Но затем она поняла, что ей нужен не секс и даже не ласка, а совсем другое. Она прошла по коридору в его комнату и тихо закрыла за собой дверь. Его дыхание сразу изменилось. Она знала, что он проснулся и пытается разглядеть ее в темноте, пока она стаскивает футболку и нижнее белье и бросает их около дверей. Она легла на кровать, ногами к изголовью.
Ты меня видишь? спросила она.
В общих чертах.
Он положил руку на ее ступню, но больше ничего не делал.
Я хочу, чтобы ты меня видел. Это все, что мне надо прямо сейчас.
Ладно.
Рейчел с минуту собиралась с мыслями. Она не вполне понимала, зачем явилась сюда, но чувствовала, что это почему-то очень важно.
Я рассказывала тебе о Видди.
Да, о той девочке на Гаити.
Которую я убила.
Ты не убивала
Сама не убивала, но ее убили из-за меня. Она была права. Если бы я позволила им схватить ее на четыре, даже на два часа раньше, они не рассвирепели бы настолько. И возможно, сохранили бы ей жизнь.
Но что это была бы за жизнь?
Она сказала то же самое. Рейчел почувствовала тепло его руки, поглаживавшей ее ступню, и глубоко вздохнула. Не делай этого.
Чего?
Не гладь меня.
Брайан перестал, но не убрал руку с ее ноги, как она и надеялась.
Я говорила тебе, что Видди хотела пойти к ним, но я ей отсоветовала. Однако позже они нашли ее.
Да, говорила.
А знаешь, где я была в это время?
Он открыл рот, но ответил не сразу.
Этого ты не рассказывала, отозвался он наконец. Я всегда считал, что вы потеряли друг друга.
Мы были вместе, до самого конца, когда они нашли ее.
И?..
Брайан приподнялся на локтях. Она прокашлялась.
Вожаком этой своры иначе не назовешь был Жозюэ Даслюс. Теперь, как я слышала, он стал одним из королей криминального мира, а тогда был просто молодым головорезом. Рейчел посмотрела на своего мужа. Оконные рамы старого дома слегка дребезжали под ночным ветром. Они нашли нас перед самым рассветом. Оттащили от меня Видди. Я не отдавала ее, но они повалили меня на пол, плевали на меня, топтали ногами, били по голове. А Видди не кричала, только тихо плакала, знаешь, как девочки ее возраста плачут над умершим любимцем, над каким-нибудь хомячком. Помню, я еще подумала, что именно так и должна плакать одиннадцатилетняя девочка. Я пыталась вмешаться, но это лишь усиливало их ярость. Конечно, я была белой женщиной, журналисткой, поэтому изнасиловать и убить меня было гораздо более рискованно, чем девчонку или бывшую монахиню с Гаити, но если бы я продолжала им мешать, они перестали бы осторожничать. Я смотрела, как они тащат Видди прочь. Жозюэ Даслюс сунул ствол своего вонючего пистолета мне в рот, стал двигать им взад-вперед, словно членом, и спросил: «Ты хочешь поступить благородно? Или хочешь остаться в живых?»
Рейчел остановилась, не в силах продолжать, и сидела, обливаясь слезами.
Господи, прошептал Брайан, но ты же не могла
Он заставил меня сказать это.
Что?
Он вытащил пистолет у меня изо рта, заставил смотреть, как они тащат ее, и произнести эти слова. Она одним движением вытерла щеки и отбросила волосы с лица. Я. Хочу. Остаться. В живых. Она опустила голову, и волосы снова упали ей на лицо. Я сказала это.
Через минуту или две она подняла голову. Брайан не двигался.
Я должна была рассказать тебе об этом, произнесла она. Но я сама еще не понимаю почему.
Она вытащила ногу из-под его руки и встала с кровати. Брайан смотрел, как она надевает белье и футболку. Последним, что она слышала, выходя из комнаты, был его шепот:
Спасибо.
33
Банк
Через минуту или две она подняла голову. Брайан не двигался.
Я должна была рассказать тебе об этом, произнесла она. Но я сама еще не понимаю почему.
Она вытащила ногу из-под его руки и встала с кровати. Брайан смотрел, как она надевает белье и футболку. Последним, что она слышала, выходя из комнаты, был его шепот:
Спасибо.
33
Банк
Ее разбудил плач ребенка.
Солнце только что взошло. Она вышла в коридор. Крики девочки утихли, и Рейчел увидела, что Аннабель лежит на столике рядом с колыбелью, а Хайя меняет ей памперс. Кто-то Брайан или Калеб даже позаботился о том, чтобы повесить над кроваткой мобиль и выкрасить стены в розовый цвет. На Хайе были клетчатые мужские боксерские трусы и футболка с изображением группы Green Day, принадлежавшая Калебу, как поняла Рейчел. Судя по состоянию постели, Хайя спала беспокойно. Она кинула грязный памперс в пластиковый пакет и достала свежий.
Рейчел взяла пакет:
Я выброшу это.
Хайя молча одевала девочку, словно не слышала ее.
Аннабель взглянула на мать, затем уставилась на Рейчел своими темными, излучающими тепло глазами.
У американских женщин бывают секреты от их мужей? спросила Хайя.
Да, у некоторых, ответила Рейчел. А у японских?
Я не знаю, произнесла Хайя отрывисто, как всегда. И добавила на абсолютно гладком и беглом английском: Наверное, потому, что я никогда не была в Японии.
Теперь на Рейчел смотрела совершенно другая ей Хайя, которая все понимала и знала, чего хочет.
Ты не японка?
Я родом из сраного Сан-Педро, прошептала та, глядя на дверь позади Рейчел.
Рейчел повернулась и закрыла дверь.
Тогда почему же ты
Хайя так резко выдохнула, что ее губы затрепетали.
Я водила Калеба за нос. Я с первого взгляда поняла, что он мошенник. И всегда удивлялась, как это он пока еще не раскусил меня.
А как вы встретились? Мы-то думали, что через службу знакомств.
Она покачала головой:
Я была проституткой, а он моим клиентом. Хозяйка заведения всегда говорила новым посетителям, что я у нее недавно, приехала в Америку всего три недели назад. Пожав плечами, Хайя взяла Аннабель на руки и дала ей левую грудь. Можно было содрать с них побольше. Ну так вот, появился Калеб, настолько красивый, что было нелепо брать с него деньги. Разве что он оказался бы грубым или со странностями. Но ничего подобного он был очень нежным, искренним и предупредительным, точно миссионер. Придя во второй раз, он стал говорить, что я идеально подхожу ему: скромна, знаю свое место и не знаю английского. Она сокрушенно улыбнулась. Он сказал: «Хайя, хоть ты меня не понимаешь, я могу полюбить тебя». Я посмотрела на его часы, на его костюм и ответила: «Любить?» Затем посмотрела на него испытующим и ищущим взглядом бездомного ребенка и добавила: «Люблю». Кинув взгляд на Аннабель, сосавшую ее грудь, Хайя погладила девочку по голове. И он купился. Два месяца спустя он заплатил хозяйке сотню тысяч, чтобы увезти меня. С тех пор я наблюдала за тем, как Брайан с Калебом проворачивают эту аферу.
Почему ты рассказываешь все это мне?
Потому что мне так надо.
Но я не
Калеба убили?
Нет! воскликнула Рейчел с таким жаром, словно само предположение звучало до обидного нелепо.
Знаешь, я не верю тебе. Вот что я скажу: если вы с Брайаном бросите меня здесь, я сдам вас прежде, чем вы доберетесь до аэропорта, и не полиции, а парням из «Коттер-Маккана». Они найдут вас и забьют до смерти.
Рейчел решила, что так она и сделает.
И опять, зачем говорить мне все это?
Брайану это говорить бесполезно. Он воспользуется шансом, несмотря на риск. А ты все-таки дорожишь своей жизнью.
«Видела бы ты меня вчера», подумала Рейчел.
Я говорю тебе это потому, что ты заставишь его приехать за мной. За нами, добавила Хайя, указав на девочку.
Когда Брайан стал излагать Хайе план действий на тот случай, если кто-либо появится во время их отсутствия, Хайя опять спряталась за фиктивный языковой барьер и еще раз спросила, жив ли Калеб. Брайан, как и Рейчел, соврал ей:
Да, с ним все в порядке. И затем спросил: Так какого цвета шторы ты задернешь?
Оранжевого, ответила Хайя и показала пальцем: Вон там.
В буфетной.
В буфетной, повторила Хайя.
И когда ты это сделаешь?
Когда вы позвоните.
Брайан кивнул и протянул ей руку:
Брайан кивнул и протянул ей руку:
Все будет хорошо, Хайя.
Хайя посмотрела на него, но ничего не ответила.
Камберлендский сберегательный банк был, как и утверждалось в его рекламе, семейным предприятием, издавна существовавшим в округе Провиденс штата Род-Айленд. К банку примыкал вытянувшийся вдоль улицы торговый центр; участок, на котором он располагался, до конца 1980-х годов использовался для выращивания сельскохозяйственных культур. Почти все земли, окружавшие городок Джонстон, раньше тоже были сельскохозяйственными угодьями, и банк семейства Торп первоначально обслуживал именно фермеров. Ныне фермы исчезли, уступив место торговым рядам. Магазины «Панэра» вытеснили лотки с продуктами местного производства, а сыновья фермеров сменили кабины тракторов на кабинетики в бизнес-парках и дома с комнатами на разных уровнях и травертиновыми кухонными столешницами. Судя по количеству автомобилей перед торговым центром, дела у «Панэры» шли превосходно.
Припарковавшись на стоянке банка в половине десятого утра, Рейчел насчитала там всего одиннадцать машин. Две стояли на отведенных им местах перед главным входом: черная «тесла» на участке с табличкой «Президент» и белая «тойота-авалон» рядом с табличкой «Лучший сотрудник месяца». Присутствие «теслы» заставило Рейчел задуматься. Из рассказа Брайана выходило, что Манфред Торп это провинциальный увалень в спортивном пиджаке цвета жженого сахара с васильковым галстуком и, возможно, также с двойным подбородком и отвисшей грудью. Однако «тесла» не укладывалась в эту картину. Рейчел почесала нос, чтобы посторонние не заметили шевеления губ, и спросила:
Манфред водит «теслу»?
Ну и что? откликнулся Брайан, лежавший на заднем сиденье и замаскированный с помощью куска парусины.
Просто пытаюсь понять, что он за человек.
Молодой брюнет, несколько изможденный.
Ты говорил, он среднего возраста.
И она опять стала чесать нос, чувствуя себя при этом довольно глупо.
Я сказал «почти среднего». Короче, лет тридцати пяти. А что делается на стоянке? Сделай вид, что разговариваешь по телефону.
Ну да, он же говорил про телефон. Рейчел взяла мобильник.
Два автомобиля у главного входа. Еще четыре в центре площадки. Пять машин служащих банка на возвышении в дальнем конце.
Откуда ты знаешь, что это машины служащих банка?
Все стоят в ряд у края стоянки, хотя свободных мест полно. Обычно так делают сотрудники.
А автомобиль Манфреда где? У входа?