Так что смена власти произошла едва ли не бескровно. О чем позже поведал в мемуарах гетман. В эмиграции это стало прямо-таки поветрием писать мемуары. Писали все: великий князь Александр Михайлович и просто князь Феликс Юсупов, белогвардейские генералы и офицеры, видные политики Милюков и Чернов, Керенский, известная социалистка Анжелика Балабанова (одно время любовница Муссолини, тоже социалистка со стажем), дочь Распутина да масса народу. Нестор Махно объявил, что выпустит мемуары в десяти томах, но написать успел только четыре, потом умер то ли от переутомления, то ли просто срок подошел
Не избежал этого модного поветрия и бывший гетман. В своих воспоминаниях он подробно описывает свое безнадежное положение: «Ко мне явился комендант Прессовский и просил разрешения отпустить небольшую часть отдельного дивизиона, охранявшего меня, для выручки самого дивизиона, который ночью обезоружили. Я вышел на подъезд, поговорил с этим взводом и отпустил его
Скандал! У меня больше ничего не оставалось. Сведения становились все тревожнее. Наконец, я получил уведомление, что арсенал взят, что военное министерство занято, следовательно, повстанцы были уже недалеко от нашего квартала».
Когда-то о разбитом казаками Ермака сибирском хане Кучуме ненавидевшие его местные говорили: все его ханство умещается под копытами его коня. Так обстояло и со Скоропадским все его гетманство умещалось под подошвами его сапог. Уже оставшись в полном одиночестве, он побрел по киевским улицам на квартиру к своему адъютанту Данковскому, где собирался отсидеться в ожидании непонятно чего. Однако очень быстро Данковский уговорил его уйти, стращая, что его квартирные хозяева быстро выдадут гетмана победителям (вероятнее всего, Данковский в первую очередь опасался за собственную шкуру).
Скоропадский отправился к турецкому посланнику Ахмед Мухтар-бею. Турецкое посольство занимало аж два номера в гостинице «Палас». «Я сознавал, что все пропало. У меня была на душе тяжесть. Я думал, должен ли я все-таки отказаться от власти или не следует этого делать».
Ну не комик ли?! «Власти» у него, приютившегося в уголке одного из гостиничных номеров, не было никакой. Поразмыслив, он написал «отречение». И немцы великодушно дали ему местечко в одном из своих поездов правда, о том, как это происходило, Скоропадский отчего-то не поминает ни словечком.
Ну не комик ли?! «Власти» у него, приютившегося в уголке одного из гостиничных номеров, не было никакой. Поразмыслив, он написал «отречение». И немцы великодушно дали ему местечко в одном из своих поездов правда, о том, как это происходило, Скоропадский отчего-то не поминает ни словечком.
В экранизации «Белой гвардии» Булгакова бегство гетмана изображено, пожалуй что, в крайне приглядном для Скоропадского виде: в последний момент немцы замотали ему физиономию бинтами, дали солдатскую шинельку, и покатил бесприютный беглец в неизвестность с пустыми карманами
На деле все происходило иначе. По достойным доверия источникам, гетман, отнюдь не жевавший уныло в эмиграции сухую корочку, вывез в Германию немало добра: золото, камушки, картины старых мастеров и другие ценности. Добра у него хватало, спаленный крестьянами Тростянец был далеко не единственным имением гетмана. Значит, были какие-то предварительные договоренности с немцами, места для багажа, немаленькие труды по перевозке «скарба», требовавшие времени и усилий не одного человека. Однако, как уже говорилось, любые подробности своего отъезда в Германию гетман старательно обошел молчанием, а сие неспроста
Порой читать его мемуары просто забавно. Пытаясь обелить себя насколько возможно, бывший гетман выбрал не самый умный способ. Он пишет: вообще-то у него были грандиозные замыслы и гениальные идеи, но вот народ ему попался какой-то неправильный, замыслов не оценил, идеи в жизнь не рвался претворять, зато бунтовал на всю катушку. Примерно так. Желающие могут с этим чтением ознакомиться, отыскав указанную в библиографии книгу А. Смирнова «Проект Украина». От Смирнова там только предисловие, а вся книга и есть мемуары Скоропадского.
В Киеве «сел на царство Петлюра, выбранный главой Директории. На Украине он продержался год с небольшим. С точки зрения нынешнего времени следует, безусловно, признать, что на Петлюру советская пропаганда (и не она одна) вылила слишком много черной краски. Петлюра в реальности был не таким кровавым монстром, каким его изображали. В чем-то, скажем прямо, человек вполне приличный: не русофоб, не антисемит, не левый и не правый, скорее умеренный, в чем-то откровенный идеалист.
Однако это еще не означает, что к нему следует относиться с симпатией попросту не за что. И вообще идеалисты на престоле (как бы престол ни назывался) всегда кончали плохо.
Петлюра оказался прямо-таки фантастически невезуч. Как писали Стуругацкие в не раз помянутом романе об одном из своих героев: «Что бы он ни задумал, все проваливалось». При Петлюре на Украине получился такой вселенский бардак, какого не было, пожалуй что, даже при Центральной Раде и гетмане
С Петлюрой воевали все и поляки (первое время), и красные, и белые, и батька Махно (после недолгого «союза»), и многочисленные атаманы со смутной политической ориентацией, а то и вовсе без таковой. Повсюду вспыхивали бунты то солдат, то горожан, то крестьян. Даже современный биограф, с большим пиететом относящийся к Петлюре, был вынужден признать: «Вообще «внутреннюю» историю Директории можно рассматривать как детектив сплошную череду заговоров, мятежей и их подавления».
Петлюру честили последними словами со всех сторон: Деникин именовал его «бандитом и предателем». Страны Антанты признавать Директорию не торопились, считая ее лидеров «большевиками и германофилами» (что истине, в общем, не соответствует). А черный юмор в том, что в то же самое время большевики обвиняли Петлюру в сотрудничестве с Антантой, именуя «директоров» «буржуазными прихвостнями» и «врагами пролетариата». Махно (у которого были серьезные пропагандисты, в основном из эсеров) еще во времена недолгого союза выпустил брошюру «Кто такой Петлюра?», где глава Директории обвинялся в «буржуазности» и «продаже Украины французским и английским капиталистам». Украинский политик Моркотун, чтобы уж до кучи, приписал Петлюре еще и то, что он якобы тайно проводит политику Германии и Ватикана
Одним словом, куда ни кинь, всюду клин Где уж в таких условиях решать земельный вопрос и прочие серьезные дела? Сил хватало только на то, чтобы с грехом пополам отбиваться от «внешнего врага» и «внутреннего супостата». Ни о каком организованном аппарате власти и речь не шла. Заговоры против Петлюры устраивали и «левые», и «правые». Было время, когда деникинцы вышибли Петлюру из Киева, и правительство со своим главой помещалось в поезде, разъезжавшем по жалкому клочку прежних владений. Именно тогда и родилась насмешливая частушка:
«Под вагоном территория, а в вагоне Директория».
Ситуацию издевательски комментирует социал-демократ и писатель Винниченко. Человек без особых моральных принципов (был заместителем Грушевского, но после его падения без особых терзаний перешел к гетману), враг Петлюры но положение дел описал без всяких преувеличений
Пришло «вагонное» существование, шатания по станциям, местечкам, без прибежища, без порядка, без войска, без территории и с врагами со всех сторон. Были моменты, когда под властью «украинско-атаманско-социалистического» правительства было только несколько верст железной дороги, занятой правительственными вагонами, в которых жили правительство, партии, чиновники и войско. Что-то похожее на цыганский табор Директория живет в вагонах, вокруг которых горы нечистот, мусора, грязи. Министры ругаются, грызутся, жалуются, арестовывают друг друга. Войска нет, только одни штабы и атаманы во главе с «Головным атаманом» «балериной».
Правда, несколько раз Петлюре все же удавалось и вернуть потерянные территории, и создать более-менее боеспособные воинские части. Единственным его «внешнеполитическим» успехом стал союз с ЗУНР Западно-Украинской Народной Республикой, в обстановке всеобщего «парада суверенитетов» созданной в Галичине. Однако республику эту очень быстро «разъяснили» поляки Польша официально заявила, что намерена возрождать границы 1772 года, «от можа до можа». Войска республики, Украинская галицийская армия (УГА), отступили на контролируемую Петлюрой территорию. А вот дальше армию эту форменным образом мотало, как пьяного вдрызг комбайнера по деревенской улице. Судите сами: оказавшись у Петлюры, УГА воевала сначала и с Красной Армией, и с деникинцами Потом перешла к Деникину. После разгрома белых на юге и занятия красными Крыма часть УГА стала воевать на стороне красных против поляков, а часть на стороне поляков против красных. Одна из дивизий (где явно преобладали вовсе уж законченные пессимисты) воевать ни за кого не стала, а ушла в Закарпатье, где это воинство интернировали чехи. Причудливая вышла одиссея
В конце концов, Красная Армия окончательно вышибла Петлюру с Украины, и он бежал в Варшаву, где заключил с маршалом Пилсудским «договор о совместной деятельности». Хитрый литвин Пилсудский, пользуясь безвыходным положением «союзника», ободрал его как липку. Петлюра отказался от всяких претензий на Галичину в пользу Польши, а также от любой поддержки ЗУНР, передавал Польше Правобережье, а три оставшихся у него дивизии ставил под польское командование В ответ Пилсудский великодушно признал Петлюру законным главой Левобережья (каковое находилось в руках большевиков).
Поляки в компании некоторого количества петлюровцев вторглись на Украину, ненадолго захватили Киев, но Красная Армия их оттуда вышибла. Петлюровские вояки оказались в польских лагерях для интернированных не концлагерь, но и не курорт. Какое-то время Петлюра еще барахтался. Правда, никто уже не принимал его всерьез: к переговорам меж Польшей и Советской Россией его попросту не допустили большевики категорически отказались считать его «высокой договаривающейся стороной», а поляки не протестовали.
«Головной атаман» еще пытался что-то делать посылал на Советскую Украину «повстанческие отряды» и пытался наладить там широко разветвленное подполье для подготовки «всеобщего восстания». Но Красная Армия эти отряды разбивала, а ГПУ подпольщиков качественно разгромило. Петлюра принялся засыпать Варшаву «дипломатическими нотами» протестовал против плохого обращения поляков с украинцами на территории доставшихся Польше по мирному договору Галичины и Западной Волыни, требовал ради содержания своей «армии» поделиться имуществом, которого поляки награбили на Украине немало. Как, наверное, всякий на их месте, поляки эти послания игнорировали. А там Петлюра и вовсе остался генералом без армии: остатки его «войска» разбежались из польских лагерей (благо поляки и не препятствовали) по всей Европе, чтобы заработать на жизнь. В Польше Петлюре поплохело окончательно. «Национальное правительство» осталось при нем, потому что податься было просто некуда, но вот реальных сил не осталось. Кроме того, пан Симон всерьез опасался, что поляки, не видя от него больше никакой пользы, выдадут его большевикам чего настойчиво требовала от Варшавы Москва.