Ты жив?..
Как видишь. А что здесь делаешь ты?
Зел замялся. Игната не хотелось обманывать, для него могло оказаться важным узнать правду. Но рядом был Туру
Игнат уловил его смятение и улыбнулся разбитым беззубым ртом:
Говори по-русски, эта обезьяна не поймет ни слова.
Тогда Зел торопливо рассказал ему все. За исключением, разумеется, того, что случилось в шалаше.
Игнат неожиданно расхохотался.
И ты поверил?! отсмеявшись, воскликнул он. В голосе парня Зелу послышались досада и жалость. А еще его неприятно покоробило то, что уже второй человек подряд обвиняет его в излишней доверчивости.
Ты хочешь быть с ней. Глупец! Она врет. Я покажу тебе.
Туру велел подождать и скрылся за деревьями. Вскоре он вернулся, но не один, а со связанным сверху по пояс молодым мужчиной. Из-за облаков выглянула щербатая пепельно-серая Нула, и, вздрогнув от неожиданности, Зел узнал в пленнике сына мэра Игната.
Ты жив?..
Как видишь. А что здесь делаешь ты?
Зел замялся. Игната не хотелось обманывать, для него могло оказаться важным узнать правду. Но рядом был Туру
Игнат уловил его смятение и улыбнулся разбитым беззубым ртом:
Говори по-русски, эта обезьяна не поймет ни слова.
Тогда Зел торопливо рассказал ему все. За исключением, разумеется, того, что случилось в шалаше.
Игнат неожиданно расхохотался.
И ты поверил?! отсмеявшись, воскликнул он. В голосе парня Зелу послышались досада и жалость. А еще его неприятно покоробило то, что уже второй человек подряд обвиняет его в излишней доверчивости.
Кому? буркнул он. Шеке?
При чем тут эта волосатая обезьяна? Кто в здравом уме верит грязным животным? Я говорю про отца.
Зел едва не вспыхнул, услышав, как Игнат отозвался о Шеке, но упоминание парня о мэре заставили его забыть обо всем и разинуть рот.
Ты хочешь сказать, что Виталий Палыч что твой отец лжец? Но что в его словах неправда?
Все, усмехнулся Игнат. Начать хотя бы с того, что установку силового поля и передатчик можно легко починить. Он лично занимался моим образованием, часто водил меня на Корабль в последние годы, и я догадался. Он понял это и взял с меня слово, что я буду молчать.
Но зачем ему это?! Ведь это сняло бы столько проблем!..
Чьих проблем? прищурился и без того едва видимым, подбитым глазом сын мэра.
Наших, взмахнул руками Зел. Людей колонии!..
А ему насрать на людей. Для него существует всего один человек он сам.
Тебя он тоже любит
Любит? Почему же тогда не обменяет меня на тот же сраный Корабль?
Он как раз и просил меня начал Зел, но тут же отчаянно замотал головой: Нет, я не верю! Не понимаю, зачем Виталию Палычу врать! Так врать
Зачем?.. А затем, что он очень любит власть и не хочет ни с кем ею делиться. Ведь если заработает защитное поле Корабля, всю охрану с его периметра можно будет полностью перебросить на защиту города. Отец боится, что тогда она станет чересчур мощной силой, а роль самого Кучерина возрастет многократно. Зачем тогда будет нужен мэр? Его власть станет никчемной, игрушечной разве что следить, сколько навоза привезли из «свинарников» на поля и полностью ли снабдили детский садик горшками. А работающий передатчик для него вообще страшная вещь. Ведь если сюда начнут прилетать новые колонисты с Земли, то отца могут запросто «подвинуть», не такой уж он незаменимый организатор просто оказался под рукой в нужное время.
А ты? Почему ты молчал обо всем этом?!
А зачем мне кому-то было говорить? Ведь это все-таки мой отец. А на всех остальных мне тоже насрать. Быть сыном мэра все же приятней, чем убирать навоз за свиньями, двуногими в том числе. Но это было раньше, продолжил Игнат после недолгой паузы. Теперь, раз он так со мной поступил, я передумал молчать.
И кому же ты рассказал?..
Да вот хотя бы тебе, усмехнулся пленник. Но тебе это вряд ли поможет, отец подставил тебя по самое «не балуйся». Сунешься с обезьянами за периметр вас тут же всех передавят; уверен, туда уже стянуты все имеющиеся силы.
Они не обезьяны! не удержавшись, выпалил Зел. И ты врешь! Ты тоже все врешь!..
Ну да? опять усмехнулся Игнат. Ах да, я забыл ты такая же зеленоволосая обезьяна. Ничего, скоро ты получишь моим словам подтверждение пулю в лоб. Хотя нет, у нас же стало совсем плохо с патронами, так что, вероятней всего, ты получишь в лоб арбалетный болт. Но вряд ли ты успеешь почувствовать разницу.
Сын мэра расхохотался. А потом из-за деревьев выпрыгнуло около десятка дикарок с Шекой во главе. Зела, Игната и Туру скрутили. Впрочем, сын мэра и без того был связан, что несколько смутило Шеку.
Карраса! набросилась она на Туру. Ты хотел их отпустить?!
Только его, мотнул дикарь головой на Зела.
Ты будешь убит!
Туру в ответ лишь улыбнулся и спросил:
А он?
А он нет! Он поведет племя, куда говорил. Пойдет впереди. Если обманул, умрет первым.
Зел уже не знал, радоваться ему или нет тому, что Шека не убила его сразу. Его мысли перепутались настолько, что он не знал уже, кому верить. Ладно Фасонов, ладно его сын, ладно Шека и этот «карраса» Туру он не мог уже верить себе самому! Любил ли он Соню? Разумеется, да. Но он изменил ей с такой легкостью и, говоря откровенно, с таким удовольствием, что слова о любви, даже произнесенные мысленно, отдавали сейчас столь беспросветной ложью, что мерзкий запах от них ощущался почти физически. И даже сейчас, видя рядом с собой разгневанную дикарку, он чувствовал не страх за свою жизнь, а едва сдерживаемое вожделение. Он любовался ее фигурой, ее голосом, ее роскошными волосами, которые в свете зарождающегося нового дня уже отдавали явной зеленью.
Немного остыв, Шека решила не казнить Туру. Пока Зел любовался ею, дикарка успела переброситься несколькими фразами с Игнатом, и сын мэра поделился с нею своими сомнениями насчет предложенного Зелом плана.
Тогда я убью тебя, сказала она пленнику. Чтобы видел твой отец. Чтобы боялся меня обмануть. А воинов поведет Туру. Не всех воинов. Сначала немного. С ними пойдет Зел. Победят будут моими мужчинами оба. Умрут им тоже будет хорошо; это лучше, чем убью я. Не так больно.
Игнат побледнел.
Твари, процедил он сквозь зубы по-русски. Обезьяны, вонючие скоты
Что он говорит? повернулась к Зелу Шека.
Нет таких ваших слов, подумав, ответил тот. Но означают почти «карраса».
Да, это сейчас будет с ним, оскалила ровные белые зубы дикарка.
Сына мэра казнили так же, как до этого двух других охотников четвертовали невдалеке от стен периметра. Его привязали к дереву и большим ножом, по частям, резали и рубили сначала руки, потом ноги, затем оторвали то, что было между ними. К счастью для Игната, он потерял сознание почти сразу, еще когда отрезали пальцы на левой руке. А еще раньше, как и предрекала Шека, несчастный обильно загадил под собой снег.
Со стороны периметра слышались истошные вопли, летели стрелы и арбалетные болты. Раздалось даже несколько выстрелов из огнестрельного оружия видимо, мэр распотрошил последний загашник. Но попасть умудрились только раз, в голову Игната как раз в тот момент, когда она падала с перерубленной шеи в красно-коричневый снег.
На южный периметр пошли сразу после казни. Веревка Зела по-прежнему болталась в том же месте, где он перелез через стену.
Я залезу, сказал он Туру, и попытаюсь открыть ворота.
Я залезу раньше, отодвинул его дикарь. Ты потом.
Зел не стал спорить. Вообще Шека хотела, чтобы лезли одновременно все для этого у варваров были припасены изготовленные из ветвей и коры веревки с тройниками из толстых сучьев. Но Зел убедил ее, что сумеет открыть ворота. А если не сумеет и его убьют, то, по крайней мере, не пострадает никто из ее людей. Насчет ворот Зел слегка опасался они договорились с мэром, что электронные замки на тех будут отключены, но теперь, после беседы с Игнатом, он не мог доверять Фасонову.
Но, перебравшись через стену вслед за Туру, он убедился, что мэр обещание выполнил. К Зелу вернулось сомнение насчет правдивости слов Игната. Возможно, парень все-таки оговорил своего отца? Может, он вообще рехнулся от страха, недаром же хохотал как сумасшедший, а порой нес откровенную чушь. Например, насчет передатчика. Ведь не один же Фасонов пытался восстановить этот прибор! Да, из оставшихся после аварии специалистов по электронике он был самым сильным, но все равно ведь не единственным! Тот же Кучерин наверняка должен был проверить, убедиться во всем сам
Однако сейчас нужно было думать не об этом. Зел с помощью Туру распахнул ворота и невольно напрягся, ожидая летящих стрел. Нет, впереди было пусто. Зел шагнул внутрь периметра и огляделся. Никого. И очень-очень тихо вокруг. На душе стало тревожно. Зел попытался понять, что же ему не нравилось здесь и не мог. Вроде бы все в порядке, как они и договаривались с мэром: замки отключены, охрана убрана Стоп! Вот что его насторожило: охрана убрана вся, а ведь Фасонов сказал, что для вида несколько человек останется. Передумал, не захотел рисковать людьми? Возможно, ведь для тех остаться тут было бы смертельно опасно
Зел все еще раздумывал, застыв в нерешительности, а Туру уже подал сигнал своим, и отряд варваров, миновав ворота, собрался подле него на территории южного сектора.
Иди, почувствовав себя героем-победителем, скомандовал Туру, зови Шеку.
Надо проверить все, мотнул головой Зел, тревога которого так и не прошла, становясь с каждой минутой только сильней.
Иди! замахнулся на него дротиком дикарь.
Пойду, досадливо поморщился Зел. Ты тоже иди, проверь там и там, показал он на теплицу и на здание «свинофермы».
Туру, усмехнувшись, не двинулся с места, лишь опять замахнулся дротиком.
Сплюнув, Зел повернулся и пошел к воротам. Остановился возле них и оглянулся. Благоразумие в Туру все же взяло верх над гордыней, тот отправил по одному воину к теплице и «свиноферме». Ферма была ближе, и дикарь как раз открывал ее двери. Распахнул и тут же упал. А из дверного проема посыпались наружу охранники. За зданием тоже прятались люди. Теперь они выбегали оттуда, на ходу стреляя из арбалетов. Дикарь, что направлялся к теплице, повернул назад, но тут раскрылись двери, до которых он не успел дойти, и оттуда также побежали охранники, тотчас затоптав вражеского воина.
Охранников было много, очень много. По прикидкам Зела, сюда была стянута и немалая часть охраны центрального сектора. «Эх, мелькнула у него мысль, если бы догадаться Вот бы сейчас Шеке с основными силами атаковать там!..»
Эта мысль, дойдя до сознания, напугала и отрезвила его. Только сейчас он понял, что все еще стоит в проеме ворот, а вокруг него слышится свист арбалетных болтов и стрел да цоканье их наконечников о стену.
Окончательно же он очухался, когда кто-то из колонистов выкрикнул: