Шутите? Она сделала шаг в сторону, пытаясь обойти его.
Какие уж тут шутки, проговорил он, став серьёзным, ты вот, вижу, плачешь
Вам-то какое дело?
Я же какой-никакой, а волшебник. Позволь мне совершить чудо.
Какое ещё чудо?!
А вот такое! Он наклонился и прильнул к её губам.
Она почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног.
Что вы делаете? прошептала она с трудом.
Пытаюсь отогреть тебя.
Губы его и впрямь были горячими, точно огонь. «Ещё Дед Мороз называется», невольно подумала она.
Тебе негде жить? спросил он.
Ну что вы! Мне просто незачем жить! вырвалось у неё.
А давай пойдём к тебе, и ты мне обо всём расскажешь.
Не хочу я ничего рассказывать!
Не хочешь не надо, покладисто согласился он, просто посидим вместе. Праздник всё-таки.
Праздник, неожиданно согласилась она. Дед Мороз. А ей всё равно. На сердце у неё холодно и пусто.
Ну, что ж, пошли ко мне, сказала она и привела к себе ночью совсем незнакомого Деда Мороза.
«А впрочем, Дед Мороз он и есть Дед Мороз», подумала она.
Я гляжу, у тебя и ёлки нет, сказал он. Хоть бы искусственную поставила.
Зачем?
Так Новый год же!
Она пожала плечами и спросила:
А ты что, бездомный?
Как это бездомный? удивился он.
Чего же ты на Новый год по улицам бродишь?
Я не брожу. Просто поздравил племянников и маму с Новым годом, а потом пошёл к друзьям.
И не дошёл?
Не дошёл, весело согласился он, тебя вот встретил. Он достал из своего мешка маленький венок из искусственных еловых веток и игрушек, прикрепил его к пальме, стоявшей на тумбочке. Потом стал выуживать упаковки и свёртки с продуктами, коробку конфет, фрукты, бутылку шампанского. Давай всё разложим по тарелкам. Где у тебя кухня?
Там, указала она за его спину.
И он потопал на кухню. Когда она спустя пару минут пришла туда же, он уже вовсю хозяйничал, доставая чашки, тарелки.
А где у тебя фужеры?
В горке, в гостиной.
Ага, я буду резать, раскладывать, а ты относить. Шампанское там разольём.
Она почему-то безропотно подчинилась ему. И вскоре они сидели за накрытым столом и праздновали Новый год. Потом он включил телевизор и предложил потанцевать. Так она оказалась в его объятиях. Шампанское ли ударило в голову обоим или что-то другое, но только они начали целоваться. После долгого поцелуя он поднял её на руки и ощутил приятную тяжесть её тела. И хоть его ноша была нелёгкой, но очень приятной. Его захлестнула волна желания. Он донёс её до спальни и осторожно положил на постель.
Он ещё не знал, что ему можно, а что нельзя Границы дозволенного можно было установить только опытным путём. Осторожно покрывая поцелуями её лицо, шею, грудь, он стал раздевать её. Руки девушки обвили его шею и стали жадно терзать губы. Через минуту она уже рвала в нетерпении его одежду.
Я сам, прошептал он.
Я так хочу тебя! вырвалось у неё. Так хочу!
Я сейчас, сейчас, дорогая.
Он торопливо разделся, не забыв аккуратно сложить на стуле свой костюм Деда Мороза, и лёг рядом с ней. Ещё ни одного мужчину никогда в жизни она не хотела так сильно, как этого человека, которого она совсем не знала. Она жадно охватила взглядом всё его тело, не задерживаясь на лице, на котором остались борода, усы и седые брови. Прижалась обнажённой грудью к его груди и застонала.
И это движение было последней каплей, переполнившей чашу терпения мужчины. Он прижал её к себе, поблагодарив мысленно создателя за этот подарок новогодней ночи. Он почувствовал, как под его ладонью напряглись её твёрдые мышцы, как её сильные ноги железной хваткой обвили его тело. Она была сильной и страстной, именно такой, какой должна быть женщина сильного мужчины.
Радость моя! вырвалось у него. Радость!
Он чувствовал своей грудью биение её сердца. Лучшей музыки в жизни он не слышал. Его руки гладили её бёдра, упругий живот, спускаясь всё ниже и ниже.
Она застонала, забилась.
Я больше не могу, пожалуйста!
А он медлил, продолжая ласкать её пока она не впилась в его спину ногтями, как разъярённая тигрица. Он вскрикнул от боли и вошёл в неё. Она тотчас ослабила хватку.
Прости, прошептали её губы.
Он чувствовал, что растворяется в ней, что больше нет его самого как целостной личности, а есть только горстка жемчуга, упавшего в глубину неоглядного океана, имя которому
Тут он вспомнил, что имя своё она ему так и не назвала. «А может быть, это и неважно?» промелькнуло в его мозгу. Он вздрогнул, когда она громко закричала, извилась и рассыпала стоны, уронив голову на подушку. Внутри него что-то взорвалось, и ослепительный блеск ослепил его, заставив утратить чувство реальности.
Как хорошо, донеслось до него откуда-то издалека.
Ему хотелось уснуть прямо на ней сейчас, немедленно. Но он скатился и лёг рядом. Его губы уткнулись в копну её волос, разбросанных на подушке. Он приподнялся на локте, открыл глаза.
Спи, сказала она, нежно целуя и обнимая его.
Проснулся он раньше неё и надел свой костюм Деда Мороза. Ведь другой одежды у него просто не было. Он сварил кофе, сделал бутерброды и принёс в спальню. Будить он её не стал. Сидел и ждал, когда она проснётся. А когда она открыла глаза, радостно улыбнулся ей.
Доброе утро, моя Снегурочка!
Ты разве ещё не ушёл? холодно спросила она. Он чуть не выронил из рук поднос, который приготовился опустить на край постели. Уронить он его не уронил, но одна из чашек всё-таки опрокинулась. Он отдёрнул было руку и только тут сообразил, что кофе успел остыть.
Я сейчас сварю новый, сказал он.
Не надо!
Что не надо?
Ничего не надо!
Послушай, что случилось-то?
А то ты не знаешь, усмехнулась она.
Я думал
Уходи! Дверь захлопни.
Хорошо, я уйду! Ты и впрямь холодная, как Снегурочка!
Он встал со стула и направился к двери. Вскоре она услышала хлопок. Вздохнула. Взяла чашку, оставшуюся целой, и выпила холодный кофе. Потом опустила ноги с постели и подумала: «Вот и наступило 1 января».
Через полчаса она с лыжами и рюкзаком покинула дом. Ветер ударил ей в лицо. Она остановилась и подумала, что, может быть, стоит вернуться? Минуту она постояла на месте, а потом, вся осыпанная снегом, продолжила свой путь.
Глаша проснулась довольно рано для первого числа. Ведь родители ушли уже под утро. Она собиралась сразу же перемыть посуду, но Азамат сказал:
Спать! Спать! Всё остальное потом.
Первым делом она позвонила на сотовый Маше. Но телефон подруги был отключён. У Глаши всё похолодело внутри. Неужели эта сумасшедшая всё-таки ушла в лес?! Она бросилась в маленькую комнату, где на разложенном кресле-кровати спал Азамат. Уже хотела разбудить его. Но нет, остановилась и замерла на пороге. «Помочь он сейчас ни мне, ни Маше не может, надо дать ему выспаться». И она отправилась мыть посуду.
Глава 8
1 января. Темно. Ещё, можно сказать, ночь. Хорошо, что снег почти прошёл. Они проехали по мосту через речку. Самое ужасное, что на ней даже ночью в непогоду сидели рыбаки. Померанцев заметил тёмные фигуры и подумал: «Что заставило этих людей сидеть возле лунок в новогоднюю ночь? У них что, нет дома? Родных?» Он со злостью захлопнул дверцу машины, приоткрытую по просьбе Янины, которую она озвучила ещё в городе. Так и сказала: «Останови у речки». Он спросил зачем. А она ответила: «Рыбы купим». Ничего не поняв, он списал её просьбу на беременность.
Аркадий Денисович Померанцев был бесконечно рад, что они наконец-то добрались до дачного посёлка. Хотя здесь рядом с дачами были и дома, в которых люди жили постоянно. «Ага, сообразил Померанцев, вот и ворота Янины». Аркадий оглянулся на задремавшую на заднем сиденье Янину. Ему было жаль её будить, но ничего не поделаешь. Вот если бы выехали заранее, как договаривались, то встретили бы Новый год как люди.
Он тихонько позвал её:
Янина.
А! встрепенулась она.
Приехали. Давай ключ.
А где речка?
Проехали.
Но я просила.
Зачем тебе ночью речка?
Проехали, пробормотала она.
Ключ, он протянул руку.
Я сама открою. Она выпрыгнула из машины и сразу провалилась в снег. Но всё-таки добралась до ворот и открыла их. Потом забралась обратно в салон, и они въехали на территорию дачи.
Гараж был занесён снегом, и Аркадий, найдя лопату в сарае, в который еле пробрался, принялся чистить снег. А Янина абсолютно без сил сидела на крыльце и смотрела на него.
Гараж был занесён снегом, и Аркадий, найдя лопату в сарае, в который еле пробрался, принялся чистить снег. А Янина абсолютно без сил сидела на крыльце и смотрела на него.
Не сиди на снегу! крикнул он. Иди в машину.
Но она никак не отреагировала на его окрик. Через некоторое время они перетаскали в дом все, что привезли с собой. Распаковали и разложили по местам.
Я валюсь с ног, пожаловалась Янина.
В следующем году мы приедем сюда 30-го, а лучше даже 29 декабря, и всё у нас будет хорошо.
Ты думаешь? спросила она отрешённо.
Уверен, кивнул Померанцев и вытер пот со лба.
Справившись с делами, они сели пить чай. И в это время кто-то постучал в дверь.
Кто бы это мог быть? спросил Аркадий.
Вероятно, кто-то из соседей, вздохнула Янина.
Как некстати, обронил Аркадий.
Да, я сейчас бы легла и, наверное, проспала бы весь день.
Стук повторился.
Придётся открыть.
Придётся.
В прихожую ввалился их давний сосед Максим Харитонович Павловский.
Ребята, как здорово, что вы приехали! Павловский с порога полез обниматься. Был он весёлый и хмельной.
С Яниной Максим был хорошо знаком, он был старше Варфаламеевой на четыре года и когда-то, как и Янина, жил на даче у бабушки с дедушкой, потом дача перешла его родителям, и отец снёс старый дом и построил новый, капитальный. Но через какое-то время Павловским-старшим надоело жить в посёлке, и они передали дом сыну, который к этому времени уже успел трижды развестись и обрадовался возможности, как он сам выражался, «пожить на задворках цивилизации». Павловский был художником-оформителем, так что мог позволить себе жить в посёлке круглый год, отправляя рекламные картинки и иллюстрации заказчикам по почте. Иногда они приезжали к нему лично, особенно те, кто не прочь был отдохнуть на природе, порыбачить, сходить за грибами и поесть вволю шашлыков, которые отлично готовил гостеприимный хозяин.
Вы что вчера не приехали? вопрошал он. Я к вам несколько раз забегал. Ну, думаю всё, не приедете! Но вы молодцы! искренне радовался Павловский.