Одним из выявленных агентов, оставленных на территории, которую покидали оккупанты, был ни кто иной, как Г. Хомутов. Надо сказать, что в партийной мифологии НТС этому эпизоду уделяется важное место. Редлих вспоминал, что Хомутов «при эвакуации из Дятлова организовал отряд, в который вошли несколько членов нашего Союза ушел обратно в Локоть и пропал»[202]. Другой солидарист, Н.В. Пузанов (19041957, псевдонимы Тензеров, Ветлугин) утверждал: «Хомутов в 1944-м ушел на советскую территорию. Известно, что со своим партизанским соединением он продержался против Советов как минимум до 1948-го, когда был разбит»[203]. По версии члена НТС Ю.Ф. Луценко, «в июне 1944-го старшие опытные бойцы (Фомин, Цыганов) в составе отряда из Локотской республики под командой Георгия Ефимовича Хомутова перешли фронт и двинулись вглубь лесной территории, но попали в засаду СМЕРШ. Хомутов погиб в перестрелке, остальные взяты в плен»[204].
На самом деле, чекисты практически сразу арестовали Хомутова. Как теперь известно, «сдал» его начальник разведки РОНА майор Борис Костенко (настоящая фамилия Краснощеков, на указанной должности сменил Ф.А. Капкаева), передававший сведения о бригаде Каминского партизанам[205]. Одна из дат допросов Хомутова 8 августа 1944 г.[206] Вскоре он был осужден. Дальнейшая его судьба нам неизвестна. А. Даллин пишет: «Вопрос о том, хотел ли он продолжать подрывную работу, остается открытым. Среди эмигрантов циркулируют слухи, что он был расстрелян чекистами в 1947 г.»[207].
В июле 1944 г. началась эвакуация бригады РОНА и гражданских беженцев на Запад. Фактически на этом всякая деятельность НСТПР окончилась. Вскоре бригада Каминского была развернута в 29-ю дивизию войск СС, один полк которой принял участие в подавлении Варшавского восстания и отметился там небывалыми грабежами и зверствами[208]. Сам Каминский вступил в конфликт с обергруппенфюрером СС Эрихом фон дем Бахом, который командовал силами, ответственными за боевые действия в польской столице. Бах арестовал Каминского, после чего тот был предан военно-полевому суду и расстрелян. Дивизия же была направлена на пополнение власовских вооруженных сил Комитета освобождения народов России. Последнее заседание центрального комитета НСТПР было проведено в сентябре, уже после смерти командира дивизии. По свидетельству А. Колокольцевой-Воскобойник, было принято решение о «ненужности продолжения партийной работы»[209].
В июле 1944 г. началась эвакуация бригады РОНА и гражданских беженцев на Запад. Фактически на этом всякая деятельность НСТПР окончилась. Вскоре бригада Каминского была развернута в 29-ю дивизию войск СС, один полк которой принял участие в подавлении Варшавского восстания и отметился там небывалыми грабежами и зверствами[208]. Сам Каминский вступил в конфликт с обергруппенфюрером СС Эрихом фон дем Бахом, который командовал силами, ответственными за боевые действия в польской столице. Бах арестовал Каминского, после чего тот был предан военно-полевому суду и расстрелян. Дивизия же была направлена на пополнение власовских вооруженных сил Комитета освобождения народов России. Последнее заседание центрального комитета НСТПР было проведено в сентябре, уже после смерти командира дивизии. По свидетельству А. Колокольцевой-Воскобойник, было принято решение о «ненужности продолжения партийной работы»[209].
После войны фон дем Бах дал Каминскому такую характеристику: «Это был действительно очень странный человек Он был скорее политиком, чем солдатом. Хотел стать конкурентом Власова Он был русским националистом. Можно сказать, что его идеология была чем-то вроде русского нацизма»[210].
3031 декабря 1946 г. в Москве состоялся закрытый процесс Военной коллегии Верховного суда СССР над восьмью каминцами членами Национал-социалистической трудовой партии России и Союза российской молодежи: С.В. Мосиным, М.Г. Васюковым, И.Д. Фроловым, А.И. Михеевым, Ф.П. Захарцовым, А.И. Шавыкиным, В.С. Холодковой и Н.М. Васюковой.
Всех их судили по 58-й статье Уголовного Кодекса РСФСР за «организационную деятельность, направленную к подготовке или совершению контрреволюционных преступлений» (ст. 5811). Кроме того, Мосину, Васюкову и Фролову в вину вменялась «измена Родине со стороны военного персонала» (ст. 58-1 «б»). Остальные были преданы суду по обвинению в преступлениях, предусмотренных статьей 58-1 «а» («измена Родине»)[211].
Председательствующим на суде был генерал-майор юстиции Ф.Ф. Каравайков. Интересно, что за несколько месяцев до этого он был членом Военной коллегии во время процесса по делу генерала Власова и его соратников.
Мосин и Васюков были крупными руководителями и партийными деятелями автономии, а Фролов старшим офицером РОНА и 29-й дивизии войск СС. С другой стороны, Михеев и Захарцов явно не могли претендовать на какую-либо заметную роль ни в партии Каминского, ни в его бригаде. В Локотском округе Михеев был всего лишь старшим лесничим, а Захарцов дослужился до политического шефа одного из полков РОНА. Что касается Холодковой, Васюковой и Шавыкина, то можно сказать: их участие в процессе не соответствовало степени вины. Очевидно, что Васюкова и Шавыкин (оба 1926 года рождения) оказались на скамье подсудимых только потому, что были детьми высокопоставленных каминцев (первая была дочерью М.Г. Васюкова, второй сыном начальника штаба РОНА И.П. Шавыкина, погибшего вместе с Каминским)[212]. В. Холодкова же и вовсе была пианисткой Локотского театра (кроме того, она состояла в НСТПР отнюдь не на руководящих должностях, а в ВС КОНР была скромной машинисткой запасного батальона).
Следует отметить, что Мосин был единственным из всех восьми подсудимых, кто не стал каяться и в своем последнем слове заявил: «Я поступил на службу к немцам не по принуждению, как это пытаются говорить другие обвиняемые по этому делу, а сознательно выполнял свою работу. Надев панцирную сорочку, я сознательно пошел навстречу всех трудностей и опасностей. Оправдываться я не намерен, как не намерен и просить снисхождения». В ходе суда Мосин также отметил: «Я лично был награжден немецкими властями четырьмя медалями. О всех, рядом сидящих со мной на скамье подсудимых, я могу только сказать, что они были замечательными работниками в самоуправлении Вот все, что я хотел сказать о своих преступлениях, в которых не раскаиваюсь»[213].
В 21 час 48 минут 31 декабря 1946 г. председательствующий начал оглашение приговора. Мосин, Васюков, Фролов и Захарцов были приговорены к высшей мере наказания, Михеев, Шавыкин и Холодкова к 10 годам лишения свободы с поражением в политических правах и конфискацией имущества. Васюкова получила 5 лет заключения с поражением в политических правах на 2 года. В 2001 г. она была реабилитирована. Михеев умер в лагере в 1953 г. Шавыкин в том же году был освобожден. Холодкова полностью отбыла наказание[214].
В 21 час 48 минут 31 декабря 1946 г. председательствующий начал оглашение приговора. Мосин, Васюков, Фролов и Захарцов были приговорены к высшей мере наказания, Михеев, Шавыкин и Холодкова к 10 годам лишения свободы с поражением в политических правах и конфискацией имущества. Васюкова получила 5 лет заключения с поражением в политических правах на 2 года. В 2001 г. она была реабилитирована. Михеев умер в лагере в 1953 г. Шавыкин в том же году был освобожден. Холодкова полностью отбыла наказание[214].
24 января 1947 г. все приговоренные к смерти каминцы были расстреляны[215].
Борис Ковалев
«Царственная вдовица» русского коллаборационизма
По материалам уголовного дела А.В. Колокольцевой-Воскобойник
Говорят, что И.В. Сталин как-то в сердцах пригрозил Н.К. Крупской, что, мол, при желании партия сможет найти упокоившемуся вождю новую вдову. В этой исторической байке есть доля если не правды, то истины. Пережившая В.И. Ленина на 15 лет, Крупская практически не играла заметной роли в жизни советского государства.
Для любого «идущего во власть» понятно, что самый лучший вождь мертвый вождь. Он ничего не скажет, его слова можно трактовать по собственной прихоти, совсем не сложно сформировать вокруг его фигуры всяческие мифы и, конечно, сонм «верных и преданных учеников продолжателей начатого им Великого Дела».
Про Локотское самоуправление написано немало. Одной из последних и наиболее обстоятельных книг стала работа Д. Жукова и И. Ковтуна[216]. Безусловно, фигуры Бронислава Каминского и женщины-палача Антонины Макаровой привлекают внимание как специалистов, так и рядовых читателей. На этом фоне оказывается на втором плане Анна Вениаминовна Колокольцева-Воскобойник вдова Константина Павловича Воскобойника человека, который, по своей сути, и начал Локотский эксперимент. Она интересна нам, в том числе, и своими показаниями, которые были даны ею на следствии. Через ее слова становятся более понятными и поступки, и дела ее мужа.
В апреле 1942 г. в газете «Голос Народа» была опубликована программа Русской народной национал-социалистической партии. Коллаборационистам очень хотелось, чтобы их движение стало равновеликим НСДАП. Во введении говорилось: «Наша партия уверена в дальнейшей помощи великого германского народа и ее испытанной в боях дружественной нам по духу и идеям германской Народной национал-социалистической партии с ее бессмертным руководителем Адольфом Гитлером»[217].
По своей сути НСПР весьма быстро превратилась в некое уменьшенное подобие ВКП(б). В ней существовал культ мертвого вождя (у коммунистов Ленин, у НСПР Воскобойник); культ живого вождя (Сталин Каминский); на вторых ролях жена мертвого вождя (Крупская Анна Воскобойник); гигантомания (у большевиков проект строительства Дворца Советов, у каминцев монумента Воскобойнику, который собирались соорудить по образцу памятника в честь «Битвы народов» в Лейпциге); переименование населенных пунктов (Петроград в Ленинград, поселок Локоть в город Воскобойник[218]).
Для Анны Воскобойник все это закончилось 24 мая 1945 г.: «Я, оперуполномоченный 4-го отделения отдела контрразведки НКО Смерш 13-й армии сего числа, рассмотрев поступившие материалы на Колокольцеву-Воскобойник Анну Вениаминовну, 1899 года рождения, уроженку г. Казани, русскую, гражданку СССР. Член национально-трудовой партии России, образование среднее, по специальности чертежник, происходит из семьи служащего, отец преподаватель русского языка.
Нашёл: Колокольцева-Воскобойник, проживая на временно оккупированной немцами Советской территории, принимала активное участие в организации антисоветской политической партии Национально-трудовой партии России. Являясь членом центрального оргкомитета НТПР, Колокольцева-Воскобойник проводила активную антисоветскую деятельность, а поэтому