Угу, закивала Нютка, с опаской смотря на меня. Токмо ты, княже, не выдай
Не выдам пообещал я. А они это целуются?
Ну Служанка наморщила лоб. Ну было княгиня поцалувала Забаву в уста, да грит: ты ж моя подруженька ненаглядная! Ничего не жалко для тебя! И смеялись обе потом.
Звиздец! вслух выругался я, не вполне соображая, как реагировать на известие.
Ты уж не выдай, княже опять завыла Нютка. Княгиня со свету сживет, ибо приказано тебя в неведении держать: боятся, что заругаешь
Все, заткнись. Я насыпал ей серебра в ладошку и подтолкнул к двери. Будешь мне все сообщать, а я не обижу. А пока иди, да смотри сама не проболтайся, что я у тебя выспрашивал. Не то отдам ратникам на потеху. Поняла? Свободна.
После того как служанка свалила, я немного подумал и решил, что пока никак не буду реагировать на новость. Пусть все идет своим чередом. Ничего особо страшного пока не произошло. А дальше видно будет. Хотя обидно, да, что меня в компанию не взяли, заразы эдакие.
А дальше стало не до баб, потому что я наконец соизволил принять своего казначея Уго Грубера и Ульфа Шайншталлера, главного обер-приказчика, ответственного за торговлю с Московией. А они, в свою очередь, так запудрили мне все мозги своими отчетами, кредитами-дебитами и прочей экономической хренью, что аж голову заломило.
А дальше стало не до баб, потому что я наконец соизволил принять своего казначея Уго Грубера и Ульфа Шайншталлера, главного обер-приказчика, ответственного за торговлю с Московией. А они, в свою очередь, так запудрили мне все мозги своими отчетами, кредитами-дебитами и прочей экономической хренью, что аж голову заломило.
Опасался, что улетаю к глубокий минус, но все оказалось не так уж плохо. Наша с Фебом компания в просто гигантских прибылях от торговли, а значит, и я, так как имею в ней долю, а вот по личным доходам и расходам с Двинской земли после уплаты налогов государю его сиятельство граф божьей милостью остается по нолям, то есть без прибылей, но и без убытков. Что и неудивительно с такими-то расходами. Впрочем, все только начинается, барыши никуда не денутся.
Разобравшись с экономикой, я вспомнил, что еще не завтракал, приказал подать еды, и, чтобы не терять время зря, вызвал к себе управляющего:
Ну что там с бабами?
Яжук недовольно скривился:
Я все сказал, как ты приказывал, княже, но крутят хвостами, заразы. Хотя и не отказываются. Грят, от погляда не убудет, посмотрим. Пара дурынд вой подняла, но я их приказал пока запереть в амбаре, чтобы других не смущали. Как оно все сладится, увы, не ведаю. Боязно бабам.
Ладно, посмотрим. Я тоже не особо был уверен в успехе затеи. Что там с празднеством для людишек?
Все почти готово, княже, уверенно отрапортовал управляющий. Пополудни можно начинать.
Что еще?
Дык набольшие чуди и корелов заявились, грят, хоть бы одним глазком на милостивца глянуть. Врут, сволочи, небось плакаться и жаловаться наладились. Гнать али как?
Я вздохнул. Ага, здесь вам не тут, не Европа ни разу. Всех поселений раз, два и обчелся. Несколько поселков ниже и выше по течению да по притокам Двины пара деревень. Ну и стойбища аборигенов: корелов и лопарей. Вассалы, ептыть. В Заволочье, то есть Онежском крае, что мне отошел с Двинской землей, дела получше, но это далеко. Да принять придется, с туземцами надо ладить, почти весь пушной ясак от них идет.
Приму.
Переместился в большой зал, дабы выглядеть приличествующе, накинул парчовую ферязь, взял в руку посох и принял важный вид, заранее сгорая от любопытства, так как ни разу еще не сталкивался с «чудью белоглазой», так местные чохом обзывали всех туземцев.
Ожидал увидеть полудиких раскосых азиатов в мехах, но ошибся. Вожди, или кто они там такие, оказались по внешности вполне европейского вида, мало того, светлолицыми блондинами. Правда, росточком невеликие и кривоногие, хотя и крепкие. Рожи широкие, глаза без малейшей раскосинки, волосы стрижены в скобку, прихвачены по лбу плетеными ремешками, на ногах высокие бродни из сыромятной кожи, на щиколотке и под коленом подвязаны шнурками, штаны узкие, кафтаны длиной до колена, пошиты не в запах, с открытой грудью, оторочены по вороту, подолу и рукавам мехом. На шее ожерелья из звериных когтей, на поясах длинные ножи в деревянных ножнах, в руках посохи с затейливо вырезанными оголовьями: видать, знаки власти. Двое оказались среднего возраста, лет под сорок, а третий где-то за пятьдесят, но тоже еще бодрый.
Разобрался я с ними быстро. Милостиво принял дары мешки с отборной пушниной: соболями, куницей и горностаем, выслушал горячие заверения в верноподданстве, пообещал разобрать претензии, в основном на отжатие у них исконных звериных и рыбных ловов, нарычал в подтверждение на Яжука, обязался защитить от мурман, кои тоже пытались под шумок обдираловом заниматься, а потом отдарился охотничьими кинжалами из отличной стали. И пообещал, что в случае исправной выплаты ясака дам хорошую скидку на товары. А также намекнул, что буду способствовать их власти в племенах и в случае верной службы приближу сыновей да в люди выведу. А в завершение приказал поднести по чарке крепкого хмельного и пригласил остаться на праздник.
В общем, знатно потрафил аборигенам, те прямо светились, когда уходили. Дипломатия, ептыть! Ну а как по-другому? О народе надо заботиться, а не только обдирать как липку.
Хитрый народец, скверный позволил себе тактично высказаться Яжук. Их в ежовых рукавицах держать надо, а не милостями закармливать, вот тогда дело будет.
Ничего ты не понимаешь, благодушно ответил я. Нет уже такой необходимости.
Это как, княже? вытаращился на меня управляющий.
Теперь сами эти вожди, или как их там Я показал рукой на двери, куда вышли аборигены. Будут свой народ держать в ежовых рукавицах да в нитку тянуться, дабы предо мной не оскоромиться. Понял, садовая голова?
Это как, княже? вытаращился на меня управляющий.
Теперь сами эти вожди, или как их там Я показал рукой на двери, куда вышли аборигены. Будут свой народ держать в ежовых рукавицах да в нитку тянуться, дабы предо мной не оскоромиться. Понял, садовая голова?
Угу Яжук уважительно закивал. Хитро.
Все просто. На сегодня все? Хочу посмотреть, как полоненные начали дорогу к Выяжозеру прорубать.
Княже! Управляющий, извиняясь развел руками. Есть еще одно дело. Я сам не взялся разбирать, ибо зело заковыристое, твоего ума требующее.
Я про себя в очередной раз вздохнул. Ну да, князь на своей земле еще и судья высшей инстанции, никуда не денешься. Вот только под рукой никаких русских законов нет, судебник Иваном еще не написан, более древние своды законов мне неведомы. Так что придется судить по своему разумению.
Согласился и это разобрать, только приказал Александру позвать для присутствия при судилище, так как она формально владеет землей, а не я.
Давай вкратце. И прикажи княгине сообщить, пусть явится при убранстве.
Как прикажешь, княже. Такое дело, Ивашка Бредов да Митрофанка Гуляев
Дело оказалось действительно заковыристым, если не сказать больше. Сашка рядом со мной даже покраснела как рак, едва удерживаясь от смеха. Ну сами посудите, жили-были два справных зажиточных мужика, и вот однажды ударил одному из них бес в ребро, и завел он шашни с женой второго. И все бы ничего, но тот второй, как выяснилось, тоже время зря не терял и вовсю блудил с благоверной первого. А когда все вскрылось, случился страшный конфуз и взаимное мордобитие, причем передрались не только мужики, но и бабы. Хотя перед конфузом были неразлейвода с детства. После чего дружно призвали друг друга к ответу перед князем, ибо церковные власти, в лице настоятеля отца Зосимы, не придумали ничего лучше, чем оставить все как есть, наложить на всех прелюбодеев скопом жесткую полугодичную епитимью да еще обобрать в пользу церкви. А еще дело осложнялось тем, что жены были сестрами, причем двойняшками.
Ты уж рассуди, княже Митрофан, могучий высоченный мужик с хорошо заметными следами ногтей на лице и расквашенным носом повалился на колени. Мочи уже никакой нет.
Так и до смертоубийства недалеко. Иван, второй прелюбодей, такой же статный и крепкий, тоже бахнулся коленями об пол. Молю, княже
У этого помимо свежих царапин на морде под глазом светился шикарный фингал.
Их жены, весьма сварливого вида, но симпатичные дородные бабы, тоже с побитыми обличьями, падать на колени не стали, просто стояли и с презрением смотрели на мужей.
Н-да Я почесал затылок и покосился на Сашку.
Та, пряча улыбку, мотнула головой: мол, сам решай как знаешь.
Дети есть? чтобы потянуть время, поинтересовался я.
Нетути, но в запуске моя зараза, жалобно ответствовал Митрофан. Тока как пить дать не от меня.
Не от тебя, не от тебя, козел повапленный, спокойно подтвердила жена.
Дык и моя на сносях! взвыл Иван. Небось от этого
Не от тебя же, убогий, язвительно хмыкнула его супруга.
Убью, стерьвь! печально пообещал Иван. Изведу, заразу, с белого свету
А ну тихо! прикрикнул Яжук и с надеждой посмотрел на меня. Мол, решай княже, сам видишь, что творится.
Я слегка поразмыслил, собрался с духом и начал излагать вердикт:
Значит, так приговариваю сечь прелюбодеев изрядно: мужикам по два десятка плетей, бабам по десятку
«Прелюбодеи» изрядно приуныли.
А далее продолжил я, своей властью освобождаю оных от сего брака да повелеваю пережениться заново, но наоборот: Митрофану на Авдотье, а Ивану на бабе, рекомой Анфисой. А я самолично буду ходатайствовать перед церковью о том да сяду посаженым отцом у тех и у других. На этом все. Сечь немедля, со свадьбами тоже не медлить.
Княже! дружно охнули мужики.
Княже! Бабы дружно упали на колени.
Не понял недовольны, что ли? Я грозно прищурился.
Милостивец! хором счастливо взвыли фигуранты дела.
То-то же. Тащите прелюбодеев на конюшню! приказал я.
А потом тихо погордился собой. Нет, а ловко рассудил! Мудрец, ептыть! Понятно, что Зосима на дыбы встанет, потому что процедура церковного развода сейчас вещь очень сложная и почти неосуществимая, но ключик к нему уже подобран, так что покочевряжится и сделает то, что требуется. А пока хватит судилищ.
Яжук, ежели ты мне на сегодня подсунешь еще что-то подобное, не обессудь Побоку все, праздновать идем!
Что для праздника простому народу надо? Правильно: зрелищ, жратвы дармовой побольше да выпивки. Впрочем, это касается и благородного сословия, все мы одним миром мазаны.