Слав, привет! говорит Александр.
Вот только вас здесь и не хватало, бурчит в ответ Вячеслав. Идите своей дорогой, не до вас сейчас.
Что случилось? Мы вообще-то к Иванычу, чтобы он помог с перелетом
Не поможет он с перелетом. Вам никто уже не поможет, ведари, Вячеслав тяжело поднимается и идет к калитке.
Что случилось? тётя Маша повторяет вопрос Александра.
Хныкающие звуки в доме стихают.
Сейчас узнаете, и веревочка вас не спасет! сплевывает Вячеслав.
Раздаются тяжелые шаги и грохот громоздкого тела, влетевшего в стену. Из-под крыши сыпется мелкая коричневая труха, шаги приближаются. Пульс учащается, как при драке, когда адреналин начинает проникать в кровь.
А-а-а, ведари! дверь распахивается, и на пороге возникает Михаил Иванович. Вот вы-то мне и нужны.
В огромной руке он сжимает топор, больше похожий на секиру палача. Мутными глазами он проводит по нашей троице, словно масляной бумагой мазнул. Трехдневная щетина покрывает обычно выбритые щеки, на губе блестит рыбья чешуйка.
Иваныч, мы вместе с тобой скорбим о Федоре и Марине, но жизнь продолжается дальше и, как она продолжится, немало зависит от тебя. Так что возьми себя в руки! твердо говорит тетя Маша.
Иваныч рыгает в ответ на её слова и отшатываетсяот косяка. Придерживаясь за дверь, он спускается с крыльца, за спиной слышится шевеление кроликов.
Он ни в чём не был виноват. За что же его так? язык заметно заплетается.
Ты о Фёдоре? вперед выступает тетя Маша.
Взглядом она приказывает нам молчать. Дождик усиливается, словно кто-то наверху поворачивает вентиль душа.
Нет, я о Се-ереге. Его вместе с семьей нашли разорванными на куски. Кто такое мог сделать, если не ведари?
Могли старые перевертни. Ты же знаешь, что ведари не кровожадны. Видел, как я и Сашка справлялись с перевертнями. В крайнем случае, были бы иглы
Ведарша не успевает договорить. Иваныч неуловимым движением бросает топор в её сторону. Вячеслав успевает слегка отодвинуться, когда блестящее лезвие пролетает мимо носа. Тётя Маша лишь поднимает руку, и топор прекращает недолгий полет. Без усилий, без страха, просто вынимает из воздуха.
Никогда не получалось, сплевывает Иваныч. Гребаные ведари.
Михаил Иванович, я тоже скорблю вместе с тобой. Очень жаль Сергея, извини, что побеспокоили. Пошли, мальчишки! командует тетя и кидает топор обратно.
Одолев небольшое расстояние, секира до половины погружается в дверь сенника. Иваныч ещё раз вздыхает, поворачивается к нам спиной и идет в дом.
Я не могу вам помочь, и и прошу не приходите больше! Вы приносите одни несчастия, оборачивается мужчина на пороге.
Иваныч, ты же знаешь, что мы здесь ни при чём. Ты сам видел дочку пастыря, ты стрелял по ней, так почему же винишь нас?
Лицо мужчины кривится в плачущей гримасе, и дверь закрывается. Вячеслав разводит руками:
Видите, как получается! И так уже не первый день, сначала я пил вместе с ним, но такую пьянку даже берендеевский организм не выдержит. Вы куда собираетесь, может, возьмете меня с собой? Всё равно Иваныч ещё не скоро успокоится, а мне здесь всё о Феде напоминает. Тошно становится за этой веревочкой, и не уйдешь никуда.
Мы едем на Урал, вернемся ли живыми неизвестно. Ты подумай оно тебе надо? Боль понемногу спадет, а вот жизнь обратно не отмотаешь, отвечает тетя Маша.
Если уж начали дело, то нужно его заканчивать. Дайте мне пятнадцать минут, и я буду готов, заявляет Вячеслав.
Что ж, лишние когти не помешают. Собирайся, мы подождем.
Вячеслав опрометью кидается в дом, слышится бурчащий голос Иваныча и ответы Вячеслава. Иваныч кроет ведарей на чем свет стоит, даже меня не забывает упомянуть, а Вячеслав отвечает, что мы ни в чем не виноваты, и он едет с нами.
Тетя, а ты уверена, что он нам нужен? Помнишь, как он кинулся на Женьку? Вдруг у него снова крыша поедет что тогда делать будем? Убивать, калечить?
Уверена, Саш. У нас все меньше остается союзников. Ведарский круг решил не вмешиваться в преследование дочери пастыря и защиту твоей дочки. Так что будем обходиться собственными силами. Слава явно не будет лишним, а почему кинулся ты и сам знаешь.
Два берендея и два ведаря. Да мы почти группа разведчиков, теперь осталось заползти в тыл врага, натолкать ему по самое не балуй и галопом домой, я стараюсь поддержать боевой дух.
Два берендея и два ведаря. Да мы почти группа разведчиков, теперь осталось заползти в тыл врага, натолкать ему по самое не балуй и галопом домой, я стараюсь поддержать боевой дух.
Все-таки присутствие ещё одного оборотня в команде слегка успокаивает. Да и опыта по сдерживанию себя у Вячеслава полно подскажет что-нибудь дельное. Ведари смотрят на меня с жалостью, как на деревенского дурачка, но ничего не говорят.
Куда ты намылился? Погибнешь, и с кем я останусь? слышится бурчащий голос Иваныча.
За Сергея мстить, за других погибших берендеев. Если вы, Михаил Иванович, предпочитаете набухиваться и жалеть себя, то я буду действовать. С ведарями, или без них я найду убийцу Сергея, жестко отвечает Вячеслав.
Не езди, пусть сами головы сложат.
Там ваш учитель, ребята, девчонка с ребенком Михаил Иванович, может, вместе поедем? доносится голос Вячеслава.
Мы переглядываемся с ведарями. Они ждут, спокойные, невозмутимые, не обращающие внимания на дождь. Резко пахнет сырой глиной и сиренью.
Деньги возьми, и это поаккуратнее там, после этих слов на телевизоре прибавляют громкость.
«Два кусочека колбаски у тебя лежали на столе,
А ты рассказывал мне сказки, но только я не верила тебе!»
Группа «Комбинация» заглушает пьяный шепот Иваныча. Через несколько минут на пороге показывается Вячеслав. Тетя Маша снимает с забора веревку и крепко-накрепко завязывает обратно. Я чувствую из-за штор внимательный взгляд, но с улицы не могу разглядеть стоящего Иваныча. Этот взгляд щекочет спину сороконожкой с острыми коготками до тех пор, пока мы не заворачиваем на асфальтированную дорогу.
Совсем недавно мы так же выходили с Мариной
Слава, благодарю тебя за то, что отозвался! говорит ведарша, не отрывая взгляда от серого горизонта.
Кто-то же должен накостылять этой зверюге. А кто это сделает лучше злого берендея? Старушка, инвалид или колючий взгляд останавливается на мне, или несмышленый медвежонок?
Не такой уж я несмышленый, бурчу я в ответ.
Ну-ну, посмотрим.
Мы идем по мокрому асфальту, одежда прилипает к телу, слегка натирает на локтевых и подколенных впадинах. Каждый погружен в свои мысли, редкие машины проносятся мимо, водители не обращают внимания на поднятые руки.
Ведарь, а ты знаешь, что одной ногой ты в могиле? нарушает молчание Вячеслав.
Правой или левой? отвечает Александр.
Правой, её похоронили вместе с Федей и Мариной. Под березой
Жаль твоего напарника, но он сам выбрал такуюдолю, говорит Александр и добавляет. Нога иногда чешется, видно черви впиваются в пятку.
Все в земле будем, но не зачем в неё раньше срока торопиться, замечает тётя Маша.
Вон автобус едет, улыбаемся и машем, обрывает философствования Вячеслав.
Фыркнув и качнувшись на рессорах, автобус остановливает неспешный бег. Водитель только хмыкает, когда мы заходим в салон благо сидения покрыты дерматином. Довольно скоро под нами натекают небольшие лужицы. Ехать примерно полтора часа, и я следую примеру Александра, тоже скрещиваю руки на груди и погружаюсь в полудрему.
То проваливаясь в сон, то выныривая, я замечаю, что мы проезжаем Шую и вжимаюсь в сиденье, чтобы не быть замеченным снаружи. Хотя на улице почти никого нет, но образ полуразбитой машины не дает мне покоя, а ведь ещё везти к отцу Не нужно, чтобы кто-то из знакомых видел меня в автобусе.
Проезжаем без происшествий и теперь прямая дорога до Иваново. До города невест.
Светло-бежевое здание железнодорожного вокзала встречает строгой прямотой линий и голубыми сигаретно-жвачными ларьками. Потолок изнутри поддерживают мощные колонны, больше похожие на утопленные в пол веретена. Стилизация под текстильный край, чтобы приезжающие сразу поняли куда они приехали.
Мы спешим за ведаршей, как за лидером и предводителем небольшой шайки. Твердой рукой она собирает паспорта и вскоре возвращается с билетами.
Два дня в пути, так что набирайте газет и журналов поездка обещает быть скучной, раздавая билеты, вещает тётя Маша. Саш, возьми и мне парочку судоку, посложнее. Хоть немного мозги разомну.
До отправления целый час, так что мы успеваем ещё и перекусить в вокзальной столовой. Пельмени с майонезом плюхаются в голодное нутро как уголь в топку, желудок урчит и требует еще. Приходится идти за второй порцией.
До отправления целый час, так что мы успеваем ещё и перекусить в вокзальной столовой. Пельмени с майонезом плюхаются в голодное нутро как уголь в топку, желудок урчит и требует еще. Приходится идти за второй порцией.
Поезд, как причудливый удав, зеленеет на перроне. Возле щелей прохода синеют формой проводницы. У дверей нашего вагона проверяет билеты хмурая молодая женщина может и не так уж скучна будет поездка? Судя по масляно блеснувшим глазам Вячеслава, он думает также.
Слав, и кто чаще будет бегать за чаем? подталкиваю я его.
Я обожаю чай, особенно с сухими вафлями, говорит громко, чтобы проводница услышала.
Да уж, по части обаяния я ему проигрываю, но вот по части напора могу составить конкуренцию. Поездка грозит стать очень увлекательной.
Чего взъерошились, петушки? Или на курочку гребни подняли? усмехается тётя Маша.
Теть Маш, не надо нас так называть. Слишком уж прижилось слово из тюремного жаргона, даже передергивает, отвечаю я за обоих.
Ваши билеты, ровным голосом произносит проводница, окинув взглядом нашу группу.
Здравствуйте, меня Вячеслав зовут, место 65. Когда к вам можно будет подойти за темно-коричневой жидкостью, а то так пить хочется, что даже переночевать негде? улыбается берендей и протягивает билеты.
Чай и белье получите, когда поезд тронется. Проходите, пожалуйста, в вагон, также ровно отвечает проводница.
Теперь пришла моя очередь включать обаяние.
Так кот играет с мышкой Так берендей играет с пищей
А мне можно без чая, лишь бы вы почаще улыбались, я превращаюсь в машину очарования. У вас такая чудесная улыбка, а от ямочек на щеках бросает в дрожь.
Ещё у меня прекрасно поставленный удар левой, и муж работает в буфете, так что проходите в вагон и приятного пути, прищуривается проводница.