Маркиз порывисто взял ее руку и поднес к губам, прежде чем она успела разгадать его намерения, и спросил:
Вы боитесь меня?
Я боюсь за вас, особенно после того как увидела избитого до полусмерти, в луже крови
Маркиз некоторое время молчал, потом заметил:
Вы из-за чего-то на меня злитесь.
Джорджиана вымученно рассмеялась.
Не говорите ерунды! Что заставляет вас так думать?
Вы все время нервничаете.
Джорджиана хотела было возразить, но передумала.
Вы так самоотверженно за мной ухаживаете, продолжил Роберт. То, что со мной случилось, могло вывести из равновесия кого угодно, но мне кажется, вы не стали бы злиться из-за того, что я позволил себя ограбить и избить.
Конечно, нет! Разве в этом есть ваша вина! возмутилась Джорджиана.
И это означает, что вы расстроены по какой-то другой причине, констатировал маркиз. В чем я и не сомневался.
Джорджиана промолчала, и Роберт продолжил:
Я был холоден с вами? Или невнимателен? Или, возможно, напротив
Джорджиана не могла оставить этот вопрос без ответа и выпалила:
Да, из-за этого!
Значит, я приехал сюда, чтобы извиниться? нахмурился маркиз.
Не знаю, пожала плечами Джорджиана. Я ведь не ждала вас.
Похоже, что так, задумчиво пробормотал маркиз. А то для чего бы мне тащиться в Дербишир?
Джорджиана заметно напряглась, опасаясь, как бы маркиз не вспомнил истинную причину своего появления здесь.
Вы вспомнили, что вам нравится проводить время на свежем воздухе, попыталась она отвлечь его внимание. А это уже немало.
Но я также помню, как ходить, как одеваться, криво усмехнулся Роберт. Все это настолько незначительно по сравнению с остальным. Как мы познакомились?
Джорджиана улыбнулась так широко, что заболели скулы. Ну и что ему сказать? До сих пор она руководствовалась правдой, то есть своими отношениями с настоящим Стерлингом, но на этот раз ее тактика не сработает. Ее фамильное поместье граничило с землями отца Стерлинга, поэтому они знали друг друга с детства. Джорджиана была влюблена в него всю свою жизнь, и когда он встал перед ней на колено и сделал предложение, это выглядело само собой разумеющимся продолжением ее любви.
Джорджиана не могла рассказать об этом Уэстмарленду, потому что это стало бы настоящим предательством по отношению к Стерлингу.
В Лондоне, ответила она уклончиво, прибегнув к сильно отредактированной версии своих отношений с Уэстмарлендом. На одном из балов. Я уже не помню.
Ах вот как На лице маркиза отразилась печаль. Похоже, я произвел не слишком благоприятное впечатление.
Да, вы правы, согласилась Джорджиана.
Лицо маркиза приобрело решительное выражение.
Рассказывайте, и не стоит меня щадить. Мне ненавистно уже само предположение, что между нами произошло что-то неприглядное.
О господи! Джорджиана нервно вытерла вспотевшие ладони подолом платья. Ложь, ложь, ложь
Не хочу. Это не очень приятно.
Не сомневаюсь, кивнул маркиз, бросив на Джорджиану взгляд, полный такого раскаяния и мольбы, что она с трудом удержалась от улыбки. Я наступил на вашу комнатную собачку?
Джорджиана удивленно заморгала.
Собачку? Нет.
Пролил шампанское вам на платье?
Нет!
Не пригласил на танец? Лицо маркиза приобрело такое забавное выражение, что очень трудно было удержаться от улыбки. Что бы это ни было, я вел себя как полный идиот.
Вся веселость Джорджианы тут же улетучилась. Интересно, что бы он сказал, если бы вспомнил, что назвал ее глупой и легкомысленной? Что ему даже в голову не пришло бы пригласить на танец такую девушку, как она, не говоря уже о том, чтобы принести ей шампанское?
Пусть это вас не беспокоит. Она отвела взгляд. Меня же не беспокоит
Я постараюсь. Маркиз накрыл руку девушки своей. У вас такое чуткое сердце, дорогая.
Джорджиана не знала, что на это ответить, вдруг почувствовав себя трусливой дурочкой, которая, кажется, начинает сходить с ума. Каждый день она ломала голову над тем, как разрубить этот гордиев узел, но затягивался все туже и туже, причем на ее шее.
Чего не скажешь о разуме, если позволила вам выйти на улицу, вместо того чтобы оставить в постели, где вам и место.
Маркиз улыбнулся и сразу стал похож на мальчишку, торжествующего победу.
И все же я вас смог убедить.
Не могла же я позволить вам упасть и разбить себе лицо, язвительно произнесла Джорджиана. Мне хватило того, что уже видела, когда вы лежали в пыли, истекая кровью. Так что благодарю покорно.
Да, мне тоже не хотелось бы повторения, кивнул маркиз. Даже ради самой красивой сиделки на свете.
Джорджиана заставила себя рассмеяться.
Китти была бы рада услышать это, но должна вас предупредить: она замужем.
Вам, наверное, доставляет удовольствие меня дразнить, усмехнулся маркиз. Я говорил не о леди Уинстон, и вы это знаете.
Глаза Джорджианы полезли на лоб, когда до нее дошел смысл сказанного.
А с какой стати я должна считать, что вы говорили обо мне? Раньше вы никогда не одаривали меня подобными комплиментами.
Нет! Маркиз рассмеялся, но тут же посерьезнел. Правда? Нет, это не может быть правдой.
«Еще как может!» Лучезарно улыбнувшись, Джорджиана пожала плечами.
Нет, повторил маркиз, и на этот раз на его лице отразилось неподдельное изумление.
Впрочем, это неважно, поспешно произнесла девушка.
Ей было не по себе от того, что ее признание настолько потрясло маркиза. Если бы он продолжал смеяться, ей было бы проще унять поселившееся в душе беспокойство из-за того, что он совершенно не походил на того человека, которого она знала в Лондоне. Да, они не были близко знакомы, но от этого ее неприязнь не становилась слабее.
Очень даже важно! Маркиз придвинулся ближе. Думаете, я не считаю вас красивой?
Джорджиана покраснела.
Честно говоря, не знаю
Маркиз протянул руку и коснулся ее лица, повернув к себе.
Вы самая прекрасная женщина из всех, что встречались на моем пути. Оттенок его глаз стал почти золотым, когда он пристально вглядывался в ее лицо. И я говорю так вовсе не потому, что вы спасли мне жизнь.
Джорджиане не раз говорили, какая она чудесная, красивая, ослепительная, точно принцесса, и притягательная, точно летний день, но ни один из этих комплиментов не лишал ее дара речи так, как тот, что сделал маркиз.
Вас вас ударили по голове, произнесла она неуверенно. Очень сильно.
Роберт улыбнулся, но улыбка получилась немного кривой, ибо один уголок губ поднялся чуть выше другого. Да и морщинок вокруг глаз появилось больше, чем следовало. Все это делало красивое лицо маркиза еще более располагающим, и Джорджиана с беспокойством осознала, что начинает испытывать к нему симпатию, вернее к тому Уэстмарленду, который не помнил, что называл ее глупой и легкомысленной, считал красавицей и любил находиться на свежем воздухе.
Слава богу, зрения я не лишился, пробормотал Роберт.
Жизнь вам спасла не я, возразила Джорджиана, мысли которой спутались под его взглядом, а грум Адам.
В самом деле? Маркиз подвинулся еще ближе. Но ведь не Адам принял решение привезти меня сюда, не он смыл кровь с моей израненной головы, не он сидел у моей кровати сутки напролет.
Да, вы правы он всего лишь грум, и его обязанность ухаживать за лошадьми
Не Адам помог мне выйти в сад, несмотря на то что решение встать с постели так рано было опрометчивым.
Сама того не желая, Джорджиана улыбнулась.
Я выгляжу скорее как сообщница, а не как спаситель.
Плечи маркиза затряслись от беззвучного смеха.
Но ведь не Адам сидел у моей постели
Она смотрела в его смеющиеся глаза, и они были такими странными, словно он собирался поцеловать ее.
Ее вдруг охватил ужас при мысли, что она непроизвольно потянулась к маркизу. Нет, она определенно сходит с ума.
Ну не могла же я допустить, чтобы слуги Китти сидели рядом с вами всю ночь напролет, верно? У них полно своей работы.
Джорджиана принялась расправлять несуществующие складки на юбке и почувствовала, что маркиз отодвигается. Его разочарование было почти осязаемым.
И все же я очень ценю то, что вы для меня сделали, сказал он уже серьезно. Спасибо.
«Вы бы не стали меня благодарить, если бы знали правду».
Ерунда! натянуто рассмеявшись, отмахнулась девушка. Не стоит благодарности!
Может, и не стоит, с явной неохотой согласился Уэстмарленд.
Джорджиана снова рассмеялась, но осеклась, когда маркиз прижал руку к виску.
У вас опять болит голова?
Не сильнее, чем обычно. Он зажмурился. Во всяком случае, не так, как в предыдущие два дня.
Джорджиана тотчас же поднялась со скамьи.
Ну вот, я же говорила! Вам просто необходимо вернуться в постель.
Возможно, мне будет лучше в тени, пробормотал Роберт и вдруг покачнулся, голова упала на грудь.
Джорджиана вскочила, испуганно вскрикнув, и позвала Ангуса.
Мне уже лучше, глухо проговорил маркиз, и руки его легли на ее бедра.
Джорджиана густо покраснела, и чтобы удержаться от падения, обхватила маркиза за плечи, так что теперь он сидел, уткнувшись лицом ей в грудь. Если бы Джорджиана не чувствовала, как дрожат его руки, вцепившиеся ей в бедра для поддержки, то непременно оттолкнула бы его, даже если ему грозило бы падение в заросли глицинии, но маркиз так дрожал, что дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он даже не попытался протестовать, когда прибежавший на зов Ангус помог ему добраться до дома, в то время как Джорджиана спешила впереди, распахивая двери.
И лишь когда он оказался в спальне, бледный как смерть, в холодном поту, Джорджиана осознала, насколько ему плохо. Ангус едва успел подставить таз, когда маркиз свесился с кровати, не в силах справиться с тошнотой.
Вам не следовало вставать! Схватив полотенце, Джорджиана вытерла ему лицо, когда Ангус унес таз. Это было преждевременно! Из-за каких-то пяти минут на солнце вам стало хуже!
Маркиз отхлебнул чаю из чашки, куда было добавлено несколько капель настойки опия, заботливо придерживаемой Джорджианой, и хрипло проговорил:
В эти несколько минут я снова почувствовал себя собой, так что оно того стоило.
Зато вы опять напугали меня до смерти.
Джорджиана не ожидала, что почувствует такую ответственность за совершенно чужого ей человека и в отчаянии рухнула в стоявшее рядом с кроватью кресло. Руки ее дрожали, сердце колотилось от страха. Маркизу стало хуже от простой прогулки в сад, и она должна была это предвидеть и предотвратить, но не сделала ни того ни другого.
Беспомощно улыбнувшись, Роберт откинулся на подушки и прикрыл глаза рукой.