что двадцатидвухлетнего бравого летчика играл актер лет сорока, да еще и отчетливо «закладывающий за воротник». Пожалуй, только купленное перед сеансом мороженое было прекрасно, да еще мысль о возвращении домой, к родителям. Нина никогда об этом не говорила, но чем больше ей приходилось вовлекаться во внешний мир, тем сильнее ее тянуло закрыться в своей раковине и никого туда не пускать, кроме самых близких людей. Сзади хихикала и целовалась какая-то парочка, и хотя фильм был Нине не по душе, ее отчего-то сердило, что мешают смотреть.
Как сходила в кино? спросила Зинаида Александровна, когда дочь вернулась.
Ужасно! с чувством ответила Нина. Совершенно бестолково провела время
Василий Иванович, надев очки (с возрастом он стал хуже видеть), перечитывал свежий выпуск «Правды». Кукла, которую мать когда-то выиграла в издательской лотерее, важно сидела под лампой, взгромоздившись на груду прочитанных газет, которые Морозов теперь покупал каждый день.