Все произошло внезапно. А как еще может быть на войне? Бомбардировок никто не объявляет Но зачем, в здравом уме, бомбить медицинские учреждения? Понятия чести и разума в военных умах уже не присутствуют? Или надо без разбора и до основания разрушить все, снова искалечить калек, не оставив от них даже воспоминаний среди тлеющих руин?
А ведь еще с утра ничего не предвещало налета на тыловой объект. Милое солнышко подняло настроение и вселило небольшую надежду на благополучный исход противостояния в многоруком и многоликом вареве внутри адского котла.
Солнце вселило и в Адели надежду на возвращение с Западного фронта любимого Рина, бравого и красивого капитана. Нежного ангела-хранителя, а по совместительству мужа и надежного друга. Как же она ждет этой встречи! И когда Рин вернется, то крепко прижмет ее к себе и обязательно скажет: «Я страшно соскучился, моя синеглазая кудряшка! Так бы всю и съел» И они пройдутся по родному Марселю. Обязательно посидят в открытом кафе мадам Берзэ, наведаются к булочнику Фабрису, перекинутся с ним парой слов, купят хлеб, еще дышащий, которым, прогулявшись по набережной Старого порта, накормят разомлевших от тепла уток и, обнявшись, будут долго стоять у самой воды, провожая взглядами многочисленные яхты и катерки. А после, оставив воде свои отражения, вернутся домой, в теплую постель. Опять мечты. В разбитом зеркале войны.
Муж Адели кадровый офицер. Где-то на передовой он поддерживал железобетонную мощь Антанты, интересы Франции, задумавшей на волне реваншизма вернуть потерянные во Франко-прусской войне территории, встречая штыком черствых, экспансивных представителей молодого германского рейха, помешанных вместе со своим кайзером на величии нации. Адели понимала каждая такая «встреча» могла оказаться для мужа роковой
Адели Гиро была обычной медсестрой, ценила чистоту и домашний уют, стихи раннего Бодлера и вышивку бисером. Сейчас она честно пыталась выполнить свой долг: увести подальше израненных мальчишек, не видевших жизни и, возможно, не целовавших ни одной девушки Почему они должны платить жизнями за чье-то донельзя раздутое эго, не иметь шанса на уникальное развитие и применение дремлющих талантов? Обожженные, потерявшие руки и ноги, зрение и слух, почти сломанные пережитым в боях. Но не сдаются, имея простое желание еще немного пожить, вдохнуть полной грудью, но не запах пороха, гари и пота Человеку на самом деле для счастья многого не надо. Достаточно чистого неба и свежего воздуха. Но как же поздно это осознаешь
Что же не давало Адели сдаться самой, позволяя ежедневно выживать, приняв все ужасы войны трезво и без лишних сомнений?
Любовь живущая где-то слева, в упрямо пытающемся огрубеть сердце, продолжающая гореть неугасимой свечой, согревая одинокими вечерами
Когда они шли (бежать на костылях с пробитыми или отсутствующими ногами не получалось) по длинному задымленному коридору, Адели задержала взгляд на стене, за которой раньше находилась соседняя палата Части стены и палаты теперь не было, за обломками вился оранжево-черный дым, приоткрывая вдали неровные очертания костела. Но на молитвы времени не оставалось, и, признаться, она не была уверена, что будет услышана
Они свернули вправо, с трудом спустились по чудом уцелевшей лестнице, вышли на улицу, где все тоже пылало и плавилось. Поставить бы сейчас рядом тех, кто идеализирует войны, наслаждается каждым моментом кровавых событий, обожествляет огонь, пожирающий жизни в чреве безразмерной человеческой мясорубки. И спросить: «Сколько еще смертей насытят ваше воспаленное воображение? Когда наступит предел?» Может, и их пробьет, и они ответят хоть что-нибудь вразумительное? Всегда хочется надеяться на понимание. Хотя бы минимальное
Словно из ниоткуда появились молоденькие санитары, подхватили больных под руки, и повели в сторону. Она кричала санитарам, что на третьем этаже еще есть те, кому требуется помощь, но ее не слышали и как будто грезили единственной мечтой поскорей отсюда убраться. Получается, что для некоторых главная медицинская клятва пустой звук? Не для того Адели столько лет училась, воспитывая в себе гуманные принципы, чтобы сейчас бежать и где-нибудь отсиживаться И будет ли в найденном укрытии абсолютно безопасно?
Она снова пошла на третий этаж выполнять данный себе обет помогать во что бы то ни стало. Ведь там оставались люди, не способные выбраться без посторонней помощи.
Когда вошла в палату, которую полностью заволокло дымом, она закрыла нос и глаза нарукавником и на ощупь приблизилась к ближайшей койке. Наклонилась над солдатом, приложила ухо к груди, но он уже не дышал. Она побежала к следующему, но он также не подавал признаков жизни: угарный газ сделал свое темное дело Уже почти отчаявшись, она услышала откуда-то со стороны уцелевшего окна слабый стон. Значит, еще был шанс кого-то спасти. Среди дыма совершенно неожиданно возникло светлое пространство, из которого вдруг появился среднего роста голубоглазый офицер в странно новенькой среди этого хаоса серо-голубой форме с лейтенантскими знаками различия на обшлагах и начищенных сапогах со шпорами. Привычного кепи модели «сомюр» на голове офицера не было. Возможно, потерял в бою или не хотел, чтобы его вьющимся и аккуратно подстриженным золотым волосам мешал головной убор. На ремне из черной кожи крепился футляр для блокнота и кожаный планшет. Офицер возник перед ней настолько внезапно, что Адели, подставившая плечо больному с перевязанными после ожога глазами, едва не свалилась вместе с ним обратно на койку.
Почему вы вернулись? спросил офицер, быстро оказавшись рядом и подхватив обоих. Надо уходить: сейчас будет последний удар
Кто вы и откуда взялись? удивилась Адели, не понимая, куда подевался дым, без которого палата предстала страшным зрелищем оборванных судеб. И откуда информация опоследнемударе? Или вы германский шпион во французской форме?
Не важно откуда, всюду сейчас неразбериха, опустив глаза, лейтенант уже помогал Адели тащить больного к двери, сорванной с петель.
В таком случае и я не собираюсь говорить с незнакомым человеком о внутренних побуждениях, тяжело дыша, ответила Адели. Будем считать мои действия профессиональным долгом. Вопрос вызывают ваши устремления.
Не важно откуда, всюду сейчас неразбериха, опустив глаза, лейтенант уже помогал Адели тащить больного к двери, сорванной с петель.
В таком случае и я не собираюсь говорить с незнакомым человеком о внутренних побуждениях, тяжело дыша, ответила Адели. Будем считать мои действия профессиональным долгом. Вопрос вызывают ваши устремления.
Долг это похвально, но оставьте парня, он уже мертв сказал лейтенант, осторожно опуская на пол бездыханное тело. У вас, кстати, рассечение
Адели вытерла со лба пот и заметила на пальцах кровь. Пощупала лоб там была большая, слегка кровоточащая гематома. Адели вспомнила, что сильно ударилась при взрыве (и в ушах возник неприятный звон), но в возникшей беготне не придала этому значения. Адели и сейчас решила не думать о гематоме и оценивающе посмотрела на офицера:
Спасать больше некого. И мы еще не сгорели в огне «последнего удара».
Вы сегодня уже перевыполнили план по спасениям.
Какой непроходимый цинизм!
Я лишь озвучиваю факты и, пока время до полного уничтожения госпиталя искривлено и замедлено, предлагаю вам работать с нами.
Говорила же шпион! презрительно отрезала Адели. Давайте уже с французского на германский перейдем!Und was ist es, lassen Sie mich neugierig sein, für Geschichten mit der Zeit? Herbert Wells haben gelesen? Сказки сейчас неуместны, и я, пожалуй, оставлю вас наедине со странными высказываниями может, еще поживу
Ich bin kein Deutscher! Но все же, прошу задержаться на секундочку! Вы упомянули Уэллса. Так вот, здесь и сейчас произойдут события, подобные описанным им совсем недавно в романе «Война в воздухе». Только вместо дирижаблей над нами сейчас заходят на следующий для атаки круг германские самолеты. А что до вашего искреннего желания «пожить», то в текущих условиях оно почти не выполнимое.
Но я попытаюсь, всего хорошего! Адели повернулась спиной к офицеру, но тот неожиданно оказался перед ней:
Понимаете, нам необходимы люди, способные жертвовать собой ради благополучия других. Искренне. На планете их очень мало.
Адели наблюдала за странно рассуждающим офицером, не понимая, что за контуженный на голову ей встретился. Она уже решила, что контузия у нее (вон какая шишка на лбу), и все происходящее последствия, не позволяющие адекватно воспринимать действительность.
Хорошо, представим, что я согласилась, подыграла офицеру Адели. Какова моя роль?
Помогать в лечении больных, как и сейчас. Мы откроем вам новые возможности Они находятся за пределами достижений земной медицины.
Странно все это «Мы» это кто?
Буду краток Небесные посредники.
Между кем и кем?
Человечеством и Создателем
Создателем? позволила себе улыбнуться Адели. Вы серьезно? Может, мне все это снится или я умерла утром, при первом ударе, а здесь с вами разговаривает не успевший вознестись дух?
Так и произойдет, с сожалением произнес офицер. И если откажетесь от моего предложения, вам предстоит пройти совсем другой путь.
И как вы представляете дальнейшее развитие событий, месье пророк? Адели стало любопытно. Совсем чуть-чуть. Но она не была готова полностью погрузиться в этот бред.
Просто возьмите меня за руку, офицер протянул холеную, совсем не офицерскую ладонь.
Любопытство все же перевесило иные доводы внутреннего голоса. Адели решила выполнить просьбу лейтенанта, а когда ничего сверхъестественного не произойдет, сразу же поспешить на выход
Хорошо, Адели протянула лейтенанту испачканную в крови и копоти руку.
Верное решение, несмотря на внешнюю ухоженность руки, хватка у офицера была крепкой. Внутри разлилось необычайное тепло, пробежало ласковой волной по телу, поглотило полностью, заставив почувствовать что-то невероятное, необычайно близкое к новому рождению
Раздался мощный взрыв. Точнее, несколько взрывов, камня на камне не оставивших от еще недавно стоявшего на улице госпиталя. Многомоторные бомбардировщики взмыли в небо и направились к базе.
Но Адели взрывов не слышала. Она была уже слишком далеко от его эпицентра.
Адели и офицер стояли посреди выкрашенной в белый цвет комнаты. Узкая, металлическая кровать у одной из стен, круглый одноногий столик и высокий стул с гнутой спинкой у другой. Рядом с дверью расположилась серая кабина. «Возможно, ванная или шкаф», подумала Адели, уже не веря, что сон может быть настолько реальным.
Офицер посмотрел на противоположную от кровати стену, и та приобрела прозрачность. Адели не удержалась, подбежала к внезапно возникшему «окну» и увидела сплошную черноту, из которой редкими вспышками выстреливали искорки маленьких звездочек, а внизу, заполняя солидное пространство, висел лимонный шар, опоясанный гигантскими полупрозрачными кольцами.