А я, честно говоря, думал, что всё, конец. Что меня сейчас в кандалы закатают или пытать начнут, признание выбивать, поделился я своими переживаниями.
Глушаков покачал головой и произнёс, не забывая посматривать по сторонам:
Глушаков покачал головой и произнёс, не забывая посматривать по сторонам:
Это магическая инквизиция. Тут давно уже совсем другие способы узнать правду. Хотя и пытки бывают, когда просто так ментальный блок сломить не получается.
Видел? спросил я с любопытством.
Ощутил, лаконично бросил Глушаков, и я вновь проклял себя за неуёмное любопытство.
Однако Юрьич, выходит, и тут побывать успел, да ещё под пытками. То-то этот Амнис его узнал. Стоило бы, наверное, задаться вопросом: «А где Сергей ещё не был?» но спрашивать о таком напрямую неэтично, и я промолчал.
Пойдём, между тем добавил тот, вновь подвешивая магический светильник над нашими головами. Завтра, чувствую, будет долгий день
До академии мы добрались без приключений, чему я был безмерно рад. Хватит на сегодня. Да и на завтра с послезавтра тоже. Я даже мысленно сам себе дал зарок: больше за стены академии ни ногой. По крайней мере, пока не стану таким же, как Юрьич.
Так что уже у нашего кампуса я остановил глубоко задумавшегося Глушакова и с ходу ошарашил его вопросом:
Серёг, а ты можешь научить меня драться?
Изумленно поглядев на меня, он переспросил:
В смысле? Магическому бою?
И это тоже, но сначала, наверное, просто драться, я был уверен, что Глушаков не станет надо мной насмехаться, поэтому говорил абсолютно серьёзно и откровенно. Я ведь не дрался никогда в жизни. Не веришь? А это так.
Не знаю, что на меня накатило в тот момент. Но вдруг проснувшееся чувство бессилия ведь всё, что я смог, это стоять и смотреть, как нечто убивает двух подростков выедало меня изнутри, жгло словно ядом, и чем ближе мы подходили к академии, тем сильнее. А сейчас оно буквально заставляло меня выталкивать из себя слова, что были всё злее и злее.
Я всегда искал компромиссы, убеждал себя, что это правильно, учился не замечать презрительные усмешки одноклассников, говоря себе, что, мол, закончится школа и эти хулиганы мигом поймут, как неправильно они себя вели, и даже, может быть, извинятся передо мной. Я убегал и считал незазорным извиниться, даже если за собой причин извиняться не видел мне же не тяжело Ну и что, что за мой счёт самоутверждались другие Чёрт, да мне уже тридцать четыре, а я каким-то говнюкам вдвое младше меня не могу ничего толком возразить, потому что меткий и остроумный ответ, которым я мог бы элегантно отбрить обидчика, приходит ко мне тогда, когда поезд давным-давно ушёл! И мне остаётся только мысленно представлять а как бы я ответил, а как бы он, словно помоями облитый, заткнулся и, осмеянный собственными подпевалами, в слезах от меня убежал
Сглотнув и чуть отвернувшись, я продолжил с горечью в голосе:
Я всегда, наверное, был трусом. Всю жизнь жил под лозунгом: «Лучшая драка эта та, которой удалось избежать». Вот только это ни черта не работает!
Я всё же сорвался на крик, ненавидя себя в этот момент.
Ты не трус, вдруг произнёс спокойный и уверенный голос моего товарища.
Оказавшийся сбоку от меня Сергей поднял голову, разглядывая вторую из местных лун, что как раз заняла положение в зените. А затем, повернув ко мне посеребренное лунным светом лицо, сказал:
Трус никогда бы не помчался на помощь в тёмный переулок. Трус не попытался бы сделать хоть что-то, особенно если бы не умел почти ничего. Трус, в конце концов, ни за что не решился бы остаться на отверженной специальности. Нет, никакой ты не трус. А в остальном я тебе помогу.
Улыбнувшись, Глушаков протянул мне раскрытую ладонь.
По рукам?
По рукам!
Глава 8
Кое-как добравшись до родного чердака, я с кряхтением забрался через люк и прямо как был, в одежде, завалился на кровать. Свет зажигать не стал хватало лёгкого лунного из незапертых слуховых окон, да и обстановку я знал прекрасно, сам ведь всё убирал и расставлял.
За всеми этими треволнениями: нападением твари, арестом, допросом давно уже перевалило за полночь, но сна не было ни в одном глазу. Я тяжело вздохнул, в который раз нецензурно помянув свой первый выход в город.
А я уж думала, что не дождусь тебя
Эффект от прозвучавшего в темноте голоса был подобен выстрелу. Я вздрогнул и подскочил на постели, со страхом вглядываясь в темноту. Бросило в пот, а сердце вдруг застучало быстро-быстро, отдавая пульсацией в висках.
«Та тварь?!» мелькнула шальная мысль. Однако секундой позже я понял, что голос не тот совсем женский и какой-то знакомый. Да и Серёга говорил, что сюда подобным существам хода нет даже если не выдержит периметральная защита, сигнализация поднимет такой вой, что тут через пять минут окажется с полсотни жаждущих крови злых магов.
«Та тварь?!» мелькнула шальная мысль. Однако секундой позже я понял, что голос не тот совсем женский и какой-то знакомый. Да и Серёга говорил, что сюда подобным существам хода нет даже если не выдержит периметральная защита, сигнализация поднимет такой вой, что тут через пять минут окажется с полсотни жаждущих крови злых магов.
Вспыхнул небольшой лилово-фиолетовый огонёк, в свете которого я, снова вздрогнув, различил точёное лицо завкафедры Проклятий.
И давно ждёте? резко пересохшими губами спросил я.
Почти час, ответила она, а затем, вдруг достав тонкий мундштук с уже воткнутой в него сигаретой, не торопясь закурила.
«Через полчаса как я вышел от инквизиторов»
Я смотрел на девушку, что так бесцеремонно оккупировала А, нет. Не оккупировала. Она сидела, небрежно откинувшись и закинув одну ногу на подлокотник, на массивном троне, который обвивал, раскрыв крылья, чёрный дракон. Каменном троне с каменным драконом
Надо понимать, что раньше подобного на чердаке не водилось. А значит, мадмуазель Элеонора припёрла его с собой. Чтоб впечатление произвести, видимо.
Сердце понемногу угомонилось, больше не пытаясь выскочить из груди, и я медленно, перебарывая накатившую слабость, сел на кровати. Ещё раз окинул завкафедры взглядом, теперь уже более внимательным. Впечатление она таки производила, в основном сползшим с ноги на подлокотнике по самое не хочу платьем.
«Хорошая фигура», чуть заторможенно сказывалась усталость подумал я, а затем внезапно понял, что и лицо у неё совершенно нетипичное для среднестатистической ведьмы: аристократичное, с идеальными пропорциями, красивое
До меня тут дошли кое-какие слухи, не дождавшись от меня вопросов, негромко проговорила она. В частности, что к гибели двух учеников академии причастен ученик моего курса, да ещё и мужчина.
Я не виноват, чуть покачав головой, негромко сообщил я, а сам обречённо подумал: «Похоже, допрос мне сегодня будут устраивать все».
А ещё, продолжила завкафедры, со мною поделились удивительным фактом, что у того при сканировании магическими артефактами Инквизитория уверенно определяется средний уровень дара. Для женщины-ведьмы средний, уточнила она. Для мужчины же это почти предел возможностей, как считается. А ведь на момент поступления дар у тебя был практически в зачаточном состоянии. Такой прогресс, и буквально за несколько дней
Я чуть пожал плечами, не зная, что на это ответить. Зато подумал с мрачной иронией: «Ого, средний дар. Ещё бы уметь им пользоваться».
А девушка вдруг добавила:
Ты самый необычный мужчина-ведьма, которого я видела.
«Ведьма криво ухмыльнулся я. Ну нет, хватит».
Ведьмак.
Кто? чуть изогнула собеседница тонкую бровь.
Ведьмак, повторил я. Мужчина-адепт проклятий ведьмак.
Элеонора хмыкнула, а затем, чуть сощурившись, поинтересовалась:
Сам придумал?
Сам.
Ведьмак Хм. А в общем-то, неплохо.
Она поднялась с трона и, привстав на цыпочки, потянулась, словно кошка. Проследив за нехарактерно красивой магистершей, я невольно вспомнил Эльзу и других девчонок с группы.
«Интересно, а почему эта особа так от них отличается?»
Магистр проклятий и впрямь была очень хороша. Тонкое платье плотно облегало стройное тело, густые тёмные волосы крупными локонами ложились на плечи, чувственные губы были слегка приоткрыты
Вот только, похоже, стресс и усталость от пережитого сделали своё чёрное дело, да и первое наше с ней знакомство окончилось совсем не так, как бы мне хотелось. Так что, несмотря на её эротизм и интимную атмосферу, во мне ничего не шевельнулось. Совсем ничего.
Она сделала два шага к кровати, наклонилась, опираясь руками на постель и пытливо вглядываясь в моё лицо, так, что в чуть провисшем декольте прекрасно виднелись два сочных полушария, лишь чуть-чуть поддерживаемых ажурным лифчиком.
А мысли мои вдруг зацепились за её слова о моей необычности. А вернее, о улавливающемся в этой фразе намёке, что подобных мужчин она видела несколько. Поэтому я сказал в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретно:
Так значит, я был не единственным с таким даром? Не настолько уникальным, как мне все тут говорят? Были и другие?
Ты она облизнула алые губы кончиком языка. Нет, ты как раз уникален. Как возрастом и нетипичным распределением дара, так и этим странным мгновенным прогрессом. Те, кого я знала прежде, были молодыми пареньками, судорожно выбиравшими другие направления и постаравшимися забыть, что их дар имел и эту грань. Ты ведь видишь нашу силу? вдруг спросила она.
Я вспомнил сгустки тьмы в своих ладонях, да и в её тоже, после того, первого занятия.
Да.
Полгода, уверенно произнесла девушка.
Что «полгода»?
В среднем полгода нужно начинающему, чтобы ощутить её, она облизнулась снова теперь уже с каким-то маниакальным блеском в глазах. Расскажи, когда ты впервые её увидел.
Впервые?
Я склонил голову набок. Кровать чуть скрипнула под коленом девушки, когда она ещё приблизилась.
Посмотрел ей в глаза.
Когда ты запустила ею в меня, разнеся в прах дверь аудитории.
Я думал, она разозлится на такое панибратское обращение, но завкафедры лишь выдохнула торжествующее:
Х-ха! а затем, приблизившись почти вплотную, сильно толкнула меня ладонью в грудь, откидывая обратно на мягкий матрас.
Так и знала стрессовая ситуация с непосредственной угрозой жизни! голос её был полон возбуждения и торжества. Плюс мощный всплеск дара от постороннего источника. Тут или взаимосвязь индукционного типа, или симпатическая связь, точно! А если она нависла надо мной, приблизив возбуждённое лицо. А если пойти дальше, возможно, твой дар станет ещё сильнее!