Глава 16
Мой взгляд был прикован к Алиссе, которая курсировала по залу кафе, обслуживая посетителей. Я сидел в дальнем углу, где она меня никак не могла увидеть. «Я не должен быть здесь». Мой разум понимал все причины, по которым мне не следовало сегодня приходить в кафе, но мое сердце упорно тянуло меня в эту сторону.
Улыбка Алиссы осталась точно такой же, как и прежде. Это одновременно и радовало и печалило меня. Сколько ее улыбок я пропустил? Кому она улыбается теперь?
Вот ваш омлет, сказала официантка, ставя передо мной тарелку. Лицо ее было бледным, на лбу выступал пот, а еще ее слегка пошатывало. Она изо всех сил пыталась вымучить из себя улыбку. Вам принести еще что-нибудь? спросила она.
Апельсинового сока, если можно, ответил я.
Она кивнула и отошла прочь.
Я взял солонку и начал солить свой омлет. В кафе раздался звонкий смех, и я сделал глубокий вдох. Смех Алиссы тоже остался прежним. Я зажмурился, чувствуя, как в груди все сжимается. Воспоминания налетели на меня, словно ураган, и отбросили меня в прошлое. Я вспомнил все те ночи, когда лежал рядом с ней и слушал ее смех, от которого моя душа начинала танцевать.
Если вы хотели тарелку соли с добавлением омлета, вам следовало попросить, раздался чей-то голос, заставивший меня вынырнуть из прошлого. Мой взгляд упал на омлет, который я продолжал бездумно солить в течение последних пяти минут.
Если вы хотели тарелку соли с добавлением омлета, вам следовало попросить, раздался чей-то голос, заставивший меня вынырнуть из прошлого. Мой взгляд упал на омлет, который я продолжал бездумно солить в течение последних пяти минут.
Извините, пробормотал я, ставя солонку на стол.
Не нужно извиняться. У каждого есть свои предпочтения, продолжил тот же голос. Впрочем, неважно. У нас не хватает персонала. Мы только что отправили Дженни домой с простудой, и мне велели принести вам апельсинового сока и взять на себя обслуживание вашего столика.
Я поднял взгляд на девушку, сказавшую все это. У нее были полные розовые губы и синие глаза, которые были мне более чем знакомы. Глаза, которые были самым прекрасным зрелищем в этом городе. Эти глаза обладали способностью улыбаться сами по себе. Ее белокурые волосы были выпрямлены, лоб закрывала челка.
Никто из нас не произнес ни слова.
Она продолжала смотреть на меня.
Я не отводил взгляда.
Алисса.
Небо.
Мой самый сильный наркотик.
Она была прекрасна, но это было неудивительно. Не проходило ни дня, чтобы я не вспоминал, как она прекрасна. Даже в те дни, когда я доходил до того, что не в силах был открыть глаза, я помнил красоту ее тихого голоса, умолявшего меня вернуться к ней, продолжать дышать.
Логан, прошептала она, ставя стакан с апельсиновым соком на стол. Я поднялся со стула, она сделала шаг вперед ко мне. Сначала я подумал, что она собирается обнять меня, прижать меня к себе, простить меня за то, что я был скотиной и так никогда не перезвонил ей. Но на самом деле она не собиралась обнимать меня. Ее ладонь была раскрыта, и когда я увидел это, то сразу понял, что она собирается дать мне пощечину. Крепкую пощечину. Когда Алисса что-то делала, она делала это в полную силу и никогда наполовину.
Ее рука вскинулась и быстро метнулась ко мне, и я был готов к удару, которого я заслуживал. Я закрыл глаза, ожидая этого удара, но так и не ощутил ее прикосновения. Боже, как я хотел, чтобы она коснулась меня хотя бы так! Открыв глаза, я увидел, что ее дрожащая рука зависла в воздухе, в паре сантиметров от моей щеки. Наши взгляды встретились, и я заметил в глазах Алиссы надвигающиеся слезы, смятение, душевную боль.
Привет, Алисса, тихо сказал я. Она отпрянула и закрыла глаза. Ее рука так и оставалась протянутой ко мне, и я взял эту руку и приложил ее ладонь к своей щеке. Слабый болезненный вскрик сорвался с губ Алиссы, когда ее пальцы коснулись моей кожи. Я привлек ее ближе к себе, и мне показалось, будто все было только вчера. Ее тело было невероятно холодным, как всегда, и я согревал ее своим теплом. Ее пальцы соскользнули с моей щеки, и она обвила мою шею руками, обнимая меня так, словно простила за все молчание, за все пропущенные звонки.
Ее пальцы цеплялись за меня, почти впивались в мои мышцы, как будто Алисса считала меня призраком, способным мгновенно исчезнуть, если она не удержит меня. Я не винил ее ведь я уже исчезал прежде.
Я вдохнул запах ее кожи запах персиков.
Боже, до этого дня я ненавидел персики.
Она пахла, как те дни, когда лето уходит на покой и уступает место осени. Нежно, сладко, идеально.
«Мой чертов наркотик».
Я скучала произнесла она мне на ухо.
Знаю, ответил я.
Ты уехал начала она.
Знаю, ответил я.
Как ты смел выговорила она.
Знаю, ответил я.
Ее тело напряглось, она отшатнулась от меня. Печаль исчезла из ее глаз остался только гнев.
«А вот так уже правильно».
Знаешь? прошипела она, выпрямляясь во весь рост, но оставаясь все такой же невысокой. Скрестив руки на груди, она прикусила нижнюю губу. Крошечные морщинки в уголках ее глаз сделались глубже; теперь было ясно видно, что она совсем не та девушка, которую я бросил пять лет назад. Теперь она была взрослой женщиной, и в глубине ее души пылало пламя. Я звонила тебе.
Знаю.
Она нахмурила брови.
Нет. Я звонила тебе, Логан. Я звонила тебе и оставила больше пятисот сообщений.
Тысячу девяносто сообщений. Я не стал поправлять ее.
Ты исчез. Бросил меня. Нас. Келлана. Ты бросил нас всех, сказала она. Я понимаю, что тебе нужна была передышка, но ты бросил меня. После всего, что мы прошли, после всего, что случилось, ты бросил меня наедине с этим.
Я лечился. Я прорабатывал то, что было между мной и моей матерью, я прорабатывал то, что было между мной и тобой, и да, я был в полном раздрае, но мне просто нужно было время.
Я лечился. Я прорабатывал то, что было между мной и моей матерью, я прорабатывал то, что было между мной и тобой, и да, я был в полном раздрае, но мне просто нужно было время.
Я дала тебе передышку, но ты продолжал где-то шляться.
Ты названивала мне каждый день, Алисса. Это не называется «дать передышку».
Мы с Келланом спасли тебе жизнь, и мы думали, что ты вернешься. Я звонила тебе каждый день, чтобы дать понять: я здесь, я жду. Я думала, что ты вернешься ради меня. Ради нас.
Нельзя спасти человеку жизнь и ждать, что из-за этого он вернется к тебе, Алисса. Тебе следовало бы это знать после того, что произошло Я прикусил язык и умолк, но не мог взять обратно свои слова. Она знала, что я собирался сказать. «Тебе следовало бы это знать после того, что произошло у тебя с твоим отцом».
Это было жестоко.
Я ничего не сказал.
Она качнула головой.
Конечно, ты ничего не сказал, но все равно было сказано слишком много. Ее голос сорвался. Больше пятисот сообщений и ни одного ответа.
Тысяча девяносто сообщений. Я по-прежнему не поправлял ее.
Мне нечего было сказать тебе, солгал я. Я строил стену я знал, что должен сделать это с самого своего возвращения в этот город. Я должен держать в узде свои эмоции и свой разум, чтобы не дать себе снова влезть в жизнь Алиссы. Когда я в прошлый раз вмешался в ее жизнь, я разрушил эту жизнь. Я не мог позволить себе снова поступить с ней так. Поэтому я должен быть холоден и даже резок.
Потому что она заслуживает лучшего, чем ждать, пока такой подонок, как я, перезвонит ей.
Нечего? Она в изумлении сделала шаг назад. Совсем нечего? Даже «здравствуй»?
У меня всегда лучше получалось прощаться.
Фигассе резко выдохнула она.
Все эмоции, которые я испытывал к ней в течение стольких лет, нахлынули на меня с новой силой. Я злился на себя за то, что не отвечал ей, мне было грустно, я был счастлив, я был в смятении, я любил. Я испытывал все те чувства, которые у меня когда-либо вызывала Алисса.
Мой мозг готов был взорваться.
Знаешь что. Она откашлялась и одарила меня вымученной улыбкой. Мы не будем этого делать.
Не будем делать чего?
Спорить. Ссориться. Потому что, если мы сделаем это, знаешь, что это будет означать? Это будет означать, что между мной и тобой есть какие-то отношения а их между нами нет. Ты стал для меня посторонним человеком с того момента, как растворился среди кукурузных полей Айовы.
Я приоткрыл рот, но, прежде чем я успел заговорить, она развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась к другому столику. Говоря с посетителями, она улыбалась широкой фальшивой улыбкой. Ее ступня непрерывно постукивала по полу, выложенному шахматным узором, а тело слегка покачивалось взад-вперед.
Принимая заказ, она бросила на меня взгляд.
Что ж, думаю, я возьму яичницу начал один из посетителей, но Алисса уже мчалась обратно ко мне с беконом.
А Келлан вообще знает, что ты здесь? Или ты собрался так же заявиться к нему на работу и застать его врасплох? Она уперла руки в бока и выгнула бровь.
Я тоже приподнял брови.
Знает. Именно из-за него я здесь. Я приехал на свадьбу.
Что? в недоумении спросила она.
На свадьбу Ты не в курсе, что мой брат женится на твоей сестре?
Но Она умолкла, ее раздражение утихло. Свадьба будет только через месяц. Ты вернулся на месяц раньше просто для того, чтобы помочь готовиться к ней?
Келлан сказал, что это будет в следующие выходные.
Что ж, для меня это определенно новость. Но с учетом всего, что произошло, я не буду удивлена.
Что это значит? Что такого произошло?
Она открыла рот, но не смогла ничего сказать, потом попыталась снова и прикусила нижнюю губу.
Ты опять употребляешь вещества, Логан?
Что? переспросил я, ощетинившись. Что это вообще значит?
Ты знаешь, что это значит. Мне просто Ее затрясло, нервное напряжение брало верх. Мне нужно знать, в себе ли ты. Или ты опять что-нибудь употребляешь?
Это совершенно не твое дело. Видишь ли, если я что-нибудь тебе скажу, это будет значить, что между нами есть какие-то отношения, а как ты заявила ранее
Ло, прошептала она. Это сокращение от моего имени, сорвавшееся с ее губ, заставило меня проглотить раздражение и желание защититься.
Ее глаза. Ее губы.
Алисса. Небо.
Мой самый сильный наркотик.
Да? прошептал я в ответ.
Ты употребляешь?
Нет. Только покуриваю, ответил я. Тяжелый вздох слетел с ее губ. Послушай, Алисса, не надо так. Это даже легально в некоторых штатах.
Но не в Айове. Голос ее звучал так, как будто она волновалась, и это означало, что ей по-прежнему есть до меня дело. Это означало надежду. Но какое дело мне было до надежды? Я должен был оставить Алиссу по другую сторону стены и ни за что не разрушать эту стену. Если свадьбы не будет, я сяду на следующий поезд, на котором можно уехать отсюда. Но только куришь?