Вторую нижнюю полку занимал жандармский нижний чин. Каждые четыре часа он должен был меняться, как и положено караулу. Тот, что бодрствовал на нижней полке, обязан был сидеть, ложиться воспрещалось. Кроме того оружие обязан держать в руке, а не кобуре. Матвей тоже занимал верхнюю полку. Не спалось, придрёмывал. В первый раз он на перевозке заключённого. Обычно отправляют по этапу осуждённых в специальных вагонах, по тридцать шесть человек, с сильной охраной.
Мирное постукивание колёс на стыках рельсов, раскачивание вагона навевали сон, но было некое тревожное чувство опасности. Наверное интуиция, а скорее всего осознание, что при перевозке арестованного его попытаются освободить. Лежал в мундире, только сняв и повесив на крючок шинель. Да ещё сапоги стянул. Кобура расстегнута, и револьвер в любой момент выхватить можно. Периодически на часы поглядывал. Полночь, луна ярко светит. Ещё час прошёл, второй, третий. В какой-то момент незаметно для себя провалился в сон. И проснулся от лёгкого сквозняка. Дверь в купе со стороны коридора открыта, стоит человек. А жандарм, который на карауле, сидит молча. Хотя по службе не должен был впустить неизвестного в купе. Может быть это проводник, пришёл обогреватель заменить, потому, как кирпичи остыли? Но на человеке не форменная фуражка и тужурка. К тому же он наклонился и потряс рукой арестанта, а когда тот поднял голову, прикрыл ему рот рукой и прошептал:
Тсс!
Попытка спасти Меркушева, выкрасть его прямо из-под носа жандармов. Матвей вытянул револьвер из кобуры, стараясь издать как можно меньше шума, даже дыхание задержал. Неизвестный почувствовал опасность, стал поворачиваться. У него преимущество, он стоит, а Матвей лежит на полке и стеснён в действиях. Потому рисковать не стал, сразу выстрелил неизвестному в лицо. Тот кулём упал на пол. Матвей спрыгнул с полки вниз. Как хорошо, что «наган» у него офицерский, с самовзводом. То есть курок взводить перед выстрелом не надо, жми на спусковой крючок. У солдатского варианта, который подешевле и попроще по конструкции, курок надо взводить перед каждым выстрелом. Арестант уже сел на полке. Он бы вскочил, ударил Матвея, да руки в кандалах привязаны верёвкой к скобе. Матвей обернулся за спину. А нижний жандармский чин сидит, из груди торчит рукоять ножа. И на верхней полке второй жандарм убит и тоже ножом. Двое стражей империи уже жизни отдали за арестанта.
Злость и ярость взыграли, выстрелил Меркушеву в грудь дважды, чтобы наверняка. В вагоне от грохота выстрелов пассажиры проснулись, визг женский, крики. Матвей сапоги натянул, побежал по коридору к проводнику. Только от него помощи не будет, ибо сам убит и тоже ножом. Из раны на форменном кителе уже порядочная лужа крови натекла, чёрной при скудном освещении. Наиболее смелые мужчины открыли двери в свои купе, спрашивают, что случилось. А Матвей даже предположительно не знал, к какой станции подъезжают. При первой же остановке надо бежать к дежурному по станции с приказом отцепить вагон с убитыми, вызвать жандармов. И хорошо бы пассажиров отправить с этим же поездом. Вероятно, свободные места найдутся.
Матвей вернулся в купе, обыскал карманы убитого неизвестного. Из находок только один железнодорожный ключ треугольник, открывающий двери вагонов. Заранее готовился убийца! Какие-то секунды отделяли самого Матвея от гибели. Сейчас лежал бы на полке с ножом в сердце. А убийца и арестант спрыгнули бы из вагона, и ищи-свищи их.
Поезд стал замедлять ход, показались огни какого-то городка. Зашипел воздух в тормозной системе, поезд стал притормаживать. Когда мимо поехал перрон, а потом вокзал, Матвей прочитал вывеску «Брест-Литовск». Открыл дверь купе, выходящую на ступеньки, и спрыгнул на перрон, поезд уже катился медленно.
Матвей побежал сначала к дежурному железнодорожному начальству, предъявил жетон. Да, собственно, это и не требовалось, по форме сразу понятно.
В шестом вагоне чрезвычайное происшествие, требую отцепить вагон от поезда, а пассажиров из вагона пересадить на свободные места в других вагонах.
Дежурный за голову схватился. Паровоз на станции один, который привёл состав и сейчас он бункеруется водой, придётся его использовать на маневровых работах. Сорвётся график движения поездов, который соблюдался неукоснительно. По прибытию или отправлению поездов можно было сверять часы. Собственно, каждому машинисту выдавались для работы казённые карманные часы и паровозная бригада за временем следила. Но это уже не забота Матвея. Дежурный начал крутить ручку телефона, а Матвей уже быстрым шагом к жандармскому посту. На железной дороге есть жандармские отделения, от трёх до пятнадцати человек, обслуживающих участок железной дороги в плане охраны от террористов и прочих проявлений государственных преступлений.
Когда Матвей вошёл в помещение поста, жандармский фельдфебель дремал за столом.
Подъём! гаркнул Матвей. Срочно вызвать начальника отделения, судебного врача и пару подвод! В шестом вагоне прибывшего поезда массовое убийство, в том числе двух жандармских чинов!
Когда Матвей вошёл в помещение поста, жандармский фельдфебель дремал за столом.
Подъём! гаркнул Матвей. Срочно вызвать начальника отделения, судебного врача и пару подвод! В шестом вагоне прибывшего поезда массовое убийство, в том числе двух жандармских чинов!
Фельдфебель вскочил, потёр лицо ладонями, схватился за трубку телефона. Убийство жандармов это нападение на власть, преступление серьёзное, политическое, расшатывающее устои самодержавия.
Матвей уже побежал к вагону. Он должен обеспечить охрану места преступления. Слава богу, никто посторонний не зашёл в купе. Матвей забрал оружие убитых жандармов, определил их по карманам, начал осмотр на протокол. В портфеле у него всегда листы чистой бумаги, бланки документации. Свет от масляного светильника слабый, да ещё прицепили к составу паровоз, который начал делать манёвры вперёд назад, пока вагон отцеплял. В вагоне суета, шум. Железнодорожники переводили пассажиров в другие вагоны. Спешка, суета, поезд и так уже выбился из расписания. Матвей вздохнул обречённо. Ему придётся задержаться на станции на несколько часов как минимум.
Вагон быстро опустел, а вскоре раздался гудок паровоза и мимо Матвея проплыл поезд на Санкт-Петербург. С завистью он смотрел на освещённые окна вагонов. Люди сейчас снова спать лягут.
В вагон зашли два жандарма железнодорожного отделения, с ними человек в штатском и с саквояжем в руке, судебный врач. Матвей рассказал всё подробно, особенно свои действия. Судебный врач занимался убитыми. Потом слово в слово показания под запись. Оружие убитых жандармов вручил железнодорожным коллегам. Прапорщик сразу стволы понюхал, порохом не пахло, значит в прошедшие двое-трое суток из револьверов не стреляли. После даже одного выстрела запах стойко держится минимум сутки двое. После извинений прапорщик попросил для осмотра револьвер Матвея. Ствол понюхал, посчитал стреляные гильзы в барабане револьвера, внёс в протокол.
В общем, задержался Матвей в Брест-Литовске ещё на сутки. Вернулся в столицу в общем вагоне через неделю после отъезда, обросший и голодный. Первым делом себя в порядок привёл, потом на службу отправился. А в Охранном отделении уже в курсе происшедших событий. Матвей изложил события начальнику устно, потом протокол на стол положил.
Всё правильно сделал, Матвей Павлович, действия одобряю.
После опасной командировки Матвей получил два дня выходных. Решил в больницу наведаться. Купил в Елисеевском магазине шоколадных конфет Бабаевской фабрики, яблок и отправился в больницу. Понравилась ему девушка, которую спас, вытащил из полыньи, хотелось бы продолжить знакомство. Другой вопрос понравился ли он ей? На службе Матвей был занят сильно, временами сил хватало дойти до дома, поужинать и рухнуть в постель. Времени на балы или другие увеселительные заведения, где можно было познакомиться с девушкой, просто не было.
Прошёл в больницу, снял пальто и шапку, получив накидку для посетителей, прошёл в палату. И здесь его ждал сюрприз. На кровати пожилая женщина с перевязанной рукой.
А где?
Матвей растерялся. Ответила соседка, он запомнил её по прошлому посещению.
Опоздал, милок! Выписалась твоя зазноба по выздоровлению. Надо же, тебе не сообщила?
Расстроился Матвей, но вида не подал, корзинку с яблоками и конфетами соседке по палате вручил.
Желаю выздоровления!
Ой, спасибо, милок! Дай тебе Бог удачи! А девку не упускай! Скромница и собой хороша.
Переоделся Матвей, вышел на улицу. После больничного воздуха, пропитанного запахом лекарств, крови, гноя и ещё чего-то непонятного, наверное боли, страданий, воздух показался чистым, свежим, несмотря на лёгкий запах сгоревших в печах горожан дров. Вспомнил, что делал записи в блокноте. И адрес её есть и место учёбы. Но идти домой без приглашения признак дурных манер. Не зря же поговорку придумали «непрошеный гость хуже татарина». Единственный вариант увидеться, это у места учёбы, ежели подойти к началу занятий. День для всех сегодня будничный, рабочий, можно сходить. Тем более недалеко, на тринадцатой линии Васильевского острова.
Приняв решение, бодро зашагал. И очень вовремя. Ибо, когда уже на ступени взошёл, распахнулась дверь и из здания стали выходить курсистки. Много, так что пришлось остановиться, пропустить. Курсистки глазами постреливали в сторону молодого человека. Высок, строен, подтянут, чисто побрит и коротко пострижен, что выдавало в нём человека аккуратного, лицом пригож, хоть и не красавец писаный. Да для мужчины внешняя красота не главное.
Приняв решение, бодро зашагал. И очень вовремя. Ибо, когда уже на ступени взошёл, распахнулась дверь и из здания стали выходить курсистки. Много, так что пришлось остановиться, пропустить. Курсистки глазами постреливали в сторону молодого человека. Высок, строен, подтянут, чисто побрит и коротко пострижен, что выдавало в нём человека аккуратного, лицом пригож, хоть и не красавец писаный. Да для мужчины внешняя красота не главное.
Елена вышла, вместе с подружками, оживлённо разговаривая. Увидев Матвея, замолчала, покраснела, замешкалась. После секундной заминки подошла.
Добрый день, прищёлкнул каблуками Матвей.
Привычка офицеров, как в армии, так и в гвардии, жандармерии, но не флотских.