Я тоже очень люблю тебя, детка. прошептала мать, моментально прослезившись и, успев ухватить ее за затылок, привлекла к себе. А ты все избегаешь нас, будто стыдишься Ну, молчу, молчу, а то взорвешься опять, как всегда, и убежишь еще недели на три. Идем, детка, идем, я тебя покормлю
Обнявшись, они пошли на кухню. И Александра сразу полезла на место отца в углу под посудной полкой. Знала, что он не любил, когда она его занимала, и всегда выговаривал ей за это, и все равно полезла из вредной своей привычки, что ли.
Странно, но отец ничего не сказал ей на этот раз. Согнулся перед холодильником и молча гремел там кастрюлями.
Мать, а ты щи варила или нет? спросил он странно глуховатым голосом из недр холодильника. Что-то я не найду.
Нету щей, дочь, ахнула вдруг мать, застыв с тарелкой под первое посередине кухни. Я и забыла, что не варила щи, суп гороховый есть, будешь?
Буду! Я все сейчас буду, проголодалась
Это она врала откровенно. Есть уже не хотелось, а хотелось просто смотреть на них, осознавать, что они у нее есть, и что любят ее, и, наверное, все и всегда смогут простить.
Отец достал голубенькую кастрюльку, молча поставил ее на газ, выхватил у матери половник и принялся тут же помешивать суп, изредка бросая на Александру задумчивые взгляды.
Дождался, пока суп согреется. Налил ей тарелку до краев. Поставил перед ней, подсунув пару кусочков хлеба и ложку. Потом вдруг, спохватившись, полез за сушеной зеленью. Подхватил щепоть и всыпал в центр тарелки, пробормотав:
Тебе ведь так всегда нравилось, Санек.
Да, па, спасибо.
Отвратительная забытая ангина снова, что ли, дала о себе знать, почему же так надсадно ноет горло, что никакой суп не лезет. А в глазах стоят и стоят слезы.
Как же Как же она просмотрела Они ведь немолодые у нее уже И помощь им наверняка какая-никакая требуется время от времени. А она сидит себе дрянь такая, эгоистка чертова и обрастает со всех сторон мальвами, скоро мозги ей все оплетут беззаботным своим цветением
Па, я тебя ведь тоже очень люблю, брякнула она, уткнувшись в тарелку. И маму и тебя.
Отлично, дочь подхватил отец дрогнувшим голосом, и его тяжелая ладонь легла ей на голову. Мы ведь тоже с матерью тебя У нас ведь никого, кроме тебя Ты уж не обижайся, если ругаемся-то, волнуемся ведь за тебя. Живешь одна, как отшельник, мало ли что может случиться! До нас тут слухи дошли, что Катерина твоя будто бы пропала! Мать убивается, милиция ищет Девушек в городе начали убивать молодых и красивых.
О, это не про меня, решила она пошутить, едва не поперхнувшись.
Оказывается, они все знали! И про убийства знали, и про Катерину! А ей не говорили, досаждать лишний раз не хотели, видимо. Ей же ведь сказать ничего нельзя, сразу психовать принимается. А они Они наверняка с ума сходили от беспокойства.
Какая же она дрянь!!!
Что не про тебя? не понял отец, и тут же, ухватив ее лицо обеими ладонями, приподнял от тарелки. Глянул на нее непонимающе, улыбнулся потом и чмокнул в оба глаза, приговаривая. Ты у нас самая красивая! Самая умная! И самая добрая, Санек! Помни это и никогда не комплексуй
И вот тут слезы и хлынули! Заливая ей лицо, прямо в отцовы ладони. Целое море слез, которые давили, давили и вот прорвались.
Она так не рыдала с раннего детства, наверное. Когда обижал соседский Мишка, все время дергая ее за косу. И когда порвала цепь на новом велике, и жалко было, и домой идти страшно, вдруг отец заругает. И стояла за углом дома и ревела белугой. Прямо Прямо, как сейчас
Господи!!! пищала она совершенно как маленькая девочка, уткнувшись в отцово плечо. Какая же я Какая же я гадкая
Нет, ты хорошая, протестовал отец, и грудь его вздымалась тяжело и судорожно, и голос тоже был странным и прерывистым. Ты очень хорошая у нас, запуталась только. Ну, это ничего, Санек! Это пройдет Все проходит, и это тоже пройдет, поверь своему старому отцу, детка.
Они стояли долго, наверное. Она, уткнувшись отцу в плечо, а мать уткнувшись ей в спину и всхлипывая через слово. Мама тоже говорила ей много хорошего, и все никак не могла понять, за что их взрослая дочь просит у них прощения
Тут вот пирожки, доча, суетилась мать, распихивая по огромной сумке, с которой она в детстве ездила в пионерский лагерь, свертки, пакетики, баночки и кастрюльки. Там картошечка тушеная с курицей. Как приедешь домой, сразу убери в холодильник, а то проквасишь. Котлетки в морозилку, сама пережаришь и свеженькие съешь. И почаще, почаще захаживай. Не в разных городах ведь живем.
Она кивала, соглашалась, обещала, сама не ведая, что станет с нею, стоит ей перешагнуть порог родительской квартиры. Тут все вроде бы ясно и понятно, такая защищенность, что никаким маньякам, никаким Корабейниковым ее не достать. Но вот щелкнет замок за ее спиной, вернется она в бабушкин дом и что? Снова все начнется?
Гулкие шаги под окнами посреди темной ночи. Непонятные необъяснимые преступления, уже унесшие несколько жизней. Странные окурки в зарослях ее мальв.
Да! Кстати, об окурках!
Толян, интересно, собирается это как-то объяснять или сочтет, что его маленькая помощь все белые пятна заретуширует?..
Толян, как зайка, сидел на скамеечке возле ее калитки и вел оживленную беседу с той самой соседкой из дома напротив, которая злостно оклеветала ее перед Корабейниковым Станиславом Андреевичем.
Нужно взять спичечную коробку питьевой соды, развести ее в ведре воды и поливать капусту, кочаны будут во какие! огромные ручищи Толяня обрисовали круг размером с автомобильное колесо.
Да ну! не поверила соседка, взяв под сомнение размер капустного кочана.
Я говорю, что будут, вы попробуйте, убеждал ее чертов огородник, тут же осекся, заметив Александру с огромной сумкой в одной руке и пакетом со шмотками в другой, заулыбался ей, как родной, и пробормотал, Ой, привет, Шурочка! Ух, ты, Шурочка моя вернулась!..
Ага! Отмотала срок из-за таких вот умников и с чистой совестью на свободу, так и вертелось на языке. Но осеклась под въедливым взглядом противной соседки. Только попробуй скажи какую-нибудь нелепость, тут же разнесет по всей улице.
А Толяна как разобрало! Выхватил, сердечный, у нее сумку. Полез целоваться с какой-то стати. Она увернулась, так он все равно обхватил ее талию своей ручищей, будто металлическим обручем окольцевал. И тут же без лишних слов, и во избежание ее дальнейших взбрыков, поволок через калитку к ее крыльцу.
Дверь в дом оказалась открытой.
Видали, как успел обосноваться! Или дядя Коля свероломничал и подарил малому дубликат ключа? Уже ничему нельзя удивляться, ничему буквально. Что ни час, то новости.
Ну, как ты там, Шурочка?
Толян, оказывается, и не думал униматься, и с поцелуями и объятиями полез вовсе не для удовлетворения любопытной соседки. Стоило им войти в темные сенцы и закрыть за собой дверь, как сумка с мамкиными кастрюльками и котлетками полетела куда-то в угол, туда же отправился и пакет с ее курткой и носками. И Толян обхватил ее так, что у Александры слезы на глаза навернулись, но теперь не от полноты чувств, как на родительской кухне, а от боли.
Ты чего, чокнулся совсем, да?! возмутилась она, ткнув его кулаками в бок.
Но с таким же успехом она смело могла бы сдвинуть бетонную стену. Толяну было все нипочем. Он как тискал ее, так и продолжил тискать с удвоенной энергией. При этом еще что-то болтать маловразумительное. И хорошая она, и славная, и переживал он, и соскучиться успел, и удавить всех готов был, включая сморчка следователя.
Шурочка, ты замуж когда-нибудь собиралась, а? прошептал ей на ухо судорожным шепотом.
Собиралась вроде, призналась она, вспомнив Ромку, которому все не терпелось переделать крышу на бабушкином доме и выкорчевать ее мальвы.
Не получилось, или что? Толян моментально насторожился и стиснул ее еще сильнее, кажется, что-то даже хрустнуло в ее хрупком скелете.
Нет, коротко ответила она.
Ну, не начинать же серьезный разговор в темных сенцах со сдавленными ребрами. Ей уже и дышать-то нечем, где уж тут разговаривать.
Слушай, Анатолий, построжела она. Ты бы отпустил меня, что ли! Иначе я либо умру, либо
Понял, не дурак.
Кольцо могучих рук разжалось, и Александра едва не упала, закачавшись. Толян, снова проявив чудеса сообразительности, подхватил ее под под мышку и поволок-таки в дом. И сумку каким-то образом успел подхватить с пола и пакет. Просто, находка, а не мужчина.
Притащив, усадил на табуретку в кухне и тут же без разрешения принялся потрошить сумку.
Ого! Котлетки! Здорово А ты, кстати, умеешь готовить? вдруг не к месту, казалось бы, спросил он.
Притащив, усадил на табуретку в кухне и тут же без разрешения принялся потрошить сумку.
Ого! Котлетки! Здорово А ты, кстати, умеешь готовить? вдруг не к месту, казалось бы, спросил он.
Кое-что не стала она особенно вдаваться в подробности, все еще пребывая в некотором замешательстве от такой бурной встречи, устроенной Толяном. Кстати, я хотела бы уточнить
Угу, кивнул он, вонзив крепкие зубы в пирожок с капустой, извлеченный из промасленного бумажного пакета.
Как это у тебя получилось убедить Корабейникова, а? Они ведь совсем уже было собрались меня арестовывать. Еле-еле отвертелась. Александра снова поежилась, вспомнив казенный кабинет и трех мордоворотов, прыгающих по стульям в предвкушении ее ареста. Что ты ему сказал?
Я сказал ему, что ты славная девчонка. Что все утро не вылезала из постели, и поэтому никакого фотографа ты убить никак не могла бы. И про этого парня, которого нашли Тут мне соседка рассказала, он вроде бы жил у тебя, так? Он так и застыл с пирожком во рту, обернувшись на нее и глядя вопросительно. Или она что-то перепутала?
Она перепутала, подхватила Александра обрадованно. Рома здесь не жил. Мы какое-то время встречались с ним. Одну ночь он провел, так же как и ты, вот на этом диване. Просто потому, что ему некуда было идти.
Почему-то не захотелось даже вспоминать, не то что говорить, про тот их неудавшийся первый опыт.
Ты не за него случайно собиралась замуж?
Пирожок так и торчал румяным боком из его полуоткрытого рта, некогда было жевать и глотать, говорить и узнавать ему вдруг захотелось. Скажите-ка, какой любознательный!..
Рома на что-то такое намекал, но теперь, сам понимаешь.