Никого я не убивал
Конвоировали меня до застенков инквизиции три ведьмы и десяток вооружённых охранников не знаю уж, как именно эта стража у инквизиторов зовется. Причём не просто вели, а держали наготове что-то поубойней я ясно чувствовал, что эти дамы средних лет и невыразительной наружности готовы мгновенно спустить на меня подготовленные и заправленные под завязку заклинания. Охранники предлагали ещё в антимагические кандалы заковать, но инквизитор лишь поморщился и бросил, что они тут не помогут, проворчав себе под нос, мол, опять в ночную смену один молодняк понагнали.
С четверть часа мы петляли по улочкам, распугивая случайных прохожих, пока не пришли к мрачному, возвышающемуся серой глыбой в ночном сумраке каменному зданию. Сначала попали в небольшой внутренний дворик за массивными воротами с двумя пикинёрами, а затем в глубокий каменный подвал, живо вызвавший нехорошие ассоциации с пыточными застенками.
Впрочем, пытать меня пока никто вроде бы не собирался. Мы прошли мимо камер с массивными ржавыми решётками и оказались у обитой металлическими полосами и какими-то символами из серебристого металла двери. Туда, в почти пустое помещение с намертво вделанным в пол стулом посредине и столом в углу, меня и завели.
Старший инквизитор Амнис сел за стол, а ведьмы и стража рассредоточились вдоль стен, после чего все дружно уставились на меня. Сжавшись под колючими взглядами, я попытался сесть на стул, но был остановлен жёстким окриком инквизитора:
Стоять! Сначала одежда.
Что «одежда»? не понял я.
Снять всю, до нижнего белья.
Спорить было бесполезно, и я начал медленно стягивать с себя сначала безрукавку, а затем сапоги и рубаху со штанами, снова оставаясь с верными мне до конца майкой и трусами. Подумал ненароком: «Видать, в этом мире мне просто суждено постоянно рассекать в неглиже».
Сложенную на полу кучку вещей проверила одна из ведьм, после чего их быстро унесли. Я проводил вещички сожалеющим взглядом. Вернутся ли ко мне назад они? Непонятно. Да и перед Глушаковым было несколько неловко оно хоть и не по моей вине, но всё же одёжка мне, по сути, была вручена под ответственное хранение.
Садитесь!
Я сел, ёжась от неприятного сквозняка, продувающего по голым ногам. Низкий каменный потолок давил, нагоняя беспросветную тоску, и мысли об одежде как-то быстро улетучились самому бы отсюда выбраться. А инквизитор, достав писчие принадлежности, заскрипел пером по бумаге.
Имя?
Павел.
Полностью!
Ширяев Павел Алексеевич.
Опустив голову, чтобы не смотреть на инквизитора, я разглядывал выложенный полированными плитами пол. Голос собеседника желания пуститься в пространные рассуждения не вызывал, поэтому отвечать я старался кратко.
С какой целью прибыли в империю Карн?
Я не прибыл, меня привели.
Подробнее.
Появилась преподаватель академии и сообщила, что я значусь в списках учеников, после чего забрала сюда.
Амнис оторвался от письма и, коротко глянув на меня, уточнил:
Её имя?
Её имя?
Марна.
Проверить, он немигающим взглядом проводил одного из стражников, что тут же нырнул в дверной проем, и продолжил: Как долго обучаетесь в академии?
Три дня.
Перо замерло на секунду, но затем снова побежало по бумаге. И всё же я ясно увидел, что мой ответ слегка выбил инквизитора из колеи, и заметил быстрые переглядывания ведьм.
Проклятья единственный дар? впрочем, тон его не изменился ни на йоту. Видимо, профессионал.
Нет.
Какие ещё?
Все тёмные и друидизм.
И снова переглядывания, теперь уже с шепотками.
Кто определял наличие дара?
Ректор Кхан.
Сам?
Да, кивнул я.
Почему выбрали проклятья?
Не знаю, пожал я плечами, впервые позволив себе отойти от простого ответа на вопрос. Формат обычной беседы, хоть и в несколько напрягающей обстановке, потихоньку стал возвращать мне утраченную было надежду на положительное разрешение этого недоразумения. Кхан предложил мне выбрать ну я и выбрал. Кто же знал, что у вас тут с этим так
Я осёкся, напоровшись на заострившийся взгляд Амниса. Тот, правда, замечаний мне делать не стал, ограничился через пару секунд сверления глазами очередным вопросом:
Ранее магической деятельностью занимались?
Нет.
В связи с магическими сущностями высшего порядка вступали?
Нет.
Древние артефакты, места силы находили?
Нет.
Укусам оборотней, вампиров, других магических существ подвергались?
Нет.
В интимных отношениях с представителями магических рас состояли?
Нет.
Почему убили тех двоих?
Я вздрогнул, поднял взгляд на спокойно изучающего меня инквизитора и чуть нервно дёрнул головой:
Я не убивал.
Хорошо, не стал настаивать тот. Вам были знакомы эти двое?
Да, один.
Назовите.
Ситрий, демонолог с первого курса, вроде бы виконт.
Понятно взгляд инквизитора стал острее, а я тяжело вздохнул. Следующий вопрос можно было предугадать.
У вас были с ним конфликты?
Я вздохнул ещё тяжелее, но врать не решился.
Были.
Так почему вы убили тех двоих?
Да не убивал я!
Потише, Амнис выпрямился, отвлекаясь от бумаги перед ним, положил перо, сцепил ладони в замок. Это пока вопросы. Но давайте я всё же обрисую имеющиеся у нас факты. Убиты двое благородных, как минимум один из которых является учеником магической академии Карна. Рядом с их останками находятся ещё один ученик академии и преподаватель. Экспертно установлено, что в проулке пребывала также сущность не менее чем пятого класса опасности, которая при появлении мага первой категории Глушакова скрылась в неизвестном направлении. Вот только на тот момент всё было уже кончено, а значит, старшего преподавателя академии можно из числа подозреваемых исключить. Можно было бы исключить из этого числа и вас ведь сущности пятого класса неимоверно опасны и действительно могут послужить причиной смерти даже сильных одарённых, однако этому мешают два больших «но». Во-первых, тот факт, что вы совершенно не пострадали, и во-вторых, экспертно установлено, что именно ваш чрезвычайно редкий для мужчин дар к проклятьям послужил причиной их гибели.
Это не я, окончательно поникнув, глухо произнёс я.
Ситуация, очевидно, была не в мою пользу. Факты-то железобетонные, а в мою защиту только лишь мои собственные слова. «Что же делать, как же быть?..»
Пока все факты против вас, констатировал старший инквизитор.
Чуть отстранённо я подумал: «Странно, что он ещё не перешёл от слов к пыткам». Впрочем, под словом «инквизиция» могла скрываться и совсем иная структура, с другими понятиями и подходом к делу. Недаром же у них тут ведьмы на зарплате.
Можно я расскажу, как всё было? без особой надежды попросил я, но Амнис внезапно сделал приглашающий жест рукой и, снова взяв перо в руки, выжидательно уставился на меня.
Я постарался собраться с мыслями, а затем начал:
Крик. Сначала я услышал крик
Говорил я недолго, однако постарался максимально точно и чётко описать происходившее, каким-то шестым чувством понимая, что от этого может зависеть не только моя свобода, но и жизнь. Как их увидел, что сказал рассказывал всё, вплоть до личных ощущений и мыслей.
Инквизитор увлечённо записывал за мной, в некоторых местах хмыкая, а в некоторых даже приговаривая: «Та-ак?!» Но стоило мне выдохнуться, как он, поставив жирную точку, произнёс:
Очень интересно. И всё-таки почему вы убили этих двоих?
Ну я же рассказал
Да. Прекрасно всё изложили подробно, обстоятельно, я практически видел это перед глазами. Вот только
Вы мне не верите я с силой потёр лицо ладонями. Застыл, прижимая их к щекам. Отняв через несколько секунд, устало произнёс: Я даже не знаю, что вам ещё сказать, чтобы вы поняли, что я их не убивал. Я просто атаковал это существо тем единственным, что умею сырой силой.
Которую оно использовало для убийства двух человек, двух одарённых. Вы не задумывались, что в том случае, если мы вам поверим, то вы всё равно, пусть даже и косвенно, виновны в их гибели?
Задумывался, глухо ответил я. Но я искренне хотел помочь.
Тут в допросную ввалился стражник я не запомнил того, что ранее ушёл, и не мог сказать, он ли это или другой и, подойдя к инквизитору, что-то зашептал тому на ухо.
Кивнув пару раз, Амнис снова посмотрел на меня, а затем, свернув бумагу в трубочку и перевязав нитью, вдруг сообщил:
Что ж, на сегодня, думаю, достаточно. Однако вы всё ещё находитесь под подозрением и можете понадобиться Инквизиции, а потому до особого распоряжения вам запрещено покидать пределы города Танарис.
«Я свободен?» эта удивительная мысль сначала робко, а затем всё сильнее стала долбиться в мой измученный произошедшими событиями и допросом мозг, и я, подняв голову, изумлённо взглянул на старшего инквизитора.
А тот снисходительно улыбнулся и, достав откуда-то из-под стола молочно-белый шар, похлопал по нему, спрашивая:
Вам знаком подобный артефакт?
Я отрицательно качнул головой, всё ещё переваривая ошеломляющую новость, а инквизитор между тем объяснил:
Это очень эффективный магический прибор, тонко улавливающий, когда допрашиваемый лжёт. Обмануть его можно, но подобные умельцы слишком хитры, чтобы так примитивно попасться. И поскольку за всю нашу беседу он ни разу не поменял цвет, значит, вы, по крайней мере, были свято уверены, что говорите правду даже когда сказали, что хотели помочь тому, к кому ранее испытывали неприязнь.
Амнис встал и, проследив, как встаю я, добавил:
Инквизиция всегда учитывает искренность допрашиваемого, и хоть подозрение с вас окончательно не снято, но поводов для содержания вас в тюрьме на время предварительного следствия я не усматриваю. Ваши вещи в соседней комнате, вас проведут.
Он жестом указал на дверь, и я на подрагивающих ногах прошёл мимо стражников и трёх хмурых ведьм к выходу. Мне до последнего казалось, что это какой-то злой розыгрыш инквизитора дать мне надежду, а затем жестоко её отобрать. Но всё обошлось, и переодевшись обратно в дарёную мне Глушаковым одежду, я, ведомый стражником, наконец покинул мрачные инквизиторские застенки.
Выйдя под окончательно очистившееся от облаков звёздное небо, я вдохнул полной грудью запахи ночного города, в которые примешивался лёгкий солёный привкус моря, и облегчённо, с шумом выдохнул, совершенно не стесняясь стоящей рядом стражи.
Иди давай, буркнул один из бывших моих конвоиров и лёгким толчком отправил меня в сторону темнеющих ворот.
После мрачных подземелий даже темень ночных улиц мне казалась какой-то близкой и родной, словно всё самое плохое уже произошло и хуже уже ничего случиться не может. Опасное заблуждение, но в тот момент мне казалось именно так.
К счастью, мой товарищ и не думал меня бросать, буквально возникнув из тени, стоило мне оказаться снаружи.
Глушаков всё так же был при шпаге и камзоле, собран и напряжён, но, по крайней мере, не резал меня взглядом, как в первый момент после обвинения меня ведьмой там, в переулке.
Выпустили? полуутвердительно спросил он, и я ответил:
Да. У них там какой-то прибор, типа детектора лжи. Поняли, что я говорю правду, и отпустили.
Сергей кивнул, а затем сказал сказал извиняющимся тоном:
Ты прости, что в первый момент тебя заподозрил. В инквизиции абы кто не служит, да и ведьмы редко когда ошибаются. Это потом я, как поостыл, понял, что не мог ты такого спланировать, не мог хладнокровно убить этих подростков, какими бы говнюками, тут он печально усмехнулся, они ни были.