Мах со звоном в воздух взлетел сорванный с головы шапель, а его хозяин опрокинулся навзничь. Второй еще один ганзеец рухнул с залитой кровью мордой.
Один из наемников попытался ткнуть в меня алебардой, но тут же кубарем полетел в сторону, сбитый грудью Буяна.
Азартно рубили мечами гасконцы парни исправно держались рядом, прикрывая сюзерена с флангов.
Хрипло матерился Штирлиц, гвоздя ганзейцев моргенштерном.
Проскочив насквозь баталию, я вздыбил коня, развернул его и увидел, что дружинники Ярославского тоже вклинились уже в строй ганзейцев, а пикинеры Хансенса усилили натиск и наконец смяли первые ряды.
Арманьяк, Арманьяк, мать вашу ети!!! дико зарычав от радости, я пришпорил жеребца и ринулся обратно в сечу, задавая своим дружинникам новое направление.
Побоище длилось недолго. Знаете, как рассыпаются бусы с разорванной ниточки? Так и терция ганзейцев разом перестала существовать. Ратники Ярославского и мои дружинники стали сгонять в кучу деморализованных вражеских солдат, как пастушьи собаки баранов. А навстречу тем, кто все-таки успел вырваться, с волчьим воем из леса высыпали лопари и ополченцы Детины.
Битва фактически закончилась, но я не стал сдерживать людей. Запах крови и смерти дурманит, как самый сильный наркотик. Это слаще даже, чем оргазм. Правда, очень скоро эйфория сменится полным безразличием и апатией. А пока пусть насладятся вволю. Ганзейцев сюда никто не звал, а значит, жалости нет места в наших сердцах.
Глава 10
Тихо, Буян, тихо Я обнял голову жеребца и прижал к себе. Спокойней, дружище, сейчас все закончится
Буян болезненно всхрапнул, вздрогнул, но вырываться не стал.
Готово, сир, опасливо поглядывая на жеребца, Август принялся обтирать руки об окровавленный передник.
Что там?
Ничего страшного, сир. Медикус поклонился. Но от выгула придется воздержаться, раны могут открыться. Пусть отдохнет седмицу в стойле.
Я облегченно вздохнул. Закованного в сталь всадника пехотинцу достаточно трудно поразить, поэтому, как правило, стараются попасть в коня. Вот и этот бой не стал исключением, даже конский доспех из стеганой плотной ткани на кольчужном подкладе не уберег Буяна от повреждений; после боя я нашел на жеребце два неглубоких прокола на груди и порез на ляжке задней ноги. А лошадь, как бы странно это ни звучало, гораздо слабее на рану, чем человек любое ранение, даже пустяковое, может поставить крест на ее боевой карьере. Но, к счастью, на этот раз должно обойтись: Август не только прекрасный лекарь, но еще и искусный коновал. Правда, соответственно этому времени. Но буду надеяться на лучшее.
Что там?
Ничего страшного, сир. Медикус поклонился. Но от выгула придется воздержаться, раны могут открыться. Пусть отдохнет седмицу в стойле.
Я облегченно вздохнул. Закованного в сталь всадника пехотинцу достаточно трудно поразить, поэтому, как правило, стараются попасть в коня. Вот и этот бой не стал исключением, даже конский доспех из стеганой плотной ткани на кольчужном подкладе не уберег Буяна от повреждений; после боя я нашел на жеребце два неглубоких прокола на груди и порез на ляжке задней ноги. А лошадь, как бы странно это ни звучало, гораздо слабее на рану, чем человек любое ранение, даже пустяковое, может поставить крест на ее боевой карьере. Но, к счастью, на этот раз должно обойтись: Август не только прекрасный лекарь, но еще и искусный коновал. Правда, соответственно этому времени. Но буду надеяться на лучшее.
Невольно вспомнилось, как в битве при Нанси мне пришлось пристрелить своего первого боевого коня Роланда. Того самого, которого я первым делом увидел, открыв глаза сразу после переноса в Средневековье. Чувство при этом было такое, будто я сам себе отрезал руку.
О-хо-хо!!! Радостно хохоча, мимо меня на олене промчался Шарль.
Вслед за ним, азартно понукая рогатого, пронесся Александр. Лопари после битвы пригнали стадо олешков для перевозки раненых, и мои оболтусы тут же воспользовались возможностью освоить неведомую европейцам верховую животину.
Хотел наорать на оруженосцев, но усилием воли сдержал себя. Пусть развлекаются, пацаны ведь еще. А вот мне особо не до развлечений, настроение такое мерзкое, что сам себе противен.
Битву мы выиграли, но без смертей все равно не обошлось.
Лопари отделались совсем легко: у них погиб всего один человек шаман, которому пришпилило арбалетным болтом оленью маску с рогами к его собственной голове. Еще нескольких легко ранило.
У людей Детины почти та же самая картина один погиб, трое ранены, но двое из них тяжело, вряд ли доживут до утра. Тоже попали под выстрелы из арбалетов болты пробили кольчуги вместе с телами, как игла лист бумаги.
Среди моих дружинников и ратников Ярославского обошлось без смертей и тяжелых ранений сказались боевой опыт и выучка, а вот копейщики Хансенса С ними все гораздо хуже: пятнадцать человек убитых, шестеро умерли от ран сразу после боя и еще шестеро очень тяжелых, практически без шансов выжить. Судьба нескольких тяжелораненых ратников тоже под большим вопросом. О легкораненых и не говорю их больше половины.
Правда, ганзейцев мы вырезали практически всех. Из шести сотен наемников уцелела едва ли десятая часть. Несколько человек ушли в лес, но всех их там выловили лопари. После того как раненых добили, в плену оказалось всего семьдесят человек. Вон сидят, спутанные сыромятными стяжками, ждут своей судьбы.
Но мне от этого не намного легче, потому что все эти, пусть даже мизерные по сравнению с ганзейскими, потери все равно ложатся тяжким грузом на сердце. Именно я повел ратников в бой, мне они доверили свои жизни, но уберечь их я так и не смог.
Хотя все это лишняя хрень, которую надо гнать из головы. Любое сражение, пусть даже победное, это прежде всего торжество костлявой старухи с косой. Так было и так будет всегда. И никто не в силах это изменить.
Я взглянул на начинающее темнеть небо, поручил Буяна ратникам и пошел к своим. Битва закончилась уже к вечеру, пока собрали своих мертвых и трофеи, начало уже смеркаться. Поэтому решил дать отдохнуть людям, а домой отправляться только поутру. Но приказал перебазироваться на полверсты в сторону, чтобы не мешать зверью пировать.
Неожиданно со стороны импровизированного лазарета донесся сильный шум.
Ишь что удумал, поганый латинянин!.. заглушая стоны раненых, гневно вопил чей-то высокий, совсем молодой голос. Слышь, не замай!..
На подстилке из лапника в рядок лежали раненые, а одного из них, стоя рядом на коленях и тыкая в сторону Августа с монахами фальчионом, закрывал своим телом кто-то из латников Хансенса.
В чем дело? спокойно поинтересовался я, хотя сам уже все понял.
Чего тут непонятного? С тяжелоранеными теми, кто уже не жилец, в наше время лекари поступают очень просто: безболезненно отправляют на тот свет. Но подобное, не всегда находит отклик у товарищей или родственников раненых, особенно у молодых рекрутов. Вот и здесь, похоже, тот же случай.
Княже! Латник обернулся и, не вставая, несколько раз поклонился мне. Ивашка я, Трофимов сын. Милости прошу, княже! Петюньку забить хотят проклятущие, как же это так?
Сир принялся объясняться Август.
Пока помолчи. Я присел рядом с латником. А ты говори.
Княже! продолжал надрываться тот. Как же так, ить живой он еще?! Как можно?..
Я приподнял край попоны поверх раненого. Низ его живота был прикрыт окровавленными тряпками, а сам он находился в беспамятстве, но даже в бессознательном состоянии скрежетал зубами и стонал от боли. Н-да все ясно. Проникающее в брюшину, скорее всего, поврежден мочевой пузырь. Шансов нет.
Но для проформы поинтересовался у лекаря:
Что с ним?
Копейный удар в пах тихо ответил медикус. Все разорвано внутри. Я приглушил боль настоем мака, но шансов никаких. А оказать милосердие не дает этот
Свободен, сам разберусь. Я жестом отправил его и обернулся к латнику: Кто он тебе?
Дык погодок, вместе с малолетства! обрадованно зачастил Иван. Как брат мне. Всегда вместе, и к тебе на службу тож вместе записались. Как же можно, княже, живого еще человека забить? А сражался он хоробро, аки волк, вот правду молвлю. Оборони его, окажи милость
Обороню, а что дальше?
Дык Латник растерялся. Дык оклемается можить
Уже не оклемается, Иван Я покачал головой. К утру он умрет. Будешь сидеть рядом и наблюдать, как он мучается?
Латник понурился и смолчал.
Ему сейчас больно, очень больно. Ты даже не можешь представить как, не повышая голоса, продолжил я. А через час станет еще хуже, даже настой перестанет помогать. Хочешь посмотреть, каково это? Ну что же, смотри.
Княже Иван неожиданно ткнулся головой мне в плечо и разрыдался. А что же делать, подскажи
Для таких случаев при мне всегда вот этот клинок. Я одной рукой приобнял парня, а второй достал из ножен и показал ему мизерикорд. Он называется «клинок милосердия» и предназначен для того, чтобы нести избавление от мук.
Прости, княже, а приходилось тебе уже Иван оттер рукавом слезы и заглянул мне в глаза.
Да, приходилось, и не раз. И я очень надеюсь, что, когда придет моя пора, тот, кто будет рядом, поступит точно так же. Мы ратники, наша жизнь соседствует со смертью, но иногда, убивая, можно помогать. Держи
Я я не могу отчаянно мотая головой, горячо зашептал Иван. Грех, грех ведь
Это не грех, сынок. Это милосердие Я приставил острие клинка чуть повыше ключицы раненого. Берись, сделаем это вместе.
Латник вздрогнул, словно ему вложили в руку змею, но сжал пальцами рукоятку.
Чуть наклони Я положил руку поверх его ладони. Осталось только нажать, вот так, сверху вниз.
Ему ему будет больно?
Нет. Давай
Кинжал с легким хрустом по гарду погрузился в тело раненого. Петр сильно дернулся, но сразу обмяк. На его уже мертвом лице расплылась блаженная улыбка.
Вот видишь, сынок Я прижал к себе Ивана и взлохматил ему волосы на голове. Все уже закончилось. И молись о том, чтобы, когда тебе придется умирать, рядом нашелся человек, который поможет тебе уйти. А теперь можешь поплакать, станет легче. И не стыдись, не надо, все плачут абсолютно все
Оставив латника возле трупа друга, встал и пошел к костру, возле которого сидели ближники. Немилосердно хотелось надраться до отключки.
Взял свою флягу, встряхнул ее и сразу отбросил в сторону:
Вылакали все, стервецы?
Дык а что там пить-то было, княже?.. возмущенно вскинулся Ярославский и покачнулся.
Отто попытался удержать воеводу, но не справился и завалился вместе с ним. Хансенс полез им помогать, но запнулся и тоже рухнул.