Несколько дней, пока готовились документы к отправке в Россию, которые должен был забрать Матвей, выдались свободными. Матвей на трамвае по городу поездил, пешком побродил. Попробовал жареных каштанов, что продавались на улице, а в кафе устриц. Ни то, ни другое не понравилось, не для русского вкуса. У каждой нации свои вкусовые предпочтения и, пожалуй, германцы нам ближе. Уж баварские колбаски с тушёной капустой предпочтительнее жареных лягушачьих лапок.
Но в Париже было что посмотреть. По совету отца целый день провёл в Лувре, и был потрясён картинами да Винчи, Рафаэля, Тициана. На второй день осмотрел вблизи Эйфелеву башню, этот символ Парижа. С её высотой в 324 метра она была видна со всех уголков французской столицы. Прокатился на метро, которого в России не было. А в Париже к 1907 году метро имело 4 линии. И метро Матвею не понравилось. Темновато, шумно, одно достоинство быстро.
Вечером даже успел сходить в кабаре «Мулен Руж». Кухня хорошая, но дорого, а когда начались танцы так сплошное непотребство. Женщины задирают юбки, поднимают ноги высоко, что не позволяют себе даже питерские проститутки.
Впечатлений набрал ярких и много, но не все положительные. И уж в России видеть многое Матвей не хотел.
К тому же и недостатки в работе Парижского бюро видел. Перво-наперво работа с информаторами предполагает скрытность. А какие тайны можно сохранить, если бюро расположено на первом этаже Российского посольства на Рю де Гренель, 79? В Париже французских спецслужб хватает и иностранные работают. Стоит им установить наблюдение, как за полгода можно выявить всех информаторов. Кроме того, за революционерами в эмиграции наняли наблюдать французов Барлэ, Росси, Бинта, Рионе. Деньги они любили, а службу исполняли спустя рукава.
Одно время Парижским бюро руководил П. И. Рачковский, ученик П. Г. Судейкина, бывшего начальника Третьего отделения, убитого революционерами на конспиративной квартире. Рачковский весь был в учителя хитрый, умный, честолюбивый, жестокий и без принципов. Работа в бюро его привлекала солидным финансированием, причём практически бесконтрольным. Его сменил в 1905 году Гартинг Аркадий Михайлович. В свою очередь протеже и ученик Рачковского. Тоже служебным рвением не отличался. И только в ноябре 1909 года Гартинга сменил статский советник А. А. Красильников. Вот кто наладил работу. Оперативной работой при нём занимался подполковник В. Э. Эрхардт, слежкой за революционерами занималась частная «Розыскная контора Биттара-Монена», вполне профессиональная. И только тогда III отделение жандармерии стало получать полные и достоверные данные о перемещениях и контактах видных деятелей революционного движения.
Матвей получил с утра пакет с документами, довольно небольшого объёма. Назад волен был добираться поездом или морем, на пароходе. И решил морем. Весна, лёд уже растаял, Балтика должна быть спокойной. Штормит осенью и зимой, вода тогда свинцово-серая.
До морского побережья добрался к вечеру и удачно попал на пароход, идущий до Санкт-Петербурга. На корабле и каюта побольше, чем в тесном железнодорожном купе, и кухня ресторанная лучше, даже по вечерам оркестр играет, танцы для желающих. Сам не танцевал, постоял в сторонке, поглазел. Каюта на одного, но не люкс. Зато запирается на ключ и с саквояжем бродить по пароходу не надо.
Вечером, полный впечатлений от первых суток на пароходе, шёл к себе в каюту. Повернул по коридору за угол, а какой-то тип пытается открыть дверь его каюты. Матвей сначала подумал, что ошибся и каюта соседняя. Напустив на лицо безразличный вид, прошагал мимо. Нет, не ошибся, каюта его, двести двенадцатая. А замок уже щёлкнул, отпираясь. Секунда и неизвестный зайдёт в каюту. Вор это или террорист, который действовал по наводке? Размышлять было некогда, если неизвестный доберётся до пакета и вскроет, Матвею придётся писать объяснительную. И всё равно получится, что не уберёг пакет. Такие проколы кончаются позорным увольнением. И потом даже в полицию не возьмут. Неумёхи или неудачники ни одной службе не нужны. Крах карьеры, крах судьбы. Всё это в голове за секунду промелькнуло. Толкнул дверь, довольно сильно. Мужчина покачнулся, потерял равновесие, но удержался на ногах. Повернулся к Матвею.
Ты чего же
Не договорил. По первым словам Матвей понял русак перед ним. Не французский или бельгийский воришка, а наверняка революционер. Неужели выследил, вёл от посольства? Матвей проверялся и хвоста за собой не видел. Потому, полный злобы, ненависти, ударил незнакомца ребром ладони в кадык, как учили на борьбе джиу-джитсу. Мужчина захрипел, зашатался. В коридоре послышались голоса, и Матвей закрыл дверь, повернул защёлку. Неизвестный посинел, кашлянул, протянул к Матвею руку, покачнулся и осел на ковёр. Несколько судорожных всхлипов и он замер. Умер? Или притворяется. Но грудная клетка неподвижна. Матвей попытался прощупать пульс и не обнаружил биение сосуда. Чёрт! Как некстати! А впрочем Свидетелей в коридоре не было, и если избавиться от трупа, то неприятностей можно избежать. Матвей начал обыскивать одежду убитого. Во внутреннем кармане пиджака обнаружил паспорт, развернул, сравнил фото. Да, паспорт убитого. Некий Савицкий Марек Юзефович. Поляк? Ещё в карманах были деньги, целая пачка франков и немного английских фунтов. И письмо. Паспорт Матвей вернул в пиджак убитого. В брючном кармане два ключа. Один от каюты номер четыреста три, а другой без номера. Матвей сравнил его со своим. Хм, да это просто ключ-вездеход. Такие делают стюардам, они способны открыть любую дверь. Этот ключ Матвей оставил себе. Теперь надо решить, как избавиться от тела. Прикинул размер иллюминатора. Пожалуй пройдёт. Открутил барашек, откинул в сторону стекло. Иллюминатор круглый. Высунул голову, осмотрелся. Внизу, метрах в десяти, вода. Поворот головы влево-вправо, любопытных не наблюдается. Над его иллюминатором прогулочной палубы нет. Чёрт, упущение! Надо было днём проверить, что над его каютой. Теперь уже поздно. Поднатужился, приподнял тело. Вроде мужчина не крупный, но широкий в кости и тяжёлый. Кое-как, с трудом, удалось поднять и сунуть в иллюминатор верхнюю часть тела, потом легче, поднял ноги и труп вывалился сам. Всплеск, почти неслышный за гулом работающих машин. Снова высунул голову. Тела не видно, темно. И никто не кричит «Человек за бортом!». Стало быть, избавление от тела прошло незамеченным, тьфу-тьфу!
Теперь можно зажечь верхний свет. Пароход свежей постройки, уже есть электрическое освещение. При его свете уселся за стол, развернул письмо, прочёл. Ничего необычного, ничего политического, просьба по прибытии зайти к некоей Вере Васильевне. И подпись Л. Красин. Вот подпись и зацепка. Красин это же главный снабженец фракции большевиков из РСДРП! Значит, не воришка убитый был, а революционер-социалист, идейный враг самодержавия. И Матвею не за что себя казнить, пусть и морально. Одним врагом империи стало меньше.
Не сказать, что переживал сильно, но всё же спал беспокойно. Служба специфическая, слабаки на ней долго не задерживаются. Милорды в белых перчатках в Охранном отделении не приживаются.
Всё же беспокойство было. Пассажир пропал, для команды это чрезвычайное происшествие, будут искать. Утром, уже при дневном свете, осмотрел каюту. Никаких следов борьбы, крови, беспорядка. Поправил ковёр, даже носовым платком вытер иллюминатор. Умылся, побрился и отправился завтракать. Есть не хотелось, но он должен вести себя обыденно, чтобы исчезновение пассажира не связали с его отсутствием на завтраке. Впрочем, исчезновение заметят позже, не ранее полудня. Вдруг загулял человек, всё же мужчина молодой. В карты играет в компании таких же игроков в каюте или приятно проводит время в постели прелестной обольстительницы?
Не сказать, что переживал сильно, но всё же спал беспокойно. Служба специфическая, слабаки на ней долго не задерживаются. Милорды в белых перчатках в Охранном отделении не приживаются.
Всё же беспокойство было. Пассажир пропал, для команды это чрезвычайное происшествие, будут искать. Утром, уже при дневном свете, осмотрел каюту. Никаких следов борьбы, крови, беспорядка. Поправил ковёр, даже носовым платком вытер иллюминатор. Умылся, побрился и отправился завтракать. Есть не хотелось, но он должен вести себя обыденно, чтобы исчезновение пассажира не связали с его отсутствием на завтраке. Впрочем, исчезновение заметят позже, не ранее полудня. Вдруг загулял человек, всё же мужчина молодой. В карты играет в компании таких же игроков в каюте или приятно проводит время в постели прелестной обольстительницы?
Решил до обеда из каюты не выходить. Около полудня в дверь постучал стюард, спросил разрешения войти. Вошёл, спросил, не надо ли освежить или пополнить напитки в небольшом баре. А сам глазами по каюте зырк-зырк. Нет ли посторонних?
Глава 4
БОЕВИКИ
В столичном порту полно встречающих пароход, духовой оркестр играет. Не иначе, как на корабле важная персона прибыла. Матвей дождался, пока схлынет народ и освободится трап, сошёл на причал. Первым делом нанял пролётку и в Охранное отделение, доставить пакет. Сдал дежурному офицеру под роспись, доложился о прибытии начальнику Александр Васильевич рад возвращению. Не так много в III отделении сотрудников, нагрузка откомандированных ложится на оставшихся. Получил два дня отдыха, да за ними ещё воскресенье. Заскочил домой саквояж оставить, с родителями поздороваться. Если не задержится, то вполне можно успеть к окончанию занятий Елены в Елисаветинском институте.
Да быстро не получилось. Маман усадила за стол отобедать, а папенька живо интересоваться стал, как показался Матвею Париж? Пока про Лувр да Эйфелеву башню рассказывал, к концу занятий Елены опоздал.
Потом разговоры перешли на служебные дела. Матвей упомянул Гартинга.
Это какой? Аркадий Михайлович? Пышные усы, бакенбарды?
Именно так.
Встречался я как-то с этой компанией. Судейкин, ученик его и последователь Рачковский, да Гартинг. Как на подбор, один к одному изворотливые, хитрые, честолюбивые, но в первую очередь заботятся о своём положении и мошне, а не о деле.
Мы общались всего несколько минут, и представление о нём я не успел составить.
И слава богу! Такие люди только вредят службе. Отдыхай. Небось соскучился по дому?
Павел сыну никогда не говорил о том, что он из другого времени, не каждая психика это может выдержать. Иногда хотелось рассказать о будущем империи, о технических новинках. Но заставлял себя молчать. Но был один момент, Павел знал, что Ленин, этот главный смутьян, будет прятаться в Разливе. Вот тут бы Матвею не просто арестовать революционера, а пристрелить. Тогда ход истории пойдёт по другому пути. Хотелось бы верить, что Россия так и останется монархией, не пройдёт через бойню гражданской войны, голодомора, репрессий тридцать седьмого года. Работящий её народ не заслужил горькой участи. Ведь миллионы погибли, эмигрировали в Европу или Китай. Самый цвет нации молодые, активные друг в друга стреляли. А сколько учёных и конструкторов уехало, составив затем честь открытий и изобретений стране, их приютившей!
Не спеша в разговорах подводил сына к осознанию важности его службы и зловредности для страны партий, течений и обществ. Если революционер в руках держит бомбу или оружие убей без жалости, потому как террорист бросит бомбу в чиновника, а при взрыве погибнут десятки безвинных людей. Убей и одним злом станет меньше! Ещё не время устраивать охоту на большевистских вождей, на Ленина, Троцкого, Рыкова и Красина, да на того же Джугашвили, взявшего псевдоним Сталин.