Пластинку? В смысле, винил?
Он кивнул.
У меня есть кое-что из классики, в основном от дедушки. Его коллекция досталась мне в наследство. А что-то я сам купил на распродаже. Люди не знают цену вещам и часто продают их задешево.
Я затянулась еще раз, но не глубоко. Меня начинало тошнить. Но, возможно, дело было не в сигарете, а в мысли о том, что этот парень продает ценное имущество не говоря уже о собственной крови, чтобы оплатить жилье.
Видимо, он заметил, с каким ужасом я на него смотрю, потому что беззаботно махнул рукой, разгоняя дым и мою тревогу.
В этом нет ничего страшного.
Почему ты не найдешь себе соседа по комнате? спросила я.
Я живу в студии площадью меньше сорока квадратных метров. Мне еще не встречался человек, с которым я смог бы делить это пространство больше недели, не захотев его убить.
Я понимающе кивнула.
В Вегасе у меня своя комната в доме, который мы снимаем с десятью соседями. Из них я могу терпеть только двоих и то не всегда.
Я подняла глаза к ночному небу, подернутому дымкой городских огней и казавшемуся до невозможного глубоким и пустым.
Зачем ты остаешься здесь, если это так тяжело?
Бекетт затянулся сигаретой, как будто давая себе время подумать над ответом.
Я родился и вырос в Бруклине, наконец проговорил он, по-прежнему не глядя на меня. Куда еще мне идти? Даже если сменю город, останутся все те же проблемы.
Он наконец перевел взгляд на меня.
А ты, значит, уезжаешь?
Да, завтра на автобусе, ответила я. Остаться не получится. Я приезжала на собеседование ну, что-то вроде того и провалилась.
На какую работу устраивалась?
Ты посчитаешь это глупостью.
Не исключено. В его улыбке читалась ирония.
Я тихонько рассмеялась.
А ты за словом в карман не лезешь. Я рисую графические романы.
Он бросил на меня непонимающий взгляд.
Длинные комиксы с единой сюжетной линией, пояснила я.
Как «Ходячие мертвецы»?
Именно. У меня есть макет одной истории, и я приехала, чтобы показать его паре издателей. Они все отказались. Ну как, один из них отказался наполовину, но это не имеет значения. Я не могу остаться в Нью-Йорке, чтобы внести в макет изменения. Да и если бы могла, все равно не знаю, что именно менять.
Бекетт изучал сигарету, которую сжимал между пальцами.
Почему ты не можешь остаться?
С чего бы начать? Я бросила окурок на землю и растерла его каблуком. Потому что я не умею планировать свою жизнь? Потому что у меня заканчиваются деньги? Потому что меня сегодня обокрали? Или потому что я наивно надеялась, что издатели придут в восторг от моей работы и тут же подпишут со мной контракт? Выбирай сам.
Бекетт качнул головой, и уголки его губ опустились в сочувственной гримасе.
Постой. Тебя обокрали?
Я кивнула и махнула рукой, разгоняя остатки дыма. Жаль, что нельзя было так же легко избавиться от последствий своего поражения.
Я приехала сюда в погоне за мечтой, как наивная дурочка, но быстро разбилась и обожглась.
Ты хотя бы попыталась. Многие люди не делают и этого.
Попыталась и облажалась.
Так попытайся еще раз.
Я бы и рада, сказала я, скользя рассеянным взглядом по грязному переулку. Мне кажется, я так близка к успеху В последнем издательстве мне дали небольшую надежду. Если бы я смогла где-то перекантоваться пару недель, то у меня был бы шанс. Но это невозможно. Мне придется вернуться в Неваду.
У тебя нет поблизости ни родственников, ни друзей?
Есть, и всего в двух часах на поезде.
Нет, ответила я и решила, что уже достаточно рассказала абсолютному незнакомцу. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы во мне опять начала подниматься эта страшная тоска по дому. Я встала и отряхнула с брюк пыль.
Тебе не причинили вреда?
Я обернулась и опустила на Бекетта взгляд.
Что?
Ты сказала, что тебя обокрали, тихо пояснил Бекетт, глядя мне прямо в глаза, как будто он заставлял себя выслушать мой ответ. Они тебя саму не тронули?
Нет, я Нет. Меня там не было. Вещи украли из моей комнаты.
Он прислонился к стене и вздохнул, выпуская изо рта облачко пара. В этом звуке читалось облегчение.
Мне очень жаль, Зельда.
Я нахмурилась.
В этом же нет твоей вины. Как я уже сказала, этот город надрал мне задницу. Чем скорее я отсюда уберусь, тем лучше для всех причастных.
Бекетт растер подошвой окурок и поднялся на ноги. Ростом он был под метр девяносто, но я не чувствовала себя неуютно, стоя в его тени. Я ощущала
Надежность. Рядом с ним мне казалось, что я в безопасности.
Сможешь добраться до того места, где ночуешь? спросил он.
Повторю весь путь, которым добиралась сюда, только наоборот, отозвалась я, пряча за сарказмом тревожные мысли. Потому что так я привыкла создавать иллюзию безопасности.
Бекетт внимательно смотрел на меня еще несколько мгновений, после чего, видимо, пришел к какому-то заключению.
Хорошо.
Он провел меня через кухню и придержал вращающуюся дверь, которая вела в ту часть бистро, которая была для меня открыта. На секунду меня окутал его мужской запах смесь холодного воздуха, сигаретного дыма и одеколона.
Удачи, Зельда.
Спасибо сказала я, делая глубокий вдох. Через мгновение я пришла в себя и выкрикнула: И тебе! как раз в то мгновение, когда дверь между нами закрылась.
По сравнению с улицей в ресторане было тепло и уютно. Посетителей почти не осталось. Управляющий стоял у кассы и подсчитывал выручку, а на другой стороне бармен вынимал тарелки из посудомоечной машины. Кто-то упаковал мою еду. Портфолио слава Богу! лежало под столом, на том самом месте, где я беспечно его оставила.
Наконец в моей жизни наступила чертова светлая полоса.
Я заплатила по счету и вышла на зимний холод. Пар от моего дыхания казался таким же густым, как дым от сигареты Бекетта. Я закуталась поглубже в пальто.
И что теперь?
Пора возвращаться в свой мерзкий хостел на бесплатную ночевку. Я представила, как на следующий день буду стоять на автобусной остановке, собираясь обратно в Вегас с вещами в мусорном пакете и поджатым хвостом. На самом деле эта ночевка в хостеле досталась мне не бесплатно. Я заплатила за нее новым чемоданом, художественными принадлежностями и чувством собственного достоинства.
Чувствуя, как щеки горят от стыда, я повернула направо и зашагала по улице. Я сказала Бекетту, что вернусь тем же путем, которым ехала сюда, но только вот с ориентированием на местности у меня все было отвратительно. Я не узнавала дорогу и по сравнению с высокими зданиями ощущала себя очень маленькой. И потерявшейся.
На углу я остановилась и вытащила телефон, чтобы скачать одно из приложений с транспортной картой города, о котором говорили мне друзья. Ожидая, пока оно загрузится, я услышала голоса перед ресторанчиком «Джованни». Бекетт прощался с барменом и официанткой, держа на плече велосипед. Потом он опустил его на тротуар и снял шлем, висевший на руле. Застегивая ремешок, он обернулся в мою сторону.
Я быстро перевела взгляд на телефон.
Краем глаза я видела, как Бекетт проходит разделявшие нас шесть метров или около того, везя за собой велосипед. Он переоделся, и теперь на нем были черные водонепроницаемые брюки и темно-синяя потрепанная ветровка. Он носил рюкзак не за плечами, а перекинув через грудь ремень, к которому было прикреплено что-то, похожее на портативное радио.
Все хорошо? спросил он.
Зашибенно.
Я стукнула пальцем по картинке, изображавшей маленький белый автобус на ярко-зеленом фоне. Приложение выдало мне список автобусов, линий метро, станций и остановок, рядом с которыми было указано по несколько вариантов времени отправления.
Вызываешь такси? поинтересовался Бекетт.
Нет, я
Я прикусила язык, чтобы не выругаться. Я понятия не имела, как разобраться в этом чертовом приложении.
Мне просто нужно понять, как добраться до станции метро Астор.
Я тоже иду туда, сказал Бекетт. Я тебя провожу.
Я подняла на него взгляд.
Проводишь?
Да, как я только что сказал.
Спасибо, не надо. Я сама справлюсь.
Бекетт пожал плечами.
Как хочешь.
Но вместо того чтобы сесть на велосипед, он зашагал очень медленно в противоположном направлении относительно того, которое выбрала я. Фыркнув, я поплелась вслед за ним.
Тебе необязательно это делать, произнесла я, держась от Бекетта в хороших десяти метрах.
Тебе необязательно это делать, произнесла я, держась от Бекетта в хороших десяти метрах.
Что делать? Он бросил на меня взгляд через плечо. Почему ты идешь за мной, Зельда? Неужели потому, что нам уезжать с одной станции метро?
Я закатила глаза и сильнее сжала в руке портфолио. На светофоре не вовремя загорелся красный свет, вынуждая меня поравняться с Бекеттом.
Только до станции, сказала я.
Бекетт кивнул, и на его губах заиграла еле заметная улыбка.
Только до станции.
Следующий квартал мы прошли в тишине. Пакет с едой постоянно ударялся о мое бедро, и я подошла к урне, чтобы его выбросить. Я не смогла съесть пасту, даже когда ее только приготовили, и впихивать в себя холодные объедки в мерзком номере хостела уж точно не собиралась.
Подожди, остановил меня Бекетт. Ты не будешь это есть?
Нет.
Он протянул ко мне руку.
Тогда дай мне.
Я отдала ему пакет, чувствуя себя последним дерьмом из-за того, что впустую перевожу еду.
Я не для себя, произнес Бекетт, не глядя на меня, и застегнул рюкзак, прежде чем снова повесить его через плечо. Мы снова побрели к станции.
Через три квартала мы подошли ко входу в метро, который выглядел смутно знакомым видимо, я действительно была здесь пару часов назад. Бекетт поднял велосипед на плечо и начал спускаться по ступенькам. Желтая краска на велике кое-где обтерлась, а один из катафотов на заднем колесе треснул. Сам велосипед казался легким, но крепким словно гибрид гоночной и внедорожной моделей, с прямым рулем вместо стандартного изогнутого. Хотя рама и крылья выглядели слегка помятыми, на цепи и шестернях не было и следа ржавчины. Похоже, Бекетт хорошо заботился о важных для себя вещах.
Ты всегда берешь с собой велосипед, когда едешь на метро? поинтересовалась я, наблюдая, как он опускает велик на пол внутри станции.
Приходится. С утра капец как неудобно, но пока отсюда до Бруклина не проложат маршрут поудобнее Он пожал плечами.
Ты живешь в Бруклине, но работаешь на Манхэттене?
Шесть дней в неделю.
Он кивнул головой в сторону карты, висевшей на цементной стене рядом с автоматом по продаже жетонов.