Одним словом, был наглядный пример того, как опасно доводить народ до белого каления, не такой уж давний. Власти вынуждены были вернуться к прежней финансовой системе: жалованье вновь стали выдавать только серебром, производить какие бы то ни было расчеты на медные деньги запретили, а сами деньги обменивали в казне из расчета один медный рубль на десять серебряных «денег» (как пишут историки, эта операция опять-таки принесла казне прибыль). «Крайними», как водится не только у нас и не только в те времена, сделали «стрелочников», то есть простых монетных и медных дел мастеров. Их-то и казнили, во множестве рассаживали по тюрьмам. На тех, кто и стоял во главе всей аферы, Ртищева и своего тестя Милославского, царь, как пишут источники того времени, лишь «посердился»
Прежде чем перейти к следующей теме, стоит уточнить: в отличие от тесноватой Европы, где все давным-давно было поделено и расчерчено границами, жителям Московского государства, которым оно встало поперек горла, ох как было куда бежать На юг, где раскинулось огромное Дикое поле, никому не принадлежавшие земли, и обитали казачьи войска, если кому и подчинявшиеся, то чисто номинально. Донское и Запорожское. Касательно Донского давно гуляла поговорка «С Дона выдачи нет» да и запорожцы жили по тем же принципам
Прежде чем перейти к следующей теме, стоит уточнить: в отличие от тесноватой Европы, где все давным-давно было поделено и расчерчено границами, жителям Московского государства, которым оно встало поперек горла, ох как было куда бежать На юг, где раскинулось огромное Дикое поле, никому не принадлежавшие земли, и обитали казачьи войска, если кому и подчинявшиеся, то чисто номинально. Донское и Запорожское. Касательно Донского давно гуляла поговорка «С Дона выдачи нет» да и запорожцы жили по тем же принципам
Глава пятая
Степные «лыцари»
Точное время появления казаков в Диком поле покрыто мраком неизвестности. Есть скудные сведения, что еще до первого прихода из-за Волги татар по тем местам хаживали некие «бродники», которые во главе со своим воеводой Плоскиней вместе с татарами воевали на реке Калке против русских князей.
Путаница в версиях до сих пор царит неописуемая. Одни считают, что слово «казак» происходит от тюркского «кас-ак», «белый гусь», что вроде бы означало вольного удальца, никому не подчинявшегося. Другие что казаки произошли от племени касогов. Есть еще несколько не менее экзотических гипотез но, увы, ни одну из них сегодня уже нельзя проверить
Как бы там ни было, в жизни казаков (особенно запорожских) тюркское влияние прослеживается явственно. Сами слова «атаман», «есаул», «кош» (казачья стоянка), «курень» и многие другие, бытовавшие у казаков, как раз тюркского происхождения. К тому же к казакам (особенно запорожским) прибивался самый разный народец, которому стало припекать пятки у себя на родине или попросту хотелось вольной жизни безо всякого начальства: татары, тюрки, поляки, ногайцы, греки, «лица кавказской национальности» да кого там только не было! Сущий интернационал.
Сначала немногочисленные беглецы, вероятнее всего, скрывались от сложностей жизни в укромных местечках, промышляя охотой и рыбной ловлей. Впоследствии, обрастая народом (в том числе и чисто криминальным элементом, числившимся на родине в розыске), они стали строить целые городки и уже представляли собой внушительную военную силу, подчинявшуюся только выборным атаманам.
Уже в 1496 году рязанский князь Федор Васильевич в грамоте к великому князю Московскому сообщает, что низовья Дона во множестве заселены казаками, промышляющими охотой, рыбной ловлей, сбором меда и воска. То есть живет народ пока что мирно.
Однако довольно быстро донские казаки, благо сабля на поясе висела у каждого, нашли более интересные занятия. Одни нанимались охранять купеческие суда на Волге, другие (из песни слова не выкинешь) грабили пограничные русские селения, третьи угоняли ногайские и турецкие табуны. Не так уж и много времени спустя донцы открыли для себя еще гораздо более выгодный промысел стали нападать на турецкие и крымские земли (а впоследствии ходили и в Персию). Благо имелось мощное идеологическое основание: бей басурман! Иногда для походов они объединялись с запорожцами, иногда ходили самостоятельно.
Со времен Ивана Грозного отношения Москвы с донскими, волжскими и яицкими казаками были довольно сложными и противоречивыми. Московские цари, быстро увидев в казаках надежный заслон от набегов крымцев, стали посылать на Дон «царево жалованье» деньги, хлеб, оружие, свинец, порох, зерно и сукно. С другой стороны, Москве крайне не нравилось, что казаки в большом количестве принимают у себя беглых крестьян (но никаких средств воздействия на казачью вольницу не было). Порой набеги казаков на турок и татар приводили к нешуточным трениям Москвы с Бахчисараем и Стамбулом. Русские, конечно, простодушно кругля глаза, отвечали, что-де «воры донские московскому государю не подчиняются ничуть и все творят по собственному их, казаков, воровству». Однако турки с татарами верили плохо, прекрасно зная о «царевом жалованье».
Да и у самих донцов отношения с московитами далеко не всегда были дружественными. Еще при Грозном, в мае 1558 года, «воровские казаки» перебили на Волге отряд царского атамана Филимонова, для того туда и отправленный, чтобы стеречь ногайские табуны от казацких набегов.
В то же время при Грозном донские казаки стали участвовать в войнах Московского царства за пределами своих земель. Принимали участие в осаде и взятии Казани в 1552 году, воевали против поляков и шведов в Ливонскую войну (15531583).
Однако главным занятием донских казаков долго оставались морские походы и на татар, и на турок. Основной ударной силой были челны, именовавшиеся «струги» и «дощаники» (причем значительную часть этих корабликов поставляла украдкой опять-таки Москва). Обычно такой челн, по описаниям французского инженера Боплана, был длиной метров 18, шириной три с небольшим, осадкой примерно два с половиной. Парус на единственной мачте поднимали только в хорошую погоду, а при волнении на море передвигались на веслах (по 1015 гребцов с каждого борта). По бокам обычно привязывали большие связки сухого тростника челны были беспалубными, их часто захлестывало волной, а тростник как раз держал на плаву.
Однако главным занятием донских казаков долго оставались морские походы и на татар, и на турок. Основной ударной силой были челны, именовавшиеся «струги» и «дощаники» (причем значительную часть этих корабликов поставляла украдкой опять-таки Москва). Обычно такой челн, по описаниям французского инженера Боплана, был длиной метров 18, шириной три с небольшим, осадкой примерно два с половиной. Парус на единственной мачте поднимали только в хорошую погоду, а при волнении на море передвигались на веслах (по 1015 гребцов с каждого борта). По бокам обычно привязывали большие связки сухого тростника челны были беспалубными, их часто захлестывало волной, а тростник как раз держал на плаву.
Именно флотилии этих легких суденышек, переплывая Черное море, разоряли и грабили турецкие города, а то и крепости (многие из них были очень плохо укреплены, а гарнизоны состояли из постаревших ветеранов, этаких военных пенсионеров). Главное было налететь как можно быстрее, пограбить как можно больше, в хорошем темпе, и убраться как можно скорее. Небольшие проворные челны как нельзя лучше подходили для таких набегов. Тяжелые турецкие галеры (в XVI веке составлявшие основные силы турецкого флота на Черном море) были гораздо более неповоротливыми. Да и тактика борьбы с ними была давно разработана. С низко сидящих в воде челнов обычно первыми замечали высокие галеры и, если дело происходило вечером, на челнах убирали мачты и старались держаться так, чтобы закатное солнце светило им в спину (этот самый прием будут лет через четыреста применять подводники и летчики-истребители). С наступлением темноты тихонько подгребали и шли на абордаж и обычно, используя преимущество в людях и судах, быстро захватывали одинокую галеру.
В ясный день теперь уже казакам приходилось туго приходилось рассыпаться в разные стороны и скрываться поодиночке, пушек на галерах имелось немало, а пушкари у турок были хорошие. Так что порой струги гибли в немалом количестве, а бравые донцы попадали в плен чаще всего оказываясь гребцами на тех самых галерах.
Одним словом, раз на раз не приходился но когда это останавливало «джентльменов удачи»? Зато при удаче трофеи доставались богатые: золото и серебро, ценные ткани, вино, другие недешевые товары.
Те же самые казаки, что перебили отряд атамана Филимонова, в том же году напали на речной караван дьяка Елизара Ржевского, который вез в недавно взятую русскими Астрахань деньги и припасы. По дороге его перехватили донцы и ограбили дочиста правда, дьяк и его люди уцелели. Иван Грозный не на шутку разгневался и организовал широкомасштабную облаву на «речных пиратов» но, судя по тому, что грабежи речных судов продолжались и после этого, полностью извести «воровских казаков» так и не удалось.
Кстати, в то же самое время на Волге усердно грабил проплывающих купцов (а плавали там и русские, и «басурмане», и даже англичане) будущий покоритель Сибири атаман Ермак Тимофеевич с немаленьким отрядом в несколько тысяч казаков
О дальнейшей судьбе Донского войска чуть позже. А пока поговорим о Запорожской Сечи. Точное время ее рождения опять-таки неизвестно, но уже в XVI веке европейские путешественники описывают ее как вполне сложившуюся структуру.
Очень трудно, чертовски трудно противостоять не кому иному, как классику земли русской Николаю Васильевичу Гоголю, в «Тарасе Бульбе» изобразившему запорожцев как светлых рыцарей без страха и упрека, истово сражавшихся за веру православную
Увы, увы В действительности запорожцы были далеко не так романтичны и защитой православной веры заморачивались редко порой все обстояло как раз наоборот. В отличие от донцов и других казачьих войск, с некоторых пор обзаводившихся хозяйством (порой крупным) и женами-детьми, Запорожская Сечь всегда представляла собой один большой военный лагерь, куда женщины не допускались. Если называть вещи своими именами, это была просто-напросто разросшаяся до невероятных размеров одна большая разбойничья шайка, принимавшая к себе любого, независимо от рода-племени. Имелись у них несколько православных священников, но запорожцы категорически отказывались, чтобы они подчинялись какой бы то ни было ближайшей епархии, что было серьезным нарушением церковных канонов. Да к тому же запорожцы, охотившиеся в степи на диких лошадей, вовсю ели конину, что русскому православному человеку было накрепко запрещено. Дело опять-таки, несомненно, в тюркском влиянии, даже более сильном, чем на донцов. История зафиксировала сечевых атаманов со стопроцентно тюркскими именами. Да и одежда запорожцев порой как две капли воды похожа на тюркскую а знаменитые чубы-оселедцы турки любили не меньше запорожцев. Никакого хозяйства в Сечи заводить не полагалось, как и заниматься какими-то ни было ремеслами. Добычу полагалось пропивать и прогуливать в сжатые сроки (правда, самые хозяйственные все же украдкой прятали клады). Были, правда, так сказать, и те, для кого участие в запорожских походах было чем-то вроде хобби: жили они в более цивилизованных местах, в так называемой Гетманской Украине, держали там хозяйство и семейство, а на Сечь, когда хотелось повеселиться, приезжали «показаковать» (в точности как Тарас Бульба).