Прошло уже четыре месяца с тех пор, как Кирилл поселился в Луговом. Отношения его к прихожанам и к причту настолько уже определились, что отец Родион, все время рассчитывавший, что «молодой человек в разум придет», однажды сказал отцу Симеону и Дементию:
Нет, это не молодость, а загвоздка, други мои! Вот оно что!
Именно, отец Родион, загвоздка, согласились причетники, и притом каверзная!
Это надобно переменить! объявил отец Родион.
Обязательно! подтвердил причт.
И в самом деле, надо было подумать об этом. Луговские прихожане не только пользовались новыми порядками, а прямо злоупотребляли ими. Люди далеко не бедные давали за большие требы пустяки. Иной за погребение совал гривенник. Сначала для причта это уравновешивалось тем, что в седмицу отца Родиона они драли вдвое больше. Но в последнее время прихожане стали хитрить. Они всеми силами старались оттянуть требы так, чтобы они приходились на седмицу настоятеля, оставляя отцу Родиону только самые неотложные. В эту осень из двух десятков венчаний каких-нибудь пять-шесть пришлись на долю отца Родиона; остальные пошли к Кириллу. Обычай платить «сколько можешь» очень понравился луговским прихожанам.
Когда отец Родион убедился, что «тут не молодость, а загвоздка», он надел парадную рясу и камилавку и в таком официальном виде отправился к настоятелю. Уходя, он сказал матушке, что намерен «хорошенько поговорить с ним».
Первая увидела его Фекла. И парадный вид его, и самый этот визит показались ей настолько необыкновенными, что она побежала в комнаты и оповестила Кирилла:
Отец Родион идет к нам! В камилавке и в новой рясе!
А? Милости просим!
Отец Родион, тяжело ступая и размахивая широкими рукавами рясы, взошел на крыльцо. Кирилл вышел к нему навстречу и ввел его в комнату. Поздоровавшись с Мурой, которая тут сидела, отец Родион грузно сел и сказал:
А я давненько у вас не был, отец Кирилл!
Давненько, давненько! Всего один раз и были, отец Родион!
Да и вы у меня не более того, отец Кирилл!.. Оно, знаете, когда очень близко живешь и часто видаешься, не замечаешь!
Сначала казалось, что отец Родион просто хотел нанести визит. Но, сделав еще два-три общих замечания, он как-то особенно громко откашлянулся в сторону и сказал:
А я к вам, собственно, по делу, отец Кирилл!
Что такое, отец Родион?
Есть, есть такое дело важное дело!
И, сказав это, он взял свою бороду левой рукой и приподнял ее вверх, потом выпустил и опять то же самое проделал. Мура встала и тихо вышла в другую комнату. Она поняла, что стесняет.
Отец Кирилл, так невозможно, невозможно! прямо заявил отец Родион. Сами посудите, у меня шесть взрослых дочерей, и никто их не сватает Должен же я промыслить о них, чтобы и прокормить, и одеть Наконец и приданое кое-какое сколотить надобно Ведь шестеро их, шестеро
Отец Родион?!
Опять же возьмите вы для примера Дементия. У него тоже куча, надобно всех пристроить к ученью. Но я вам скажу, что даже и не об этом речь, а хотя бы о том, чтобы прокормить их домашними способами. И того нету, отец Кирилл
Отец Родион?!
Нет, уж вы позвольте, отец Кирилл, дайте мне договорить. Знаете, я не разговорчив, мне трудно это, но ежели я уже начал, так сделайте милость! Четыре месяца я ждал, что вы сами поймете, ан вижу, нет. Ну, что ж, думаю, отверзи уста! Вот и отверз. И вы на меня не сердитесь, отец Кирилл, но только, ей-же-ей, так невозможно! Невозможно, отец Кирилл!
О чем это вы говорите, отец Родион? Вы словно на кого-то жалуетесь
Именно жалуюсь! На кого? На вас, на вас, отец Кирилл! Вы решились сделать нас нищими До вашего приезда мы не только довольно зарабатывали на прокормление свое и прочее тому подобное, но еще и откладывать по малой дозе на черный день могли. Теперь же страшно сказать! даже на прокормление не хватает. В каких-нибудь четыре месяца вы извините меня, отец Кирилл вы распустили прихожан вконец, вы испортили приход!
Испортил?
Да, испортили. Луговое считалось лучшим из сельских приходов в целом уезде, а теперь Теперь это нищенский приход
Отец Родион, вышедши из дому с твердым намерением быть сдержанным и говорить спокойно, не мог удержать равновесия, когда речь зашла о приходе. Пятнадцать лет приход был предметом зависти всего уезда, и вдруг какой-нибудь молокосос, только что напяливший рясу, начинает мудрить и доводить его до такого состояния, что хоть бросай. И отец Родион возвысил голос:
Нет, отец Кирилл, это надо оставить. Конечно, вы молоды, неопытны; но когда от этой неопытности страдают другие, можно и совета спросить.
Вы укоряете меня за то, что я не назначаю цены за требы, позволяю платить, кто сколько может? спросил Кирилл, так как отец Родион, наконец, остановился.
Вот именно, именно! поспешил подтвердить отец Родион. В этом все зло, в этом корень всего зла.