Еще какое спасибо! Зверская штука эта ваша шарамба зеленая. Уж какой я был перепуганный, а все равно о времени не вспоминал.
Это как раз нормально. Защитная реакция психики. Когда знаешь, сколько часов тебе жить осталось, за временем стараешься не следить. Ну и шарамба сделала свое дело. Я сам ее, как понимаешь, не пробовал, но слышал, она здорово успокаивает. Поэтому все время тебе подливал. Заметь, в ущерб своим интересам!
Почему вдруг в ущерб? удивился Эдо. Ты что, любишь чужие истерики?
О-о-о, еще как! Не только истерики, любые по-настоящему сильные чувства, которые невозможно сдержать. Когда они обуревают того, кто рядом, я сам могу хотя бы отчасти их испытать. Подслушать, как вместе с тобой слушал музыку. Подсмотреть, как смотрел сегодня твой сон.
Наверное, понимаю
Не понимаешь ты ни черта, перебил его Сайрус. И не надо. Лучшее, что ты с собой можешь сделать никогда меня не понять.
Лучшее, что я могу с собой сделать вот прямо сейчас как-то отсюда выбраться, заметил Эдо. Выйти из этого дома и не растаять незваной тенью. Скажи честно, у меня есть хоть какой-то шанс?
Если бы не было, я бы с тобой не возился, усмехнулся Сайрус. Запереть тебя навсегда в этом доме и смотреть твои сны тоже вполне ничего себе развлечение. Сны у тебя шикарные, давно ничего подобного не видал. Но посмотреть, как ты исчезаешь, куда интересней. Ух, я бы тобой побыл! Даже не знаю, что может быть круче гибели сильного человека, который станет бороться за себя до конца и еще какое-то время после. Чудесные спасения, при всем уважении к жанру, совершенно не то. Но ладно. Твой взгляд того стоит. Будем тебя чудесно спасать. А если не выйдет, попросим Марину тебя прирезать, аккуратно и ласково; не волнуйся, она умелая. Не идеальный выход, но вполне можно и так.
Что?!
Эдо, с одной стороны, ушам своим не поверил. А с другой, еще как поверил сразу, без тени сомнения. И похолодел.
Сайрус рассмеялся, явно довольный его реакцией. Сказал:
Смотри, какие есть варианты. Или ты превращаешься в незваную тень и исчезаешь с концами, а я при этом присутствую и наслаждаюсь процессом; для меня огромный соблазн, но будем считать, я его одолел. Или ты остаешься жить в этом доме, сколько сам пожелаешь, будешь зваться Маркизом Мертвых и смотреть для нас сны; заранее уверен, ты и недели не выдержишь в заточении, сам навстречу гибели убежишь. Короче, эти два варианта мы отметаем, согласен?
Да уж пожалуй, растерянно согласился Эдо. Он сейчас чувствовал себя так, словно вот-вот без всякой Марины концы отдаст.
Ты испугался, когда я сказал, что Марина тебя прирежет, продолжил Сайрус. По-человечески это понятно. Никому не понравится предложение отдать его в руки убийцы. Но ты прими во внимание, смерть не самый плохой вариант, если умереть в Элливале. Ты пока нормальный живой человек, таять еще не начал. Значит, если умрешь, не исчезнешь, а станешь одним из нас. Врать не буду, это со временем надоедает хуже пустой похлебки. Но на первую тысячу лет развлечений тебе точно хватит. А к тому времени, глядишь, придумаем еще что-нибудь.
Ясно, кивнул Эдо. Прости, я как-то не сообразил.
Он не то что обрадовался, но внутренне согласился: действительно, лучше уж так, чем сидеть взаперти. Здешние мертвецы даже по Барселоне гуляют. Вполне можно жить то есть не-жить.
Приключение вполне в твоем вкусе, не хуже, чем ветром быть, как в сегодняшнем сне, заверил его Сайрус. И мне прямая корысть. Заранее уверен, даже в мертвом тебе жизни окажется больше, чем в половине здешнего населения. Отлично будем дружить.
Не факт, что тебе понравится, невольно усмехнулся Эдо. Мой друг говорит, я разновидность проклятия. Кто свяжется, тот обречен.
Ай, тоже мне великое горе, отмахнулся Сайрус. Меня при жизни столько раз проклинали, что выработался иммунитет.
И улыбнулся так ослепительно, что Эдо, уж насколько был раздавлен открывшимися ему перспективами, невольно подумал: возможно, умереть в Элливале, подружиться с Сайрусом, узнавать его древние тайны, ежедневно придумывать новые развлечения и исследовать недоступные для живых пространства вовсе не беда, как мне сейчас кажется. Наоборот, восхитительный шанс.
Однако все это полная херота, неожиданно заключил Сайрус, да так сердито, словно это Эдо сдуру просился умереть в Элливале, а не он сам предложил. Тебе надо жить долго и нет, не счастливо. Не безмятежно. А трудно, мучительно и так интересно, чтобы времени не оставалось страдать.
Я, сам понимаешь, не то чтобы против, невесело усмехнулся Эдо. С удовольствием еще какое-то время помучаюсь. Но выбраться отсюда на Другую Сторону у меня не получится, ты сам так сказал
Я только сказал, что из Элливаля нет выхода на Другую Сторону для живых, отмахнулся Сайрус. Но на Элливале свет клином не сошелся. В мире много других городов, включая Граничные да все города, на самом деле, Граничные, если уметь найти к ним подход. Значит, все, что от тебя требуется научить свое тело не таять в нашей реальности достаточно долго. Не какие-то жалкие восемь часов. Оно когда-то уже было здешним, пусть теперь вспоминает, как это. Я научу тебя, как ему в этом помочь.
Ты серьезно? Вот так просто «не таять»? Это возможно? Что ж ты раньше молчал? Всю душу из меня вытянул!
Эдо не то чтобы действительно рассердился. Просто лучше скандалить, чем позорно рыдать от немыслимого облегчения. И, чего уж, от страха, что Сайрус его обманывает, чтобы всю эту бурю чувств за компанию испытать.
Вытянул, подтвердил Сайрус. И еще не раз вытяну. Заранее страшно представить, как буду при всяком удобном случае тебя изводить. Ну а как ты думал? Что старый мертвец уйдет от тебя голодным? Бескорыстным я и при жизни не был, у меня в каждом деле непременно должен быть свой интерес. К тому же в то время, когда я учился, было принято пугать учеников рассказами, какая жуть с ними случится, если уроки не сделают. Причем учителя нам не врали, говорили чистую правду. Магия, знаешь, дело такое, не самое безопасное. Уж точно не для лодырей и дураков. И я сейчас тоже не вру, как есть рассказываю. Марина с ножом так себе перспектива, но если ничему не научишься, это лучшее, что я смогу тебе предложить.
Эдо скривился, всем своим видом выражая несогласие с древней жреческой педагогикой, но спорить не стал.
Ты же линии мира видишь? спросил его Сайрус так небрежно, словно речь шла о чем-то вполне обыденном. Так спрашивают: «Ты танго танцуешь?», «Ты плавать умеешь?», «Ты водку пьешь?».
Иногда, растерянно ответил Эдо. Видел несколько раз.
Уже неплохо. Потому что если бы ты спросил, о чем речь, я бы со страшным воем воскрес, специально для того, чтобы немедленно с горя повеситься, ухмыльнулся Сайрус. А так вполне можно с тобой дело иметь. Первое задание: увидь их, пожалуйста. Чем скорее увидишь, тем лучше для тебя самого, я-то в порядке и так.
Эдо чуть не заплакал, потому что ну ясно теперь, что надежды на спасение нет. Разве только потянуть время. Еще несколько раз выспаться и позавтракать. Провести на этой веранде пару-тройку приятных дней, развлекая убийцу Марину байками о жизни, которую уже не вернуть
Ладно, подскажу, с чего начать, наконец сжалился Сайрус. Вспомни день, когда ты видел линии мира. Во всех подробностях вспомни как себя чувствовал, в каком настроении, что делал, один, или с кем-то был? Короче, сколько получится, столько и вспоминай. Если сможешь вспомнить как следует, не поверхностно, глубоко, снова окажешься в том же состоянии сознания, и тогда остальное случится само. Увидишь линии мира, удерживай их вниманием так долго, сколько сможешь, рассматривай, запоминай, как они здесь выглядят и что ты при этом чувствуешь. Потом начинай все сначала. Устанешь ляг, поспи и опять продолжай. Начнет получаться хотя бы несколько минут кряду, скажи Марине, она меня и на дне моря найдет. А раньше меня звать бессмысленно. Прости, любовь моей жизни, но если останусь сидеть и смотреть, как ты бьешься над элементарным заданием, второй раз помру от скуки. И уж тогда наотрез откажусь воскресать.
Одарил напоследок очередной лучезарной улыбкой, наклонился к самому уху, шепнул:
Ты обязательно справишься. Это не утешение, а прогноз. Где-то на бесконечном луче линейного времени уже появилась точка, в которой все получилось, и я ее вижу. Не могу разобрать, далеко она или близко, но есть, это главное. Все, что тебе осталось в эту точку однажды прийти.
Оставшись один, Эдо включил было плеер, но почти сразу выключил: музыка сбивала с толку, мешала вспоминать. Не было никакой музыки, когда он сидел рядом со Стефаном, который позвал его выпить пива, веселился, подначивал, болтал о пустяках, и вдруг весь мир стал зыбким, текучим, окутанным сияющей паутиной, от одного вида которой хотелось плакать, смеяться, летать. И сейчас сразу же захотелось, хотя он пока ничего подобного не увидел А может, увидел? Вот что это на мгновение вспыхнуло? Вдруг это и были они?
Вскоре он убедился, что Стефан каким-то образом действует на расстоянии. Причем, похоже, только он и помогает увидеть линии мира, больше ни черта. Что ни делай, как себя ни накручивай, какие подробности в памяти ни воскрешай, как ни имитируй возвышенное настроение, толку от этого ноль. Но стоило вспомнить, как сидели со Стефаном, пили пиво, болтали о ерунде, и реальность опять начинала пульсировать, течь и сиять. Недолго, но вполне достаточно, чтобы заново убедиться: на Этой Стороне линии мира не золотые, а перламутрово-белые. И тоньше, почти невидимые. И движутся гораздо быстрей.
Практика оказалась хуже горького пьянства: вчера на рогах до комнаты все-таки как-то добрался, а сегодня уснул под столом на веранде, как последний босяк. Впрочем, под утро вернулась Марина и его не прирезала, а только подняла с пола и отвела в постель. Еще и одеяло заботливо подоткнула. И, если, конечно, не примстилось спросонок, зачем-то погладила по голове.
20. Зеленая бездна
Состав и пропорции:
водка 30 мл;
белый ром 15 мл;
ликер «Blue Curaçao» 15 мл;
ананасовый сок 50 мл;
лед.
Все ингредиенты смешать в блендере со льдом, перелить в коктейльный бокал. Сверху дополнительно для украшения брызнуть несколько синих капель ликера «Blue Curaçao».
Нёхиси и я
Нёхиси поджигает очередной небесный лоскут; мы сегодня их уже хренову тучу спалили, пару дюжин, никак не меньше. У нас тут экологическое безотходное производство: продырявил небо над городом сразу сожги то, что у тебя в условных руках после этой процедуры осталось, пусть пепел развеется по ветру и растворится в воздухе, этим коктейлем очень полезно дышать, от него в голову лезут такие шальные мысли, словно тебе снова нет, не семнадцать даже, а девять лет. И ходить под продырявленным нами небом тоже полезно, потому что из невозможных, невидимых глазу, не фиксируемых приборами прорех на головы не подозревающих о своей удаче прохожих льется потусторонний свет. Они его, конечно, не чувствуют, не замечают, даже не могут вообразить, но Нёхиси говорит, это как радиация накапливается понемногу, а потом внезапно бабах! есть эффект. Он вообще оптимист; ну, в его положении это нормально, поди не стань оптимистом, когда привык смотреть на вещи с точки зрения вечного всемогущего существа. Я все надеюсь однажды заразиться его запредельным оптимизмом и жить потом припеваючи, без экзистенциальных кризисов, положенных всякому, кто рожден на земле человеком, что с ним после милосердно ни сотвори. Но кстати, из того факта, что я всерьез надеюсь заразиться его оптимизмом, следует, что я уже и так вполне оптимист.