Софья? подхватывает Александр.
Алешка! кидаюсь я ему на встречу.
Софья! обнимает он меня и крутит в воздухе как пушинку, невзирая на протез.
Дурачки! комментирует тетя нашу сценку.
Не тряси так, а то описаюсь! Если бы не хотелось в туалет, то фиг бы вылез до обеда.
Да-да, рассказывай, Александр опускает меня вниз. Земля дергается прочь, но хороший вестибулярный аппарат моментально приспосабливается к её бегу.
Жень, иди в туалет, и потом садись рядом, на лавочку. Сань, а ты занимай его место. Заодно можешь доску для лавки захватить, ломать-то все горазды, а вот ремонтировать приходится мне. Всё, разбежались! командует женщина.
После посещения туалета, (как давно я не был в уличных сортирах с вырезанным сердечком) я присаживаюсь на лавочку. Тетя Маша задумчиво смотрит на цветущую сирень, чьи цветочки распускаются после ночной спячки.
Зови его как последнюю надежду, словно ты падаешь с небоскреба, и лишь он один может остановить падение. Зови как шанс на выживание, словно ты умираешь от жажды в пустыне, а он с флягой холодной воды находится в ста метрах от тебя! Молча зови, мысленно, увидев, как я открываю рот, говорит тетя Маша.
Я начинаю напряженно представлять себе Александра, звать его на разные лады, даже зову клоунским голосом. Похоже, что я улыбаюсь своим мыслям, раз получаю по затылку жесткой ладошкой.
Саша понял, что это серьезно и поэтому так быстро вызвал тебя. Не хулигань, а отнесись серьезно. Пойми от этих навыков, возможно, зависит ваше будущее. Зови!
Я напрягаюсь и вижу его под землей Вижу сквозь толщу глины и бетона. Чтобы ничего не отвлекало, закрываю глаза и усиленно зову его. Перед внутренним взором предстают картины то пустыни, то небоскреба, то я тону среди бушующего моря, а Александр проплывает на лодке в нескольких метрах от меня.
Вскоре приходит отклик. Похоже, что он тоже зовет меня. Вот же какой, нет, чтобы просто выйти фигушки, надо повыделываться.
Сюда, иди сюда! я ловлю себя на том, что губы повторяют слова.
Спустя несколько минут переживаний, Александр появляется на белый свет.
Ну, вот и хорошо, теперь меняйтесь местам, велит тетя.
По затылку огреб? шепчет Александр, когда проходит мимо меня.
Ага, один раз.
Мы заговорщицки подмигиваем друг другу, и я прохожу в сторону подвала. Пусть себе вызывает не вылезу!
Глава 17
Два дня жестких тренировок пролетают подобно стрижу над пшеничным полем. Только вчера мы прибежали, а сегодня собираемся в путь. Помятая «буханка» стоит неподалеку от дома вчера привезли на тракторе. Ох и намучались же вытаскивать. Если бы её видел отец Грязная, покосившаяся, без передних и задних стекол водитель трактора покачал головой, когда «Уазик» выполз на дорогу. Но разговор с отцом лишь предстоит в будущем, да и будет ли он? Судя по тому, с какой легкостью меня одолел черный оборотень вряд ли. Но теперь нас больше, и как-нибудь победим Русское «авось» в действии.
Тетя Маша учит контролировать себя. Следом за мороженой курицей мне скормили жирного гуся, под чутким руководством тети Маши. Я должен смотреть на этот благоухающий бугорок мяса. Сдерживаться, когда очень хочется. Сдерживаться, когда кровавые куски лежат перед глазами. Сдерживаться, когда запах манит, а на шее поднимаются легкие волоски.
Дыхание, дыхание и ещё раз дыхание. Сосредотачивайся на нем, а вовсе не на жажде и голоде. Это как при курении если сможешь отвлечься на другое, то мысли о сигаретах постепенно будут слабнуть, пока не останутся всего лишь досадным напоминанием. Понятно, что полностью не сможешь расслабиться, однако ты можешь контролировать себя, быть хозяином собственного разума, женский голос успокаивает, завораживает, расслабляет.
Эти упражнения помогают держать себя в руках. Когда возникают мысли о пище, я сразу же перевожу мысли на другой объект на рыбалку, на охоту, на секс. На последнее переводится с большим удовольствием.
Завтра выезжаем. Заедем к Иванычу, попробуем его уговорить подействовать на друга-десантника. Долететь у нас получится быстрее, чем доехать на поезде, а после пройдемся на своих двоих. Собираем самое необходимое, незачем себя перегружать. Неизвестно, какой ещё путь получится.
Опять к Сергею? бурчит Александр. Опять терпеть насмешки и подколки?
Ой, такой большой детина вырос и не знаешь, что на все насмешки нужно отвечать улыбкой тогда быстрее отстанут. А если реагировать и злиться, то не отстанут никогда. Чем чаще ты улыбаешься на хохмачей, тем им же хуже подколки не достигают цели. Будь носорогом, улыбается тетя.
В смысле?
Ты должен уметь сметать любые преграды на пути, а все насмешки будут отскакивать от толстой шкуры. Помнишь, как в фильме про боксера: «Совсем неважно, как ты ударишь важно, как держишь удар!»
Ого, вы и такие фильмы смотрите?
Иногда в боевиках показывают интересные удары, почему бы и не поучиться? Правда, сейчас всё больше начали показывать сор и фантастику, тетя упаковывает в рюкзаки одежду и мыльно-рыльные принадлежности. Вы чего расселись? Или думаете, что я и вам упакую? Ну-ка руки в ноги и вперед.
После этих слов мы тоже кидаемся собираться. Вскоре на диване лежат рядком три рюкзака.
Что-то мне это напоминает, говорит Александр. Недавно такие же рюкзаки поехали в тайгу
Ладно, мы или будем предаваться воспоминаниям, либо побежим на автобус. Если не успеем, то я поеду на ваших закорках. Всегда мечтала попробовать себя в роли гоголевской панночки.
Я представляю себя бегущим с таким грузом и хихикаю. Судя по растянутым губам Александра он тоже представляет похожую картину.
Утро встречает нас прохладой и мелким дождиком. Лает соседская собачонка. Александр цыкает на неё и шибздик тут же забивается под крыльцо. Странное поведение для собаки, из-под досок выглядывают испуганные пуговицы глаз.
Тебя любят животные.
У меня с Тузиком старые счеты, отвечает Александр. Не будем об этом, это слишком печально.
С горьким вздохом смотрю на несчастную машину она-то не виновата, что оказалась в центре боевых действий между оборотнями и ведарями.
Потом повздыхаешь, одергивает тетя Маша, когда родным про неё расскажешь. Сейчас же бежим за автобусом.
С горьким вздохом смотрю на несчастную машину она-то не виновата, что оказалась в центре боевых действий между оборотнями и ведарями.
Потом повздыхаешь, одергивает тетя Маша, когда родным про неё расскажешь. Сейчас же бежим за автобусом.
Старенький «Пазик» покачивает округлыми боками на выезде из села. Мы кидаемся следом. Нога Александра больше не скрипит. Я иногда вообще забываю, что он стал инвалидом, единственно, что по вечерам друг начинает прихрамывать.
Спустя минуту мы вовсю хлопаем по жестяным бокам громоздкого зверя.
Вы чего это, мальчишки? хрипит водитель, когда дверцы расходятся в стороны. Не могли следующего автобуса дождаться?
Извините, очень торопимся. Жень, сложи пока рюкзаки, а я за тетей. Командир, подождешь ещё пару минут, а то там женщина старенькая осталась! Александр отдает мне свой рюкзак и возвращается за тетей.
Старенькая женщина! Да она нас обоих раскатывает по бетонному полу бункера, раскидывает, как сопливых малышей из детсада. И не важно, был я в обличье оборотня, или в человеческом обличье пытался ударить.
Тетя Маша подходит к автобусу, Александр под локоток подсаживает «старенькую женщину». В автобусе с нами здороваются редкие пассажиры. Мы с Александром усаживаемся рядом. Ведарша подходит к знакомой бабушке, и они начинают негромко переговариваться об огородных делах. Даже и не скажешь, что одна из них ведущий волхв круга Ведарей, человек, который лишил жизни не меньше сотни оборотней.
А ты что думал? шепчет мне Александр, Мы вынуждены скрываться. Люди не должны о нас знать, пусть спят спокойно.
Ваша служба и опасна и трудна.
Да, и порой она как будто не видна.
Я вздыхаю и отворачиваюсь к окну. Александр пользуется передышкой и, сложив руки на груди, дремлет. Мне не спится, я наблюдаю за расцветающей природой. По стеклу сползают тяжелые капли, они как живые крадутся вниз, вбирают в себя (поедают) мелкие капельки. Листва на деревьях омывается дождиком и ярко зеленеет, сквозь приоткрытую форточку долетают запахи леса. Березы покачивают длинными сережками почек, ели хвастаются коричневыми шишками. Следом за автобусом с ветки на ветку перелетает черно-белая сорока, её стрекот иногда доносится сквозь урчание мотора.
Мимо проплывают полузаброшенные деревушки, в них доживают свой век полузаброшенные старики. Старые домики провожают автобус подслеповатыми глазами. Редкие собаки пробегают около колес, дежурно гавкают и отстают, исполнив свой долг. Чуть оживленнее в Юже, появиляются машины, люди в плащевиках.
То ли погода, то ли последние дни и события не располагают к беседе, когда мы вылезаем на автовокзале. Спустя полчаса молчания, когда каждый думал о своем, взглядом скользя по прилегающим к автобусному вокзалу соснам, мы погружаемся в автобус, который может подвезти до «Медвежьего».
Молчание. Дорога. Лес. Гудение мотора. Попса из магнитолы.
Совсем недавно я также ехал к Александру. Совсем недавно я был нормальным человеком. Совсем недавно я жил собственной жизнью.
Уважаемый, можно тут остановить? раздается голос Александра.
Мы вылезаем на грунтовку, ведущую к «Медвежьему». На этом самом месте ребята на джипе «подцепили» Марину Перед внутренним взором проходит картина с мухой на выкатившемся глазу. Черно-зеленая огромная муха на куске человеческой плоти, похожем на мармеладный шарик.
Они всего лишь пища
Я тут же перевожу мысли на рыбалку, на покачивающийся на водной глади поплавок, на утренний туман над рекой.
Вон и дракон показался, нарушает молчание Александр.
Его Иваныч сделал, золотой мужик! Может и меня научит такие вещи делать, тогда точно без куска хлеба не останусь.
И нам он помог не мало, уж не знаю как и просить-то его о помощи. Совсем ведь немного времени прошло, после того, как не договаривает тетя Маша.
Договаривать нет нужды, и так понимаем о чем она хотела сказать.
Небольшие лужицы чавкают под ногами, крупные приходится обходить. Мокрые травы спускают стебли на дорогу и цепляются за штанины. Я поскальзываюсь, но Александр подставляет руку и предотвращает падение в грязь.
За забором мы наблюдаем сидящего Вячеслава, его коротко стриженую голову видно в прорехи досок. Он пародирует роденовского «Мыслителя», то есть подложил под подбородок кулак и мрачно смотрит на дверь сарая. В правом окне дома ощетинилось острыми зубами разбитое стекло, сквозь отверстие доносятся звуки работающего телевизора и хныкающие звуки. Я замечаю дорожку из еловых лап. Она берет начало у калитки Григорьевны и уходит к концу деревни.