Александра вздохнула и опустила глаза, не нравился ей пристальный взгляд ее гостя, очень не нравился.
Так что ты сказал Корабейникову относительно Ромки? спросила она, когда Толян дожевал все-таки пирожок и принялся потрошить пакет с замороженными котлетами. Учти, они сырые! Их требуется еще пожарить!
Не вопрос! подхватил он с младенческой улыбкой и вытряхнул котлеты прямо на стол. Щас организуем сковородочку, пережарим и накормим бедную арестантку!.. Он спросил у меня, где и с кем ты была на момент его убийства, и назвал число предположительно.
Ну? И что ты?!
Я и сказал, что ты была со мной. Я че?! Что-то не так?
Но ведь это неправда, Толя! Они могут привлечь тебя за заведомо ложные показания и меня обратно в тюрьму отправить. Она снова запаниковала так, что морозом по коже сыпануло. Достаточно им будет допросить Коломенцева Тимоса, и все!
Что все? Ну, что все? Ну, допросят они его, ну скажет он им, что привез тебя ко мне. Ты-то потом осталась! А это о чем говорит, а? Толян хитро ухмыльнулся и подмигнул ей, тупо наблюдающей за тем, как он льет в сковороду масло, как бережно трамбует мамины котлетки. А это говорит о том, что мы с тобой были знакомы и раньше. Я так Корабейникову и сказал, заранее предугадав, что Коломну они обязательно допросят. А тот, подлец, непременно всю картину испортит, как всегда Улавливаешь?
Нет, если честно.
Я этому настырному следователю говорю, стала бы она оставаться один на один с незнакомцем ночью в пустом доме!.. Он ничего, проникся. Но ведь ты же его не убивала, чего злишься, не пойму!
Толян обиделся и отвернулся от нее к газовой плите. Широченная бугристая спина его сгорбилась, совсем как у дяди Коли, когда тот уходил от нее удрученный невеселыми мыслями.
И чего она, правда? Он же хотел, как лучше, а она придирается. Не соври он Корабейникову Станиславу Андреевичу, сидела бы она сейчас в своей ветровке и кроссовках на жутких нарах. Слушала бы байки бывалых теток. А так ведь дома, в тишине и покое. Парень совершенно незлобивый, а как раз наоборот, хлопочет, котлетки жарит. Умиротворение ведь одно, а не картина.
Вилка сноровисто мелькала, совершенно потерявшись в его больших крепких пальцах, масло стреляло и шипело. Сказать или нет, чтобы огонь чуть увернул, набрызгает ведь и на стенку, и на плиту? А, черт с этим. Опять скажет, что она придирается. Он же хочет, как лучше, вот и не надо, чтобы было, как всегда
И Александра, поддавшись непонятно какому порыву, встала, подошла к Толяну и слегка погладила его по сгорбившейся спине.
Не обижайся на меня, Толик, ладно? У меня и в мыслях не было тебя обидеть, просто я уже собственной тени боюсь.
Крепкие бугры мышц будто моментально окаменели. Тут же крышка с грохотом легла на сковородку, газ был убавлен. А она самым невероятным образом очутилась у него на руках.
Крепкие бугры мышц будто моментально окаменели. Тут же крышка с грохотом легла на сковородку, газ был убавлен. А она самым невероятным образом очутилась у него на руках.
А ты не бойся больше ничего, Шурочка, прошептал он ей прямо в рот и понес куда-то прочь с кухни. Ничего и никого не бойся. Я рядом А я очень надежный, это точно
Глава 14
Ох, как все у них случилось по-другому! Совсем, наверное, неправильно. И совсем не по-настоящему. В тех фильмах, что она так любила смотреть, все было много красивее и длиннее. А у них
Чертовы твои штаны!!! рычал ей прямо в ухо Толян, задыхаясь почти и оглушив ее невыносимым стуком своего сердца.
Сдирал с нее джинсы на бабушкиной перине, совершенно не позаботившись о том, что и дверь в дом не заперта на щеколду изнутри. И что сковорода на плите, а в ней котлеты. Сгорят же!..
А она! Она!.. Про все ведь тоже позабыла!
Успевала только слабо пискнуть глупость какую-то несусветную в паузах между его и собственными стонами:
Толя, ребра!.. Чертов мужлан!.. О, боже мой!.. Ты же раздавишь меня!..
И все быстро, в горячке, в угаре сумасшедшем и совершенно ей непонятном и незнакомом. До какой уж тут было романтики, если оба торопились так, будто жить им оставалось минут десять, не больше.
Ругались, чертыхались, сдирали друг с друга одежду и спешили, спешили, спешили
Кажется, это она так громко кричала? Или нет? Почему кричала, зачем кричала, ничего не помнилось. Руки, ноги, все тело онемело, а в голове странный восторженный звон.
С ума бы не сойти от всего, честное слово!..
Эй, Шурочка, слабый смешок ей прямо в ухо, и Толян громадным медведем заворочался рядом на кровати. Ты чего так орала? Больно было или хорошо?
Да иди ты! выпалила она в сердцах, моментально застыдившись и своего неприличного поведения, и наготы своей неприличной.
Надо же! Белым днем лежит голышом поверх перины рядом с голым мужиком, который гладит ее по-хозяйски и рассматривает, пристроив свою тяжелую голову на ее плече.
Толя, отпусти, мне надо встать! потребовала она после трех неудавшихся попыток стряхнуть с себя его руки.
Зачем? удивился он вполне искренне. Ты куда-то торопишься?
Нет но торопиться и впрямь было некуда. Но дверь не заперта. И там котлеты!
Черт!
Он подскочил с кровати так, что та едва не перевернулась, Александра вообще скатилась прямо на пол. И заорала:
Буйвол чертов! Все кости мне готов переломать!
Засмеялся и умчался абсолютно голым на кухню спасать котлеты. А если сейчас вот дядя Коля войдет, что тогда будет?! И опять же ей нужно вставать и идти туда. И смотреть на него придется. И это на голого!
Ох, как все быстро! Как все стремительно, как все неподготовлено! Никакой романтики в этом мужичаке, ну совершенно никакой романтики.
Ну и что? ничуть не опечалился он, когда она попеняла ему. Зато я надежный. И тебе же хорошо было, чего придираешься?
С чего ты взял, что мне было хорошо?
Она подобралась к нему сзади, завела его руки назад и вдела их в рукава собственного махрового халата. Нечего голым по кухне метаться со сковородкой, отскребая подгоревшие котлеты. Неприлично, в конце концов!
Хорошо, хорошо, не отвертишься, самодовольно заявил Толян, безропотно позволив натянуть на себя халат. Стонала так, что я чуть не оглох. А уж как кричала Бедный твой дядя Коля, вот наслушался!
Почему я должна все это слушать?! Она почти задохнулась от возмущения и заехала ему под ребра.
Результата никакого. Буйвол, медведь, мужлан чертов. Пробей такого! Непробиваемый же, зато Зато, утверждает, что надежный!
Она осторожно, словно пробуя собственное тело на прочность, присела к столу и принялась наблюдать за тем, как непробиваемый и надежный обдирает с котлет подгоревшую корку.
Обжигается, морщится, пальцы все сальные, а все равно сдирает. Для нее, говорит, старается. Хватается потом за полотенце, трясет руками, остужая, тут же лезет за тарелками, делит котлеты на двоих. Можно подумать, она способна съесть такую гору! Утверждает, что запросто смолотит
Хлеб кромсает такими кусками, что ногу ими точно можно отшибить. И на это у него ответ готов про большой кусок, который рот радует. Куда-то снова лезет по шкафам. Чего ищет, если сам утверждал, что там мышь давно повесилась? Чего-то ищет
А, перец! Любитель остренького, тоже еще
С чайником по кухне забегал. Потешно так выглядит. Громадный, в женском халате, который на нем натянут, как на барабане кожа. Коленки волосатые торчат, ручищи, как лопаты. Чашки хватает, того и гляди раздавит, как скорлупу яичную, а это, между прочим, память от бабушки.
А, перец! Любитель остренького, тоже еще
С чайником по кухне забегал. Потешно так выглядит. Громадный, в женском халате, который на нем натянут, как на барабане кожа. Коленки волосатые торчат, ручищи, как лопаты. Чашки хватает, того и гляди раздавит, как скорлупу яичную, а это, между прочим, память от бабушки.
Мужлан, чего добавить!..
Александра вяло жевала хлебную корку и все думала и думала.
Похоже это или нет на идиллию? Ей всегда разве так виделось?! Нет, конечно же! Как ей виделось?..
Пускай не смокинг, но костюм приличный, обязательно рубашка и галстук. Уж никак не женский халат! Потом еще свечи можно. Да, обязательно свечи. И длинная белая роза можно и красную, не принципиально в высокой тонкой вазе. Ваза в центре стола, накрытого необыкновенной хрустящей скатертью. Приборы, столовое серебро мельхиор допустимо хрусталь. Шикарный изысканный ужин. И тонкие трепетные пальцы, схлестнувшиеся надо всем этим
А вместо этого подгоревшие котлеты на двух тарелках. Горелки, правда, ободраны и сложены горкой на углу раковины. Хлеб огромными ломтями. Чай в щербатых чашках, оставшихся от бабушки.
Разве это идиллия? Наверное, нет, но
Но почему так спокойно и ничего уже больше не хочется? Почему не хочется ни вазы, ни розы на длинной ножке, и серебро столовое кажется лишним? И с чего вдруг полумрак над накрахмаленной скатертью совершенно не обязателен. И пальцы, которые только что обдирали подгоревшие котлеты, нарезали хлеб, ставили чайник на огонь и разливали заварку по чашкам, не видятся грубыми. А раньше виделись только тонкие и трепетные, с непременной печаткой на безымянном пальце.
Все перемешалось, все перепуталось и в голове, и в чувствах. И не хочется уже больше ничего, кроме
Толь, а Толь, вдруг позвала его Александра, с удовольствием глядя на то, как, не жуя, глотает он мамины котлеты. Можно я тебя поцелую?
Тут же одним глотком он загнал котлету в желудок. Не церемонясь, вытер рот тем самым полотенцем, о которое не так давно вытирал промасленные пальцы. Тарелку в сторону. Ее рывком к себе на коленки. Снова обнял до хруста в ребрах. И все снова здорово!
Нет, наверное, это все-таки идиллия, раз все так хорошо и хочется снова и снова все повторить, все, включая подгоревшие котлеты
Глава 15
Дядя Коля долго топал на пороге. Много дольше обычного. А потом, чудеса чудесные, постучался. И вошел только тогда, когда Толян заорал во все горло: войдите. Заорал, прости господи, так, что старенький бабушкин абажур под потолком слегка качнулся.
Что же ты так орешь, Толя? шепнула она и тут же швырнула в него его джинсы. Переоденься немедленно! Дядя Коля с ума сойдет, увидев тебя в моем халате!
Но пока Толян непонимающе рассматривал свои волосатые коленки, вертел в руках свои штаны и силился попасть в штанины сразу обеими ногами, дядя Коля успел войти.