Товарищ командир, вот, он протягивает мне немецкие документы и бинокль. На плече висят две винтовки, за поясом гранаты на длинных ручках.
У них там рация или телефон?
Телефон, я притащил аппарат, вон лежит, указывает мне боец. Это, товарищ сержант, а времени сколько? спрашивает Никоненко и лыбится.
Не знаю, а чего, домой опаздываешь? не понимаю я его радости, но шучу в ответ.
Держите, будете знать теперь, протягивает мне часы.
Снял, что ли? спрашиваю я. Блин, попадусь я с этими котлами.
Так трофей же! Эти с вашего немца, мой без часов.
Какой ты честный, удивляюсь я. Оставь себе, только не свети особо.
Нет, у меня точно отберут, а вы все же командир, вам положено. Да, и бинокль возьмите, я поглядел, хороший, светлый такой! боец рад, видно по нему, что доволен, как слон.
Ладно, давай, беру из руки бойца часы и, поглядев, охреневаю. «Омега», офигеть, откуда у простого бойца такие часы? Открываю документы и мгновенно понимаю откуда. Фельдфебель Грубер, семнадцатого года рождения, опытный гад. О, член партии Тогда понятно.
Застегнув часы на руке хорошо сидят! повесил на шею и бинокль. Тут же решив проверить, о чем говорил Никоненко, смотрю через линзы на наши позиции. Класс! И правда, очень светлая оптика.
Там, где эти лежат, вновь подает голос мой боец, немецкие позиции видно.
Чего ж ты молчишь? сплюнул я. Пошли!
А уже через пять минут наблюдений я отправил Никоненко к Иванцову. Немцы были метрах в пятистах, порядочно отошли. Нам тут ничего пока не угрожает, поэтому просил передать командиру приглашение занять пригорок.
Еще через полчаса на гребне уже устраивался наш взвод. То есть взвод прикрытия и мы, артиллеристы. Подготовить позиции или окопаться времени не было, враг не даст нам такой передышки.
Смотри, почему они так спокойно отошли, указывает мне командир. Как он разглядел? После того, как он мне буквально пальцем ткнул на мину, почти не прикопанную, я стал внимательно оглядывать весь склон. Да, только плохо укрытых разглядел три штуки, а сколько их на самом деле? Получается, весь обратный склон, обращенный к врагу, засеян минами. Нормально придумали. Забираются советские бойцы на пригорок, ничего им не угрожает, расслабляются и, начиная спускаться, попадают на мины. Вот немцы суки какие, придумали ведь
Что же делать? Как тут пехтуре идти? Кто не подорвется, немцы перестреляют, как в тире.
Задачка. Так, связь есть? командир спрашивает у связиста.
Да, конечно, все исправил, товарищ командир, связист был рядом и ответил тут же.
Первому, далее пошла команда, а мы вновь ушли через кусты на нашу сторону гребня. Сейчас мои ребятки стрелять станут, как бы под осколки не попасть.
Стреляли недолго, выпустив около десятка снарядов, стараясь делать поправки только на дальность, командир пробивал тропу. Надо заметить, отлично справлялся. Конечно, сам склон нам не достать, но дальше должны были подчистить. Детонаций было несколько, возможно, что и пройдет теперь пехтура, протралили. Но вот когда мы прекратили огонь, на гребень посыпались мины, а также начали стрелять и орудия. Возможно, немецкие танкисты подключились.
Всем укрыться, голов не поднимать! Команды были всем понятны, так что выполняли их легко. Место было хорошим, мы внизу, чтобы попасть, фрицам надо постараться. Но, конечно, минометом могут.
Накаркал. Сразу двоих бойцов накрыло одной миной. Командир тут же приказал рассредоточиться, но немцы словно с цепи сорвались. Они вообще не стреляли никуда более, только по гребню. Сразу стало ясно, что нас тут тупо похоронят.
Некрасов! услышал я оклик командира.
Тута я, улыбнувшись, повернул голову я.
Давай наверх, вдруг подбираются уже, показал мне направление старлей. Связь есть?
Исправляю! донеслось до нас. Блин, опять обрыв.
Давай скорее, а то нам тут каюк придет! торопит старлей связиста.
Осторожно пробираюсь наверх, обходя чуть левее прежнюю позицию немецких корректировщиков. Кстати, минометный обстрел кончился. Едва оказавшись наверху и выглянув из куста, начинаю просто орать команды для передачи батарее. Немцы шли вперед, да еще интересно так, зигзагом. А, так это они по своим тропкам идут, где мин нет!
Чего ж так долго огня нет? сам себе говорю я и спускаюсь к нашим.
Несколько обрывов, старается.
Надо вызвать сюда остальных, будут помогать. Товарищ командир, до врага метров триста. Идут медленно, так как проходы узкие. Срочно нужно стрелять.
Мне что, к орудиям сбегать? Занимай позицию, будем отбиваться, пока связи нет. Танки есть? это он о немцах.
Да, два. Может, все-таки послать гонца, чтобы положили несколько снарядов, может, задержатся? О чем я? Тут шесть километров до батареи
Рядом пехота стоит, у них рация, нужно только до них добежать. Говори координаты, командир достал из планшетки листок бумаги и быстро записал то, что я ему наговорил. Боец, ко мне!
Ближайшим, я не удивился даже, был тот самый Никоненко, что уже порадовал меня своими умелыми действиями.
Через три часа уже темнело, бой окончился. Нет, мы не заняли немецкие позиции в низине, в полукилометре от высоты. Остались на ночь на гребне. Мало ли чего там у фрицев дальше, разведки-то не было пока. А вот тех, кто пер на нас, мы остановили и даже заставили откатиться назад. Причем врага больше не было видно, возможно, отступили дальше. Из двух танков своим ходом уполз только один, второй со сбитой гусенкой стоял полубоком к нам на поле. В дыму от разрывов снарядов мы не видели, успели ли танкисты покинуть машину, поэтому старались не высовываться. Никоненко тогда еще не успел, наверное, добежать до пехоты для связи с батареей, когда Иванцов вовремя вспомнил, мог бы и раньше, что у него ракетница есть. По зеленой ракете уже через десять минут наша батарея открыла огонь. Слава богу, что кто-то следил за направлением и вовремя увидел сигнал. А еще ему же слава, что не накрыли нас свои же.
Хорошо повоевали, сержант! устало рухнул рядом со мной Иванцов.
Да уж, кивнул я. Чувствовал я себя неважно. Странно как-то все происходит. Впереди, как командир сказал, важный опорный пункт немцев, но ни у нас сил нет, ни противник нас не сбивает. Да, странно.
Чего задумался? Высказываю свои мысли командиру. Да, их там явно маловато, но почему? В штабе вчера, когда задачу ставили, указали на наличие минимум полка пехоты при поддержке танков. А тут
Под утро с обеих сторон от нас, но не в прямой видимости, начало грохать. Тут Иванцов забеспокоился всерьез. Да и нам, простым бойцам, стало не по себе.
Неужели опять? задумчиво бормотал сам с собой старлей. Мы не лезли к нему с вопросами.
Все прояснил Никоненко. Примчался сырой, грязный как черт и глаза по пять рублей.
Под утро с обеих сторон от нас, но не в прямой видимости, начало грохать. Тут Иванцов забеспокоился всерьез. Да и нам, простым бойцам, стало не по себе.
Неужели опять? задумчиво бормотал сам с собой старлей. Мы не лезли к нему с вопросами.
Все прояснил Никоненко. Примчался сырой, грязный как черт и глаза по пять рублей.
Товарищ командир, немцы с флангов обошли, наши сворачиваются и отходят. Огня больше не будет И это, пехота вся ушла, моей роты нет на месте
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! смачно выругался Иванцов.
Так и знал, что не все так просто, добавил я, как оказалось, вслух.
Собирай бойцов, сержант, нужно прорываться, приказал командир.
А куда, товарищ старший лейтенант? Если фрицы нас обошли, то мы прямо к ним и выйдем.
Вперед пойдем, отрезал Иванцов. О как. Интересно.
А что мы там неполным взводом делать-то станем? позволил я себе задать вопрос.
Там нас точно не ждут, будем крюк делать, собираемся, быстро!
И ведь командир действительно повел нас вперед, туда, откуда еще вечером фрицы перли, и не зря. Мины немецкие тут уже всерьез пропахали, поле мы пройдем, а вот что дальше будет, пока вопрос.
Дальше был лесок, так, скорее рощица, но густая. В ней вчера фашисты накапливались. Шли тихо, прямо по следам танка, намял он тут хорошо, но пройти можно было. Под ногами постоянно чавкало, как бы в болото не попасть, оно тут кругом. Озираясь, как воришки, мы топали, ползли, но вокруг так никого и не появилось. Уже через пару часов мы были мало похожи на бойцов Красной Армии.
«По уши в грязи, в воде до самых глаз» это как раз о нас. Главное, чтобы дальше по тексту песни сходства не было. Как там?
Но по уши в грязи, в воде до самых глаз,
Через какой-то срок враги опять нагнали нас,
И бьют еще сильней, вот-вот и порешат
Деревня показалась слева, когда взобрались на очередной холмик. Разглядеть было сложно, деревья мешают, но суеты никакой нет. Иванцов долго решал, но все же разродился.
Так, сержант Некрасов, он качнул головой, подзывая к себе, бери двух бойцов и в деревню. Посмотрите вокруг, много ли немцев, и назад. В саму деревню не входить, в перестрелки не вступать, нас мало, нельзя выдавать свое положение. Как понял меня?
Все понятно, кивнул я, несколько охренев, разрешите идти?
Иди и тихо там, ясно? Не обнаруживать себя. Просто посмотрите, и назад.
Я все понял, был я очень удивлен такой постановкой задачи. Если честно, все ждал, когда же родной командир отправит нас умирать. А тут
Взял с собой понравившегося мне своей храбростью и ловкостью Никоненко и еще одного бойца. Вадим, так звали Никоненко, щеголял с автоматом уже, где он его взял, не знаю. Второй боец был невысокого роста, худощавый, на вид лет двадцати. Звали его Валентином.
В деревню? спросил меня Вадим, когда мы отошли от отряда.
Ага, кивнул я.
Так ведь там немцы?
Вот и узнаем, сколько их и что имеют.
Говорить не хотелось, да и нельзя было, мало ли где фрицы могут сидеть. Подошли к крайним деревьям быстро, за ними узкая полоска поля и сама деревня. От нас метров триста, как на ладони уже. В трофейный бинокль я долго осматривал подступы и решил все же довериться своим глазам. Просто времени особо не было, нужно двигаться, ситуация может поменяться в любой момент.
Вперед, бегом, без остановок. Видите, холм слева от домов, останавливаемся там, я указал направление и ориентир.
Рванули мы, как от огня. Что удивило, бойцы даже не возмутились и не спрашивали меня, чего я придумал. А все было просто, я увидел, что фрицев в деревне почти нет. За час наблюдений видел всего троих. А были они танкистами. Вот и посмотрим, прав я или лоханулся, как последний дурак.
До назначенного местом сбора бугорка добрались за минуту. Бойцы упали, пытаясь восстановить дыхание, я же даже не заметил этой пробежки, легко далась. Сразу высунул голову поверх бугра и осмотрелся. Нормально. Впереди дома, улица, можно сказать, ближе к противоположному концу от нас стоит танк, с ним эти три немца и возятся, которых я ранее срисовал. Больше никого не видно. Ни немцев, ни местных.
Идем по этой стороне, за домами. Здесь точно никого. У шестого или седьмого дома танк, не стреляем, попробуем взять фрицев в плен и допросить. Проход по огородам предстоял нелегкий.
А я на ихнем не понимаю, тут же брякнул Валентин.
Я понимаю, пояснил я. Да, вот и пригодятся теперь мои занятия в прошлом-будущем. Я ведь очень хорошо понимаю немецкий язык, более того, легко смогу общаться.