Огонёк Марат заметил чисто случайно, точнее обратил на него внимание случайно. Потому что он мерцал там, где его быть не должно, и по-особенному. Электрическое освещение сияет ровно, а этот огонёк трепетал, то совсем исчезал, то ярко вспыхивал, словно был живым. И никаких зданий поблизости не имелось. За автомобильной стоянкой пустырь, бывшая рощица, от которой местами остались густые заросли кустов ивняка, рябин, краснотала.
Похоже, костёр. Огонь. Живой. Пусть это не окажется случайным совпадением.
24
Марат свернул с асфальта, чуть проехал прямо по земле, по траве. Вылез из машины, не стал искать тропинку или удобный лаз, проломился прямиком через кусты.
Лерка! Так и думал ты.
Она подскочила с корточек ещё даже раньше, едва услышав поблизости треск веток, но осталась на месте, не бросилась бежать. Похоже, сразу узнала, что это он, а не ещё кто-то.
Да что ж ты творишь? Ну как так?
А уж местечко выбрала
Случись чего, никто ж со стороны не увидит, не услышит. И хорошо, что именно Марат её нашёл, а не Женя, не то бы та с ума сошла. А он-то, он-то! Уже и мыслит вполне по-родительски. Быстро же его затянуло и закрутило. Хотя и доза досталась убойная две девчонки подросткового возраста: в головах полная каша, любая обида смертельная, а инстинкт самосохранения на нуле.
Мать по городу бегает, тебя ищет.
Лера вскинулась, выпятила подбородок. Губы сначала сжались в тонкую узкую черту, потом дрогнули.
А папа?
Да о чём она?
Про папу точно не знаю. Тоже наверняка ищет, выдал Марат торопливо, не задумываясь, но Лера выкрикнула, даже не дав ему до конца договорить:
Врёшь! Костерок стрельнул искрой, словно поддержал, вспыхнул пламенем в тёмных глазах. Не ищет. Я знаю. Он только рад будет, если я пропаду и никогда не вернусь.
Ерунду говоришь, возмутился Марат, но Лера опять возразила, слишком твёрдо, слишком убеждённо:
Нет. Он сам так сказал. Маме. А я слышала. Всё слышала. Что дети ему не нужны были, а мама родила зачем-то. А он не хотел. И с вызовом уставилась на Марата: Так, думаешь, ищет?
Тот мотнул головой, будто отряхнулся.
Ох ты чёрт! Недаром у него кулаки чесались сразу при первой встрече. С Георгием. Да чтоб его.
Зато я ищу, произнёс Марат, повторил с расстановкой: Я тебя ищу. И нашёл, как видишь.
Лера прищурилась, вдохнула так, что ноздри раздулись, и выдохнула надрывно и яростно:
А тебя просили? Твоё-то какое дело? Кто ты мне такой? Вот кто? Кто?!
И попятилась шаг, ещё шаг. Сейчас же сорвётся с места и удерёт.
Марат, не тратя на ожидание больше ни секунды, прыгнул прямо через костерок, успел вцепиться в последний момент, сначала за рукав, потом другой рукой перехватил за локоть, стиснул пальцы, наверное, слишком сильно, зато надёжно не вырвется. Но Лера попыталась, задёргалась.
Отпусти! Я кричать буду.
Ты уже кричишь. Лер!
Она опять рванулась, но Марат держал крепко.
Лерка! дёрнул на себя. Её мотнуло, она чуть не ткнулась в него лицом. Марат поймал его, обхватил ладонями, развернул к себе, приказал: Посмотри на меня!
Она послушно, но зло уставилась глазами-черешнями. Мордаха раскрасневшаяся, зарёванная и даже немного грязная.
А дальше как? Что полагается говорить ребёнку, чтобы его успокоить? Да ещё в подобной ситуации, после таких слов от отца. «Забей ты на своего папашу! Что ж делать, если достался такой урод? Было бы из-за кого реветь! Парни вообще не плачут».
Ну не это же! Да она и не парень, девочка. А он для неё кто? Да какая разница? И Марат выдал первое, что пришло в голову:
Есть хочешь?
Лера шмыгнула носом, икнула и опять выкрикнула и с таким видом, будто делала эта нарочно, наперекор:
Хочу.
Марат и тут не стал ждать.
Тогда поехали. Опять ухватив её за локоть и потянув за собой, решительно двинулся в сторону дороги, не переставая говорить: Ты куда хочешь? В Макдак? Или ещё куда? А знаешь, лучше давай в кондитерскую. Девчонки же любят сладкое. Есть тут одна неплохая. Совсем недалеко. Там много всего: печенье, торты, пирожное. Самые разные. Он остановился возле машины, легонько протолкнув Леру вперёд. Что, едем?
Та несколько секунд молчала, опустив глаза, поджав губы, потом выдала сдержанное:
Поехали.
Словно большое одолжение делала.
Марат предусмотрительно торчал рядом, пока она залезала на переднее сиденье, караулил, сам захлопнул дверь, потом обошёл в машину, заглянул в салон со стороны водительского кресла, вынул из подставки бутылку с водой, выпитой меньше, чем наполовину.
Пойду огонь затушу, пояснил пассажирке. Нельзя же его так оставлять. И сразу без перехода и смена интонаций уточнил: А тебя можно оставлять? Никуда больше не денешься?
Лерка не ответила, даже не повернулась в его сторону, сидела, до сих пор упрямо поджимая губы.
Лер, я тебе верю, произнёс Марат, закрыл дверцу, запирать не стал, хотя и тревожно было. А проломившись обратно сквозь заросли к испуганно опавшему костерку, будто предчувствовавшему свои последние минуты, в первую очередь достал из кармана телефон. Пока лил воду, говорил: Жень, всё, успокойся. Я её нашёл. В целости и сохранности. Просто сидела тут на пустыре, костёр жгла. А сейчас в машине. Будем с ней через полчаса, в крайнем случае минут через сорок. Да, у меня. Подъезжай опять. И не волнуйся. Всё нормально.
Возвращаясь назад к машине, даже не сразу решился глянуть в её сторону а вдруг внутри пусто, никого нет? И что тогда? Искать по новой? И где? Но Лерка сидела на месте, уже и пристёгнутая, на него по-прежнему не смотрела. Марат тоже уселся, пристегнулся, завёл мотор, перед тем, как тронуться с места, повернулся к ней.
Носовой платок есть?
Лера не ответила, но принялась шарить в карманах куртки. Нашла, протянула:
Вот.
Он усмехнулся.
Спасибо, конечно, но мне-то не нужен. Тебе. Одной рукой поправил внутренне зеркало так, чтобы она себя видела. Оботрись, а в кондитерской уже как следует умоешься. Там есть, где.
Лера опять насупилась, но и не возразила, старательно завозила платком по перепачканной щеке.
25
В кондитерской было два зала, первый, большой, сразу при входе, но они двинулись во второй, прошли под аркой в углу народу здесь обычно собиралось поменьше остановились возле стеклянного прилавка. На трёх ярусах полок стояли подносы с пирожными, рогаликами, сладкими булочками, рулетами, пирогами и порезанными на порционные куски тортами. Марат бегло осмотрел содержимое, развернулся к Лере.
Тебе чего?
Она спрятала руки в карманы, качнулась с пятки на носок.
Не знаю.
Так выбирай. Марат ткнул пальцами в стекло, разглядев что-то бело-розовое. Хочешь такой? Прочитал на ценнике: Бруснично-кремовый. Или вот, он перевёл взгляд дальше: Шоколадно-черешневый. Как раз под цвет глаз. Будешь?
Лера несколько секунд задумчиво пялилась на пирожные, потом выдала:
Буду.
Ну и отлично, обрадовался Марат. Значит, берём тебе шоколадно-черешневый.
Она вскинула голову, поймала взгляд, произнесла с вызовом:
А тебе?
Мне? Он поморщился. Я не очень-то сладкое люблю. И заключил: Мне не надо.
А тебе?
Мне? Он поморщился. Я не очень-то сладкое люблю. И заключил: Мне не надо.
Но Лера продолжала смотреть так, будто от того, съест он или нет этот чёртов торт, зависела её жизнь, не меньше, словно этим он мог ей что-то доказать. И Марат смирился.
Ну ладно. Тогда и мне, он шагнул в сторону и обратился к продавщице в фирменном фартуке и забавном пекарском колпачке, в предельной готовности замершей возле кассы и внимательно наблюдавшей за ними: Один эспрессо, покрепче, один чай. Чёрный. И две порции вот этого, шоколадно-черешневого.
Та приветливо улыбнулась и почти пропела, постукивая пальцами по кнопкам кассы:
Один эспрессо, один чёрный чай и два шоколадно-черешневых. Всё?
Всё.
Одну минутку.
Марат опять повернулся к Лере:
Иди пока умойся и садись куда-нибудь.
Я лучше тут подожду, сообщила та, делая вид, что внимательно рассматривает содержимое прилавка, а когда заказ уже стоял перед ними на подносе, вытянула по две вилки и чайные ложки из плетёных подставок, несколько одноразовых упаковок с сахаром и влажными салфетками для рук.
Торт, кстати, оказался не настолько уж и сладким, елся легко, удачно разбавляя горечь эспрессо. А Лера вообще расправилась с ним за пару минут, и теперь вилкой гоняла крошки по блюдцу.
Может, что-то ещё?
Она кивнула, но сразу добавила:
Только не сладкое.
Ну, выбери. Марат выдал ей сотню. Купишь сама. Если будет мало, добавлю. И давай побыстрее. Мама, наверное, уже извелась, дожидаясь.
При упоминании о матери Лера как-то вся съёжилась, словно стала меньше и младше, нахохлилась, пробормотала дрогнувшим голосом:
Тогда не буду. Лучше пойдём.
Женя и правда места себе не находила, стоило им въехать в ворота, выскочила на крыльцо.
Лера!
Лера задёргала ремень, принялась давить на кнопку замка, но у неё ничего не получалось, и Марату пришлось помогать. А Женя уже оказалась возле машины, распахнула дверь.
Лера.
Та прямо из кресла юркнула в объятия матери. Маленькая же совсем. Подумаешь, двенадцать. Самый ещё детский сад. Захлюпала носом, плечи задрожали, да и Женя, похоже, ничуть не лучше, без остановки шептала что-то ласковое срывающимся голосом.
Марат перегнулся через пассажирское кресло, сам захлопнул дверь. Когда подъезжал к воротам гаража, увидел на крыльце Алинку. Та смотрела на подругу и её маму жадными влажно поблёскивающими глазами. Он поскорее загнал машину в гараж, вышел на улицу, направился к крыльцу. Подойдя к Алинке, тронул её за плечо.
Давай в дом. Холодно же в одной футболке.
Она с места не сдвинулась и вообще на него внимания не обратила.
Алин, всё, вперёд. Марат уже не просто тронул, ухватил её за плечи, развернул в сторону двери. Идём. Идём. Замёрзнешь же.
Ну а что ещё он мог сделать? Он же не Галка никак, не заменить.
Валентина Михайловна не вернулась?
Она же сказала, утром, напомнила Алина.
Ну а вдруг. Мало ли, предположил Марат. Он ведь только потому об этом заговорил, чтоб отвлечь от печальных мыслей. И неожиданно услышал:
А ты где Леру нашёл?
Тут, недалеко, наобум махнул рукой.
А как?
Просто увидел.
А почему вы так долго не приезжали?
И что это за допрос с пристрастием? Марат хотел сам поинтересоваться вместо ответа, но тут Женя с Лерой появились. Лера сразу двинулась в сторону лестницы, ни на кого не глядя, а её мама задержалась.
Марат, извини, что вот так вышло, что и вас с Алиной всполошили.