Еда в студенческой столовой оказалась даже вкусней, чем в городской, и обеденный зал атмосферней. На одной из стен весело два плаката ярко-красного цвета. Надписи на них гласили: «Студент, внимание! Соблюдай режим питания!», «Молодые строители коммунизма! Вперед, к новым успехам в труде и учебе!» На первом был изображен мужик с тарелкой супа, а на втором красовались упитанные девахи в косынках. Надпись на втором плакате стоило бы перефразировать изменить одно слово, и будет вообще в тему. Но предлагать я им этого, конечно, не буду. А то сошлют еще реально в деревню какую-нибудь за колхозниками следить.
Сытый и довольный, я вышел из столовой, потянулся на солнышке и тут заметил Лебедеву. А она заметила меня.
Ты что, следишь за мной? строго спросила она.
«Это что, типа у нас антракт был? А сейчас второе действие?» размышлял я, недовольно разглядывая не менее недовольную девушку.
Давай уже по-тихому разойдемся, и всё? сделал я предложение.
Ну так не крутись возле меня!
Окей. Не буду.
Я сделал шаг в сторону, огибая Лебедеву. И она тоже сделал шаг и в ту же сторону.
Чапыра, ты что, издеваешься?! порозовела Татьяна лицом то ли от гнева, то ли от смущения.
Не успел я ответить какой-нибудь колкостью, как на сцене появились новые действующие лица.
Значит, это правда!
На еще совсем недавно совершенно безлюдной дорожке словно ниоткуда материализовались сразу три девицы.
Та, что произнесла эту мелодраматичную фразу, стояла по центру, уперев руки в бока.
Природная блондинка, низкорослая, коренастая, но на лицо симпатичная: светлые глаза, вздернутый носик, пухлые губки. И упакована более-менее прилично: короткое светлое платье, туфли на широких каблуках. В целом девушка привлекательная. Но не совсем в моем вкусе. Блондинок я, конечно, люблю, но высоких, с ногами от ушей и чтоб талия была.
Группа поддержки подруге в привлекательности уступала. Даже описывать нечего. Одним словом, блеклые. Но настроены боевито: брови сдвинуты к переносице, в глазах упрек, кулачки сжаты.
Что правда? Надо же было что-то говорить. Не стоять же и молча друг на дружку пялиться. Я уже догадался, что объявилась та самая Лена Голдобина.
То, что ты с Лебедевой любовь крутишь! прибавила страсти в голос бывшая пассия Альберта. Стоило мне на пару дней на дачу съездить, как он уже по девкам начал шляться! Да, мне всё рассказали! И о Юльке, с которой ты всю ночь миловался! И об этой, Лена указала подбородком на стоявшую рядом красную как рак Лебедеву, с которой ты у всех на глазах целовался! И которая, пока меня нет, к тебе в комнату бегает! Ни стыда ни совести!
Это все неправда! закричала в ответ Лебедева, но ее сразу перебили.
Неправда? Да вас куча народу видела! Бесстыжая! По чужим мужикам шляешься! увеличила громкость Голдобина.
Хотя куда еще громче? У меня сейчас барабанные перепонки лопнут. Да и народ на эти визги подтянулся: из столовой вывалились студенты, разбавленные персоналом в белых халатах. Не, ну а что, поели и сразу зрелище. Все по канону.
Перестань кричать, попросил я спокойным тоном. Утомила меня эта крикунья. Я до сих пор не развернулся и не ушел только из-за Лебедевой. Все же это из-за меня она попала в такую дурацкую ситуацию.
Еще он мне рот будет затыкать! Девушка успокаиваться явно не желала, а только еще сильнее распалялась.
Лена, всё не так, как выглядит! Честное комсомольское! Давай я тебе все объясню! втиснулась в наш диалог Лебедева, вновь приплетя комсомол.
Что ты мне объяснишь?! Как чужих мужиков уводить?! Голдобина перешла на ультразвук, припечатав: Шлюха!
И тут случилась кульминация они сцепились.
Там за меня девушки не дрались, да еще вот так по-дикому: с тасканием друг друга за волосы, ляганием ногами, выцарапыванием глаз. Там все было как-то более цивилизованно: интриги, перетягивание внимания, организация случайных встреч. Скукота, одним словом.
Здесь же драйв, накал страстей и желание свалить куда подальше.
Сам я вмешиваться в женскую драку даже и не думал. Читал как-то в Интернете наставление с красочным описанием последствий совершения такого экстремального поступка.
Да и был я здесь не единственным зрителем. Сперва дерущихся попытались разнять Ленкины подружки. Но что-то у них не задалось, и они втянулись в драку. Затем к делу подключились женщины в белых халатах, нет, не врачи, работники столовой. И дело пошло на лад. Голдобину с Лебедевой отодрали друг от друга, группу поддержки отогнали.
Но этого оказалось недостаточно. Девицы включились в словесную перепалку полетели обоюдные оскорбления и угрозы.
Точку в этом безумии поставил прибежавший на крики парень лет двадцати пяти, как потом выяснилось, секретарь комитета комсомола товарищ Юров самая главная шишка в комсомольской организации универа.
Лебедева, что происходит? накинулся он на нее.
Первым делом Татьяна попыталась застегнуть на себе выбившуюся из-под юбки блузку, но пара пуговиц оказалась вырвана с мясом. Затем она руками прилизала растрепанные волосы, но особо заметных результатов также не достигла.
Образовавшейся паузой ловко воспользовалась Голдобина, на платье которой пуговицы предусмотрены не были.
Ваш комсорг Лебедева увела у меня жениха! заявила она.
Это ложь! придерживая руками блузку, закричала Лебедева. Федор Александрович, я ей пыталась это объяснить, а она меня оскорбила и драться полезла.
А чего тут объяснять? как-то истерично рассмеялась Лена. И так всем все понятно!
Не было у нас с ним ничего!
Это «ничего» куча народу видела!
Молчать! заорал охреневший от происходящего и от осознания того, в какое дерьмо влез, товарищ Юров.
Я в это время скромно стоял в сторонке и старался не отсвечивать, лишь время от времени увеличивал расстояние между собой и основным местом действия, планируя незаметно скрыться за углом здания столовой.
Чапыра, да скажи ты ей! Мои планы наглым образом нарушила Лебедева.
О, так и Чапыра здесь! Юров развернулся в мою сторону. Ни одно происшествие без Чапыры не обходится, недовольно заметил он, буравя меня недобрым взглядом.
Между нами ничего не было, подтвердил я слова Лебедевой, проигнорировав замечание комсомольского босса. Фиг его знает, как на него реагировать. Но ясно, что Юрову Альберт чем-то не нравится.
Нет, вы это слышали? Ни стыда ни совести! вновь начала заводиться Голдобина. В свою комнату он эту мымру водил? Водил! В главном корпусе целовал? Целовал! Куча народу это видела!
Меня в тот день машина сбила! повысил я голос, перекрикивая зудящие перешептывания зрителей. Татьяна не прошла мимо, а протянула руку помощи, помогла мне добраться до общежития. Она поступила как настоящий комсомолец! добавил в конце востребованную здесь формулировку.
А целовала она тебя тоже как настоящий комсомолец? полным ехидства голосом поинтересовалась Лена.
Да врет он все! поддержали скепсис главной обвинительницы подруги.
Как ни странно, но Чапыра не врет, неожиданно вмешался секретарь комитета. Ему вчера профком материальную помощь как пострадавшему в аварии выдал.
Судя по перешептываниям, симпатии зрителей после заявления Юрова стали смещаться в мою сторону.
А поцелуй? подозрительно спросила Голдобина.
Татьяну я из благодарности поцеловал. Сам поцеловал. Она здесь совершенно ни при чем. Надеюсь, это поможет Лебедевой.
Из благодарности в губы? Ленка стояла бледная и ненавидяще смотрела на меня.
Да это был обычный поцелуй. Не пойму, чего ты из-за него так завелась? Как все-таки женщины любят придавать мелочам объем и значимость.
Обычный?! Голдобина сглотнула и наконец поставила точку: Между нами все кончено!
«Ну и славу богу», выдохнул я, поднадоел уже этот спектакль.
Развернулся и пошел в сторону общаги. Лебедеву обелил, Голдобиной сохранил лицо. Хоть прямо сейчас на Доску почета.
У самого входа в общежитие меня перехватил младший лейтенант милиции Горзеев.
Товарищ Чапыра! вынырнул он со стороны главного корпуса. Вас-то я и ищу.
Добрый день, озадаченно поздоровался я, протянув ему руку для пожатия.
Что же вы, товарищ, в райотдел-то не подошли? укоризненно начал он. Договаривались же.
Извините, замотался, добавил я в голос раскаяния.
Милиционер неодобрительно покачал головой.
Завтра в десять утра сможете подойти?
Нет, у меня завтра защита диплома. Давайте послезавтра?
Хорошо, до послезавтра. Двадцать шестой кабинет.
Буду, уверил его я.
Мы вновь поручкались, и тут я вспомнил о травмпункте. Раз вызывают в милицию, нужно на всякий случай травмы зафиксировать. За пару дней синяки не рассосутся.
Товарищ Горзеев, не подскажете, где здесь травмпункт?
На Куйбышева, ответил милиционер и принялся объяснять мне маршрут. Отсюда до него на двенадцатом автобусе можно доехать. Там кинотеатр «Ритм», увидите, а за ним районная поликлиника. Так травмпункт в этом же здании находится, с левой стороны.
Товарищ Горзеев, не подскажете, где здесь травмпункт?
На Куйбышева, ответил милиционер и принялся объяснять мне маршрут. Отсюда до него на двенадцатом автобусе можно доехать. Там кинотеатр «Ритм», увидите, а за ним районная поликлиника. Так травмпункт в этом же здании находится, с левой стороны.
Я поблагодарил и отправился в общагу.
Глава 5
А утром я проснулся знаменитым.
Первым меня поздравил Грег.
С добрым утром, герой-любовник! под металлический скрежет кровати радостно заржал сосед по комнате, когда я открыл глаза и сбросил ноги на пол.
Не начинай, прервал его я и, еще разок скрипнув пружинами, занял вертикальную позицию.
Грег уже натянул на себя тельняшку и рылся в тумбочке, ища чего-нибудь пожрать. Довольно крякнув, он вытащил шмат сала и половину черного каравая.
Говорят, у столовой вчера самое настоящее сражение развернулось. Сгрузив продукты на стол, Красников вернулся к той же теме. Жаль только, я сам его не видел. Ты, кстати, мог бы другу и шепнуть о таком событии. Грег добавил в голос осуждения и вновь заржал.
Без проблем, в следующий раз пригласительный пришлю.
Вышел я из комнаты под надрывный хохот соседа.
В коридоре я сразу же столкнулся с двумя девчонками, которые выносили из кухни кастрюлю с чем-то аппетитно пахнущим и стопку мытых тарелок. При моем приближении они замедлили шаг и проводили меня укоризненными взглядами.
В туалетной комнате парни встретили меня ехидными улыбками и подколками. Правда, нашелся один, кто смотрел на меня с осуждением.