Жизнь хоть и на фронте, но текла размеренно. Как бы странно это ни звучало. Получили данные, отстрелялись. Закончились боеприпасы, ждем, меняем позиции. Холод вроде немного отступил, скоро весна, конец февраля уже довольно хороший, в отличие от конца декабря. На днях меня пометило чуток. Немцы в ответ на наш огонь прислали бомберы. Четыре «штуки» кружили недолго, мы хоть и с пулеметным, но все же с прикрытием, стояли. Но все же отбомбиться они смогли. Одна из бомб упала метрах в пятидесяти от орудия, осколки уже на излете были, даже щит не пробили, но я, блин, как раз в сторону отбегал, зацепило чуток в ногу. Осколок очень маленький, да еще и вошел-то всего на сантиметр. Военврач, женщина лет сорока, хотела меня в санбате оставить, но, пообещав приходить каждый день на перевязку, уговорил отпустить. Командир был рад, что я не выбыл, долго хлопал по плечу.
Эта бомбежка была результатом наступления нашей дивизии. Тут местность такая противная, болота, болота и еще раз болота. Наша пехота, наступая на позиции немецкого батальона, что держал оборону возле одной маленькой речки, залегла, не в силах голову поднять. По данным, что нам передали на батарею, наши были на низком берегу, а фрицы наверху, это и осложняло наступление. Для врага наша махра вся как на ладони, а их хрен достанешь. Там еще и лес довольно густой, минометы не помогали, вот мы и ударили. Сложность была в том, чтобы не допустить недолетов. Расстояние слишком мало между противниками, поэтому старались во всю мощь. Это ведь не из винтовки стрелять. Речка всего ничего, переплюнуть можно, недолет в несколько метров и лучше не думать об этом. А возьмешь чуть дальше, и снаряды просто будут перелетать позиции врага, та еще задачка. Только пристрелочных пришлось выпустить аж четыре снаряда, а это плохо. Когда идет долгая пристрелка, у врага есть возможность отойти. Но в этот раз нам повезло. Позже пленные рассказали, что им запретили покидать выгодный рубеж обороны, вот и сидели под нашими снарядами. А выпустили мы их Когда пошла пехота, ребята рассказывали, то шли как по дороге. Участок леса шириной в сто метров выкосили чуть не на полкилометра. Еще бы, такими-то снарядами! Да и отработали знатно, целый боекомплект выпустили. Каждым орудием.
Все же у нас вывели из строя самого лучшего разведчика. Парнишка словил осколок в грудь, под минометы попали. Все остальные в отделении разведки были молодыми и неопытными, и командир батареи вдруг взял меня с собой. За себя-то мне уже было кого оставить, у нас один расчет без орудия остался, накатник развалился. Возможности вывезти орудие в мастерские пока не было, вот расчет и остался пока с нами.
Первый раз шел на передовую. Сильно переживал, габариты-то у меня мечта для снайпера. Но Иванцов грамотно вел наш маленький отряд. Пользуясь складками местности, мы выползли почти на нейтралку, с которой и предстояло работать. Я сидел с биноклем, наблюдая за своим сектором, старлей за своим. Мне было разрешено отдавать команды на открытие огня без согласования с командиром батареи, ибо некогда. Как назло, я ни фига не видел, но не я один.
Где же эти гады? чесал в затылке командир, сдвинув шапку на лоб. Пехота наша сзади, а фрицев нет. Кто ж их остановил-то?
Товарищ старший лейтенант, справа на два часа деревья поломанные
Вижу, скорее всего, тут наших танк и утюжил.
Говорим мы о том, что пехота залегла именно из-за танков. До этого все болотом шли, негде фрицам было здесь танки применять, нет подъездов. А вот как выбрались на более или менее твердую землю, тут и начались запросы от царицы полей. У страха глаза велики, это я о нашей пехоте. Точнее, о тех, кто, увидев любую железную колымагу с крестами, орет благим матом на всю округу о том, что на него прут танки. Вот и сейчас явно вижу следы от одного танка. Переведя бинокль влево, разглядел такие же следы. Что имеем?
Судя по всему, тут были максимум двое. Отступили вместе со своей пехотой. Местность впереди не просматривается, а значит что? заставил меня думать командир.
Овраг? робко спросил я.
Скорее всего. Или просто сильное понижение. Взойдём наверх, и там и накроют. Да еще, скорее всего, там заминировано. Ну-ка, вызови своих орлов, пусть пару снарядов положат сюда.
Первому. Влево десять-ноль, прицел сто двадцать, один снаряд! даю команду связисту. Далековато, однако, разброс будет большой, но пока командир не давал команду подвезти орудия ближе, очень уж неопределенное пока положение.
Вот сейчас и увидим, подводит итог Иванцов.
Думаю, ничего мы не увидим. Как отстреляются, туда пойду, просто сказал я и заметил, как командир просветлел лицом.
Рванул первый снаряд, затем я повторил, но сдвинул прицел чуть дальше.
Вот видишь! указал командир на разрыв снаряда. Судя по тому, что было видно, снаряд явно рванул где-то в низине.
Так я ж и говорил, что там овраг. Разрешите?
Давай я бойцов с тобой пошлю, прикроют.
Мы поползли вшестером. Я, связист и четверо бойцов. До вершины, как мы предполагали, оврага не доползли метров тридцать, когда сверху засвистело. Вот всего ничего воюю, а ведь привыкать стал. Думал раньше, когда слышал о том, что бывалые солдаты не кланяются пулям это бравада. Так нет, привычка это, ты уже так привык к шуму, к грохоту и вою, что он все больше становится похож на обычный фон.
В землю! крикнул я и сам вжался. Бежать тут некуда, прятаться тоже. Мы явно под прицелом. Если у немцев просто пристреляна местность, это полбеды, а если сидит наблюдатель
Мины разорвались рядом, противно просвистели осколки. Совсем рядом. Страшно как-то стало, но не так, как в первые разы. Обернулся практически машинально и встретил взгляд Иванцова. Тот высунулся из укрытия и махал рукой. Не, назад не вариант. Помните, как Жукова было принято ругать за то, что он минные поля пехотой разминировал? А спросите себя, как надо? Если рота, батальон, да хоть полк идет в атаку и попадает на мины или под обстрел врага, остается только одно вперед. Заляжешь или повернешь, все там и останутся, поэтому был ли Георгий Константинович таким уж монстром?
Бойцы, броском вперед, иначе Что иначе, я сказать не успел. Новая порция из четырех мин упала прямо впереди нас. Кто-то из бойцов зашипел от злости, видимо, зацепило. Живой?
Хана Харитону, товарищ сержант, в голову, ответил за раненого ближайший боец.
Нам всем хана, если тут останемся. Бегом!
И мы рванули. Сложнее всего связисту, он же с катушкой. Падая под деревьями, услышали разрывы. Обернулись все, и даже говорить не хотелось ничего. На том месте, где мы только что лежали, разорвались четыре мины.
В сторону, по воде, ползком! приказываю я и первым ползу вправо. Думаю, наблюдатель здесь уже бесполезен, но фрицы могут просто причесать пригорок. Ведь если знают направление движения, нетрудно догадаться, где мы залегли. Уползти смогли метров на пятьдесят, когда пригорок вспучился от разрывов мин.
Связи нет, товарищ сержант, наверное, провод перебило, сообщил радист печальную новость.
Млять, ударил я кулаком по воде. Боец, как тебя? обратился я к одному из оставшихся пехотинцев.
Красноармеец Никоненко, товарищ сержант, парнишка был старшим у махры.
Ползешь на гребень, видишь, все в кустах, не видно ничего? Надо найти корректировщика. Увидишь просто стреляй в него или в них. Я в обратную сторону, где-то же он сидит
Товарищ сержант, а мне по проводу? робко спрашивает связист, а взгляд Как у кота из мультика «Шрек».
Когда наблюдателя уберем, дам знак, бежишь бегом, ясно?
Да, я понял, приободрился связист, поняв, что под пулю его не гонят пока.
Бегом, ты понял? повторил я. Не ползком!
Да-да, конечно!
Мне нужна связь, иначе нам тут быстро решку наведут.
Боец Никоненко уполз туда, куда я указал, я рванул в противоположную сторону. Стрельбы не было никакой. Значит, не видят. Доползаю до того места, где мы достигли гребня. Тут все перепахано минами. Так, здесь уже надо осторожнее.
Вжих! Чавк!
Блин, да по мне же стреляют! Кручу головой, стараясь не подниматься. Пули, что пролетели рядом, ушли в воду, отсюда и звуки. Новые выстрелы, чуть оттягиваюсь назад, не попали. Значит, если и видят, то плохо. Тут кочка небольшая. Раз попасть не могут, значит, направление одно. Поворачиваю голову вправо, смотрю на гребень, там густой кустарник. Хорошо. Достаю гранату, есть у меня две. Разогнув усики, вытягиваю кольцо. Так, ну давайте, фрицы, попробуем!
Вжих! Чавк!
Блин, да по мне же стреляют! Кручу головой, стараясь не подниматься. Пули, что пролетели рядом, ушли в воду, отсюда и звуки. Новые выстрелы, чуть оттягиваюсь назад, не попали. Значит, если и видят, то плохо. Тут кочка небольшая. Раз попасть не могут, значит, направление одно. Поворачиваю голову вправо, смотрю на гребень, там густой кустарник. Хорошо. Достаю гранату, есть у меня две. Разогнув усики, вытягиваю кольцо. Так, ну давайте, фрицы, попробуем!
Швыряю гранату вперед вправо настолько сильно, насколько мог из такого положения. Как только рванула, вскакиваю на ноги и лечу вверх к кустам. Упав, перевожу дух и четко вижу метрах в ста, может, чуть дальше, двух гансиков. Понятно, что гранату я не добросил, но разрыв скрыл от них мой прыжок. Так, у меня карабин хороший, стреляю я тоже неплохо. Но вот если убью одного, второй успеет скрыться.
Сзади раздается едва слышимый шорох кустов. Оборачиваюсь, беря карабин так, чтобы ударить прикладом.
Это я, сержант, красноармеец Никоненко, упреждает меня мой боец. А что, мой и есть, раз мне подчинили.
Фу ты, дурень, нельзя же так! Я ж тебе в лоб бы сейчас засветил прикладом.
Там, кивнул боец назад, не вступая со мной в споры, чисто. А у вас, я слышу, порядок. Нашли?
Вон сидят, на час смотри, указываю направление. Боец меня не понял, но посмотрел туда, куда надо.
Вижу.
На счет три убираем сразу обоих. Мой дальний.
Принял. Готов.
Выстрелили мы одновременно, немцы просто уткнулись мордами в землю. Надо же, попали оба. Главное, чтоб там у врага третьего не оказалось.
Никоненко, проконтролируй этих, осторожно только, понял? спрашиваю у бойца, а сам уже ползу назад, к связисту.
Конечно, товарищ сержант, бодро кивает боец и ползет вперед.
Отсылаю связиста искать обрыв, а сам ползу на гребень. Видимо, увидев в бинокль нашу возню, Иванцов присылает еще бойцов. Отлично, ребята опытные, а может, и старлей все объяснил. Вообще, когда мы выдвигались на эти позиции, у пехтуры на удивление не было своего командира, наш рулил. Видимо, ему придали этот взвод, вот он и командует. Парни расползлись по пригорку, занимая позиции в кустах. Хреновым было то, что из этих кустов нам не видно ни черта. Встречаюсь мимолетно с Никоненко.