«Варшавский национальный голос» продолжил эту линию и в статье под заголовком «Имя есть знак»: «Они сидели в сожженных домах, яростно обстреливались врагом. И часто у них не было даже пули, предназначенной для украинцев, которые находились в больнице Пилсудского, и эсэсовцев, которые бросали в окна домов связки соломы, облитые керосином»[300].
«Варшавский национальный голос» продолжил эту линию и в статье под заголовком «Имя есть знак»: «Они сидели в сожженных домах, яростно обстреливались врагом. И часто у них не было даже пули, предназначенной для украинцев, которые находились в больнице Пилсудского, и эсэсовцев, которые бросали в окна домов связки соломы, облитые керосином»[300].
Кроме указанной выше газеты националистической направленности, мифы об украинцах распространяло с такими же ангажированными заголовками издание, связанное с социалистами газета «Рабочий». Здесь с начала августа появились следующие упоминания об украинцах: «Среди пленных полиция, СС, вермахт, украинцы и фольксдойче». Более пространно об этом же говорилось в одной из заметок: «Украинские убийцы. Особой опасности подвергается население домов, расположенных между площадью [Люблинской] Унии и площадью Спасителя вдоль улицы Маршалковской. Там действует банда украинцев, которая поджигает дома и выгоняет людей под обстрел. Один из отрядов АК выслал через немецкого военнопленного предупреждение, что, если не прекратится стрельба по убегающему населению, будут применены репрессии по отношению к раненым немцам. Результатом этого стал успешный переход значительных групп беженцев по площади Спасителя»[301].
Стереотипы охотно дублировала и польская пресса в изгнании, согласно которой украинцы должны были составлять большинство из тех, кто стрелял с крыш по полякам. Эта журналистская «утка» была первым упоминанием в лондонской газете об украинцах, борющихся против Варшавского восстания: «Оказалось, что значительное количество этих стрелков, которых нам удалось поймать, украинцы. Вооружены они преимущественно пулеметами и имеют большой запас боеприпасов [!]»[302].
Дезинформация об участии калмыков и украинцев в боевых действиях против поляков появлялась и позже. В одном случае редактор, полагаясь на отчеты из повстанческой столицы, написал, что в «Варшаве сражаются калмыки (русские военнопленные, воюющие на немецкой стороне)»[303]. В другом случае «боевая обстановка» была описана более правдоподобно: «В немецких рядах сражаются русские, бывшие советские солдаты, которые сегодня добровольно воюют в Варшаве на стороне немцев»[304].
Днем позже вполне справедливо сообщалось о казаках в составе подразделений, блокирующих повстанческую столицу: «В районе к северу от Жолибожа замечены казачьи кавалерийские патрули, находящиеся на службе у немецкой армии». Однако несколькими строками ниже содержалась ошибочная информация: «В Охоте сильные подразделения противника, состоящие из украинцев. Большинство домов ими сожжено»[305] (на самом деле это были военнослужащие РОНА).
Польские журналисты в Лондоне, говоря об одном из посланий генерала «Бура», сообщили читателям: «В этом районе [севернее и северо-западнее Маримонта, Беляны, Центрального института физической культуры и Вавжишева] обнаружено присутствие украинских [так в оригинале, на самом деле это были казаки или РОНА. Прим. авт.] и венгерских войск, которых освободили немецкие боевые части»[306].
Однако самую известную информацию об иностранцах на немецкой службе лондонская газета опубликовала 12 сентября 1944 г., когда эмигрантское издание, сославшись на «Немецкое информационное бюро», сообщило о «кавказских частях», в том числе о грузинах из восточных батальонов, которых в Варшаве не было. Приведем этот текст полностью:
«Немецкое информационное бюро [Deutsche Nachrichten Büro] передало вечером 6 сентября по радио, что заметную роль в боевых действиях в Варшаве играют различные части добровольческих войск. В ожесточенных боях на улицах, когда им нужно было захватывать дом за домом, особо отличились части, состоящие из грузин и других жителей Северного Кавказа [вероятней всего, это был I батальон 111-го азербайджанского полка или II батальон из соединения особого назначения Горец (II / Sonderverband «Bergmann»), также состоявшей из азербайджанцев. Прим. авт.]. Многие из них были награждены Железными крестами, а один грузин за выдающиеся заслуги был награжден даже Железным крестом I класса. Это первое такое награждение, когда речь идет о кавказских частях. Конечно, нам не имеет никакого смысла обвинять Немецкое информационное бюро за поведение наемных нацистcкиx банд [восточные батальоны не были бандами, а являлись регулярными воинскими подразделениями. Прим. авт.] из этих кавказских народов, среди которых были отборные герои сожжения Варшавы, прятавшиеся от огня плохо вооруженных повстанцев за живые щиты из польских детей, женщин и стариков, но в любом случае это еще одна болезненная новость, исходящая из борющейся столицы». Так эта информация и отложилась в памяти читателей, объединив в себе «познания» бывших граждан Польской Республики и Советского Союза о борьбе против повстанцев Варшавы[307].
2 августа 1946 г. советская пресса сообщила следующее: «В последние дни Верховная Коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела обвинительное заключение в отношении Власова А.А., Малышкина В.Ф., Жиленкова Г.Н., Трухина Ф.И., Закутного Д.Е., Благовещенского И.А., Меандрова М.А., Мальцева В.И., Буняченко С.К., Зверева Г.А., Корбукова В.Д., Шатова Н.С. в измене Родине и что они были агентами немецкой разведки, проводили активную шпионскую и подрывную террористическую деятельность против Советского Союза, то есть преступления, определенные в ст. ст. 581 «б», 588, 589, 5810 и 5811 Уголовного Кодекса РСФСР. Все подсудимые признали себя виновными в предъявленных им обвинениях. В соответствии со статьей 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1943 г. Верховная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила к смерти Власова, Малышкина, Жиленкова, Трухина, Закутного, Благовещенского, Меандрова, Мальцева, Буняченко, Зверева, Корбукова и Шатова. Приговор был приведен в исполнение [1 августа 1946 г.]». Заметке о казни руководителей Комитета освобождения народов России (КОНР) предшествовали известия об осуждении членов правительства Протектората Богемии и Моравии, а также премьер-министра Словакии Войтеха Туки[308].
Уже на следующий день, в субботу, газета Польской рабочей партии «Голос народа» («Głos Ludu») опубликовала короткую заметку под заголовком «Власов казнен на виселице. Заслуженное наказание нашло предателя и убийцу». На этот раз коммунистические пропагандисты обеспечили генералу Власову соседство в одном номере с преступными эмиссарами генерала Андерса», «шпионами членами OП/НСЗ» [Oрганизация Польская (Organizacja Polska OP)/ Национальные Вооружённые Силы (Narodowe Siły Zbrojne NSZ)], «ушедшими с правильного пути авантюристами и банкротами ПCЛ» [Польская крестьянская партия (Polskie Stronnictwo Ludowe PSL)], с приговором на процессе министров Протектората и нотой: «Британское правительство поддерживaeт террор в Греции»[309]. В подобном же тоне была выдержана публикация о Власове в журнале «Вооруженная Польша», издаваемом Главным политико-воспитательным управлением Войска Польского. К лаконичному содержанию, построенному на советском коммюнике, редактор добавил: «Палачи Варшавы были казнены на виселице»[310].
Подобный же характер имела статья под заголовком «Генерал Власов и его соучастники повешены в Москве», опубликованной в «Народной газете». Ежедневный рупор Польской крестьянской партии (PSL) также сообщил в субботу о смертном приговоре, который был вынесен генералу Фалькенхорсту, а также о процессе над «одной женщиной и пятью военнослужащими, уличенными в шпионаже в пользу OП/НСЗ». Нашлось место, кроме того, и для текста мемуарного плана о «великом значении» Крестьянской партии в период оккупации, а также для обращения к Германии с призывом, чтобы она покрыла расходы на восстановление Варшавы[311]. То, что объединяло эти статьи, было изложено в заявлении Польского агентства печати, в котором отмечалось: «Андрей Андреевич Власов, бывший советский генерал, предал свою Родину и создал русский легион на службе у Германии.
Власовские части охотно использовались немцами для самых жестоких полицейских действий на территории Польши, в том числе в Варшаве». Отчетливо видимый надзор Центрального управления контроля над прессой, публикациями и выступлениями показывал, что официальные медиа в Польше во второй половине 1940-х гг. говорили одним голосом так началaсь коммунистическaя цензурa в Польше.
Более подробная информация была представлена в нескольких заметках под общей рубрикой «Генерал Власов», которые были опубликованы в Лондоне на страницах «Дзениник Польский и Дзенник Солдатa». Автор материалов сообщал, что «генерал Власов, создатель известного антисоветского корпуса [двух гренадерских дивизий Вооруженных сил КОНР. Прим. авт.], сформированного из русских военнопленных в Германии, был приговорен к смертной казни советским трибуналом. О процессе над Власовым Москва объявила только после того, как уже был вынесен приговор. Суд проходил в обстановке полной секретности. По-видимому, советские власти не хотели видеть детали массового предательства в Красной Армии и популярности действий Власова»[312]. Однако эта информация уже не могла попасть за «железный занавес».
Мифологические конструкции и откровения по интересующей нас теме довольно быстро укоренились в сознании многих людей через прессу, разные по жанру публикации и воспоминания. Уже спустя год после окончания войны в исследовании Эдварда Серванского и Ирины Травинской доминировали «украинцы», а вместе с ними «калмыки» и «монголы», воевавшие на танках «Тигр».
Более подробная информация была представлена в нескольких заметках под общей рубрикой «Генерал Власов», которые были опубликованы в Лондоне на страницах «Дзениник Польский и Дзенник Солдатa». Автор материалов сообщал, что «генерал Власов, создатель известного антисоветского корпуса [двух гренадерских дивизий Вооруженных сил КОНР. Прим. авт.], сформированного из русских военнопленных в Германии, был приговорен к смертной казни советским трибуналом. О процессе над Власовым Москва объявила только после того, как уже был вынесен приговор. Суд проходил в обстановке полной секретности. По-видимому, советские власти не хотели видеть детали массового предательства в Красной Армии и популярности действий Власова»[312]. Однако эта информация уже не могла попасть за «железный занавес».