В самом деле, в течение прошлого века мы нарушили вековой темп материального прогресса и прыгнули ясно в новый самодельный мир. Вплоть до мелочей материальный прогресс столетием назад у человека был постепенный, очень постепенный эволюция. Его инструменты, хотя и более многочисленные, были в основном разработками тех, что были обнаружены его далёкими предками. Несколько инструментов, как печатный станок и компас моряка, были единственными заметными нововведениями. Контроль человека над природными ресурсами был также незначительно расширен. За исключением пороха, он никогда не получал никаких новых источников материальной энергии с очень древних времен. Его главным источником власти были мышцы, животные и человеческие (мы всё еще не считаем в «лошадиных силах»?), и в остальном он наполнил свои паруса ветром и повернул неуклюжие гидротурбины с помощью ручьёв и потоков. Но древние сделали все эти вещи. Что касается методов коммуникации, которые у них были, во всяком случае, они ухудшились. В 1800 году не было никакой системы автомобильных дорог, подобных римским дорогам, ни службы сообщений такой быстрой, как у Цезаря, ни одного способа передачи сигналов, который мог бы сравниться с семафором «телеграфии» персов, и, вероятно, ни одного корабля, который не мог быть пересмотрен по финикийскому камбузу в умеренном море.
Вдруг, удивительно, всё переменилось. Скрытые силы природы проявили себя оптом, как будто по мановению волшебной палочки фокусника. Пар, электричество, бензин и целый ряд загадочных «лучей» и «волн» дал человеку власть, о которой он даже не мечтал. Эти полномочия были быстро использованы для бесчисленных машин, трансформировавших каждую фазу человеческого существования. Добыча и транспортировка были похожи на революцию, расстояние было почти отменено, и планета сократилась в меру человеческих рук. Другими словами, человек вдруг вступил в новый материальный мир, отличаясь не только в степени, но в натуральном выражении от своего деда.
Теперь всё это вдохновило современного человека этим духом доверия и оптимистической надежды в неподражаемое славное будущее, которое характеризовало большую часть девятнадцатого века. И всё же немного мысли и капелька исторического знания должны были сделать разумных людей как следует призадумавшимися. Современная цивилизация не первая цивилизация. Она просто последняя из длинного ряда цивилизаций, которые цвели великолепно, а какие-то прошли стагнацию, упадок или полностью погибли. За исключением нескольких исключительных случаев, когда цивилизации были разрушены в расцвете сил внезапным иностранным завоеванием, основной причиной катастрофы был всегда упадок или поломка изнутри.
В этом, очевидно, была пища для размышлений. И большое число мыслящих людей имело дело с их серьёзным рассмотрением. Была ли наша славная современная цивилизация в конечном счете обречена быть «одна с Ниневией или Тиром»? Так может показаться: если бы у нас не оказалось «исключения, которое подтверждает правило».
Но какое же это было «правило», которое обрекло все цивилизации на возможный упадок? Несмотря на многочисленные теоретизирования, ответы не были убедительными. Некоторые мыслители разработали «закон цивилизации и упадка». Эта фаталистическая теория утверждает, что цивилизации, как и физические лица, имеют свой цикл юность, зрелость, старение и смерть. Но что было циклом? Некоторые цивилизации, как Египет и Китай, пережили несколько тысяч лет, другие несколько веков, третьи жили несколько кратких поколений. Очевидно, никакой статистической кривой здесь не может быть построено, идея же была дискредитирована. И другие теории были разработаны. Разорение цивилизаций по-разному приписывают роскоши, пороку, городской жизни, безбожию и ещё много чему другому. Тем не менее, все эти теории, так или иначе, неудовлетворительны. Они могли бы показать, что они вносят свой вклад в причины в особых случаях, но они не могли объяснить повсеместно явлений упадка цивилизации.
В течение последних двух десятилетий быстрый прогресс биологических знаний бросил поток света на эти проклятые вопросы и позволил нам сформулировать теорию в соответствии с известными фактами, которые предопределили правильный ответ.
И этот ответ в том, что, в конечном счете, цивилизация всегда зависит от качества людей, которые являются её носителями. Все эти огромные скопления инструментов и идей, массированные и сваренные в чудесной структуре, растут гармонично в сверкающем величии, отдыхе на живой основе на мужчинах и женщинах, которые создают и поддерживают их. Пока эти мужчины и женщины способны поддерживать её, структура поднимается на широкой основе и безмятежна; но пусть живущее основание докажет несоответствие их задачам, и самые могущественные цивилизации провиснут, дадут трещины и, наконец, низвергнутся в хаотическом разорении.
В течение последних двух десятилетий быстрый прогресс биологических знаний бросил поток света на эти проклятые вопросы и позволил нам сформулировать теорию в соответствии с известными фактами, которые предопределили правильный ответ.
И этот ответ в том, что, в конечном счете, цивилизация всегда зависит от качества людей, которые являются её носителями. Все эти огромные скопления инструментов и идей, массированные и сваренные в чудесной структуре, растут гармонично в сверкающем величии, отдыхе на живой основе на мужчинах и женщинах, которые создают и поддерживают их. Пока эти мужчины и женщины способны поддерживать её, структура поднимается на широкой основе и безмятежна; но пусть живущее основание докажет несоответствие их задачам, и самые могущественные цивилизации провиснут, дадут трещины и, наконец, низвергнутся в хаотическом разорении.
Цивилизация абсолютно зависит от качества её человеческих сторонников. Простые числа ничего не значат. Самая блестящая цивилизация, когда либо увиденная миром, возникла в Афинах маленькая община, где число свободных людей (т. е. подлинных афинян) было около 50 000 человек. Поэтому мы видим, что для цивилизации, возникающей вообще, в первую очередь необходимы лучшие группы людей; в тоже время идеально подходит или даже утверждается, что для цивилизации человеческие группы должны быть лучшими. И это требование более значимое, чем можно было себе представить. Мы находим в геодезии человеческой истории, что превосходные запасы являются исключением, а не правилом. Мы уже видели, сколько человеческих рас никогда не поднялось выше плоскостей дикости или варварства, когда несколько рас показали возможность создания высоких и устойчивых цивилизаций.
Даже внутри высших расовых групп существует подобная дифференциация. Когда мы говорим о «высшей расе», мы не подразумеваем, что все члены этой расы стоят на столь же высоком уровне. Средний уровень у них будет выше, чем у средних людей менее благополучных рас. Но помимо этого статистического рассмотрения находится ещё более важным то, что в высших лицах самой группы существует относительно большое число превосходных лиц, характеризующихся необычной энергией, способностями, талантом или гением. Именно эта элита, заквашивающая группу, инициирует прогресс. Здесь мы видим важнейшее значение качества. Ни в каком человеческом обществе процент действительно превосходных лиц не был когда-либо большим фактически в процентном соотношении всегда был статистически незначительным. Их влияние было неисчислимым.
Афины не были составлены целиком из Платонов или Ксенофонтов: они имели свою квоту тупиц, мошенников и дураков, что ярко показано в бессмертной сатире Аристофана. Тем не менее, динамическая мощность её элиты сделала Афинам славу в мире, Афины стали второстепенным государством, когда афинские группы людей перестали воспроизводить начальство.
Таким образом, мы видим, что цивилизация зависит абсолютно от качества, а качество, в свою очередь, зависит от наследственности. Окружающая среда может выявить всё, что есть в человеке, но наследственность предопределяет то, что есть, чтобы быть выявленным. Теперь мы начинаем видеть ошибочность таких фаталистических понятий как закон цивилизации и упадка. Цивилизации, в отличие от живых организмов, не имеют назначенного цикла жизни и смерти. Учитывая высокий тип запасов по производству адекватной квоты высших лиц, цивилизация может быть бессмертной.
Почему же тогда это не происходило? Этого не произошло в основном из-за трех разрушительных тенденций, которые всегда, рано или поздно, приводили цивилизацию к упадку и разорению. Эти три тенденции: 1) тенденция к структурной перегрузке; 2) тенденция к биологической регрессии; 3) тенденция к атавистическому восстанию. Вот три мрачных злодея, преследовавших по стопам наиболее перспективные народы. Рассмотрим всё по очереди.
Мы наблюдали, как цивилизации прогрессируют, неизбежно становятся всё более сложными. Каждое последующее поколение разрабатывает социальную среду прошлого, делает свежие дополнения и передает их следующему поколению, которое повторяет процесс во времени. Эта способность передавать социальные приобретения, как материальные, так и умственные, является одним из главных пунктов маркировки человека от животных. Она, по сути, была удачно названа «социальной наследственностью». Из-за «социальной наследственности» каждый человек поколения может начать деятельность на более высоком уровне среды, а не вынужден, подобно животным, зависеть от инстинкта и слепого опыта. Действительно, «социальная наследственность» составляет основу всех этих теорий, утверждающих, что окружающая среда является главным фактором в прогрессе человечества, минимизирующим истинную (т. е. биологическую) наследственность как малозначимый или даже незначительный фактор.
Из этих аргументов «защитники окружающей среды» опускают один существенный факт, искажающий выводы: когда наследственные качества имплантируются в личность без каких-либо действий с его стороны, социальные приобретенные навыки берутся только за счёт чётких усилий. Как велико это усилие, можно легко убедиться долгими годами напряженной умственной работы, требуемыми современной молодежи для усвоения знаний, уже накопленных взрослыми. Старая поговорка «Здесь нет королевской дороги к обучению» иллюстрирует жёсткий факт, что каждое последующее поколение должно ступать на тот же тернистый путь, если приобретённые навыки прошлого должны быть сохранены. Очевидно, что чем больше увеличиваются приобретенные навыки, тем больше и круче путь должен быть. И тогда возникает вопрос: может ли наступить момент, когда молодой путешественник не сможет масштабировать высоту, и необходимые усилия будут выше его сил?