Внутри они были заполнены крошечными детальками, соединенными совсем уж тонкими проводочками. Я углядел что-то, напоминающее резистор, но больше знакомых элементов не было. Крошечная металлическая таблеточка, занимавшая чуть ли не треть объема часов, почему-то вызвала живейшее любопытство Корнеева. Он потрогал ее пальцем и заявил:
Батарейка. Слабенькая. Одна десятая ампера.
Мы стали изучать часы дальше и обнаружили на крышке надпись, из которой следовало, что сработаны они в Гонконге.
Ничего не понимаю, признался я. С каких пор в Гонконге такое делают?
Да, это тебе не дублей пугаться, признал Витька. Слушай, а ведь если из таких деталей ЭВМ собрать, так она в чемодан влезет.
Брось. Еще шкаф для устройства памяти потребуется!
Может быть Корнеев уселся на стол. Луи Иванович вы никому про эту штуку не говорили?
Да, это тебе не дублей пугаться, признал Витька. Слушай, а ведь если из таких деталей ЭВМ собрать, так она в чемодан влезет.
Брось. Еще шкаф для устройства памяти потребуется!
Может быть Корнеев уселся на стол. Луи Иванович вы никому про эту штуку не говорили?
Седловой покачал головой.
Только Саше. Он все-таки специалист. Я-то больше по старинке полихордальные передачи, темпоральные фрикционы электроникой не балуюсь.
А не могло ли такое случиться, предположил Витька, что некто, пользуясь вашей машиной времени, добыл это устройство из мира вымышленного будущего?
Луи Иванович потер затылок:
Сомнительно, коллега. Крайне сомнительно. Товарищ Привалов это будущее наблюдал собственными глазами оно крайне разрежено и малореально. Предметы оттуда не возьмешь, сразу дематериализуются.
Точно?
Я покачал головой:
Витька, ты помнишь, как меня высмеивал с попугаем? Мол, ни один писатель не придумает такого попугая, чтобы он выжил в реальном мире!
Это попугай, он живой! А материальные предметы они проще
Ну, какую-нибудь лопату или кирпич привести можно, признал Седловой. Если автор их хорошо представляет и описывает очень реально. Но чтобы добиться реальности столь сложного устройства, ему пришлось бы в деталях представить его работу. Так реально, как если бы он мог его собственноручно собрать!
Давайте осмотрим место происшествия, предложил Витька.
Пойдемте, обрадовался Седловой. Честно говоря, я уже подумывал, не привлечь ли соответствующие органы но ведь состава преступления нет, правда?
Мы отправились в его лабораторию.
В отделе Абсолютного знания уже никого не было. Абсолютники редко задерживались сверх установленного рабочего времени, и свет дежурных ламп делал коридоры нескончаемо длинными и неуютными. Вдалеке свет горел ярче, и я немного удивился, что в отделе профессора Выбегалло кто-то, по-видимому, еще работал.
Сейчас, сейчас, хлопая по карманам в поисках ключей, сказал Луи Иванович. Куда же я их положил ох, на столе ведь оставил!
Он толкнул незапертую дверь, и мы вошли.
Лаборатория Седлового напоминала слесарную мастерскую. Может быть, уши у него обрастали шерстью, но все свои странные изобретения он собирал собственными руками. Здесь было светло, пахло смазкой и свежими стружками. На верстаке высилась немыслимая конструкция из алюминиевых трубок и стеклянных шаров, слегка задрапированная брезентом. Не знаю, что уж это такое было, но Седловой смутился. Однако удивительным было не это. В дальнем углу, на деревянном помосте, рядом с машиной времени, копошилась какая-то четвероногая мохнатая фигура. Вначале мне показалось, что это старый облезлый медведь, и я попятился. Но уже в следующую секунду мне стало ясно, что зверь попался куда более крупный. Это был не кто иной, как Амвросий Амбруазович Выбегалло.
А добрый вечер, Амвросий Амбруазович растерянно сказал Луи Иванович. Чему обязан?
Выбегалло степенно поднялся с колен и окинул нас ничуть не смущенным взглядом.
Я тут, значится, вещичку одну потерял, сообщил он. Посторонние тут часто бывают, нес па?
Седловой растерянно посмотрел на Корнеева. Витька торжественно поднял за ремешок часы.
Не эту ли вещичку?
Ма монтр![1] воскликнул Выбегалло, быстро направляясь к нам. Мои часы, так! Нехорошо, понимаете, молодой человек! Мораль надо соблюдать!
Он ловко выхватил из рук Витьки часы и принялся, сопя, надевать их на правое запястье на левом часы уже имелись. Получалось у него плохо, так как ремешок явно был мал, может быть, даже рассчитан на женскую или детскую руку.
Как прискорбно, не прекращая своих попыток, сказал Выбегалло, что и в стенах института Да. Корнеев ваша фамилия?
Витька позеленел, и я понял, что сейчас начнется нечто страшное.
Амвросий Амбруазович, быстро спросил я, откуда такая дивная вещь? Ваше изобретение?
Выбегалло спрятал часы в карман и подпер бока руками.
Вопрос ваш, мон шер, преждевременный и провокационный. Мы его гневно отметаем. Завтра в одиннадцать ученый совет, приходите, любопытствуйте.
Он повернулся к Седловому и более добродушным тоном продолжил:
Возвращаюсь к себе, значится, смотрю ан нет часов! Жэ пэрдю[2], не поймите превратно, ма монтр! Где, думаю? Здесь, у вас, ответ несомненен! Я-то думаю, приду обратно, они лежат, ждут, понимаете ли, хозяина! Ан нет!
Товарищ Выбегалло, ледяным голосом спросил Корнеев, а что вы делали в лаборатории Луи Ивановича?
Амвросий Амбруазович покосился на Витьку:
Вопрос ваш, юноша, слабоадекватен! Позволительно его задавать товарищу Седловому, а не вам да еще после сомнительной истории с часами!
Корнеев приобрел бледно-зеленую раскраску, пошел пятнами, и исчез. Через мгновение из коридора донеслись такие звуки, словно кто-то яростно рвал волосы из чьей-то клочковатой бороды. Еще через мгновение Витька трансгрессировал обратно, немного успокоившийся, но в нормальную окраску так и не вернувшийся. Самым забавным было то, что звуки из коридора не стихли очевидно, не удовлетворенный краткостью расправы с дублем Выбегалло, Корнеев сотворил еще и собственного двойника, который эту экзекуцию заканчивал.
Амвросий Амбруазович мне тоже очень интересно чем обязан вашему визиту слабо сказал Седловой.
Хорошо! Мы от прямых вопросов не уходим, а достойные ответы имеем на все происки! Выбегалло положил руку на плечо Седлового, и тот слегка присел. Шер мой ами, Иваныч! Как вы помните, мы с вами еще в прошлом году договаривались о совместных экспериментах и использовании оборудования друг друга! С целью экономии средств и повышения производительности!
Это когда мне автоклав потребовался? моргая, спросил Седловой. Но я полагал, что вы будете ставить меня в известность все-таки ценная техника
Ву завэ тор![3] изрек Выбегалло. Всяческим данфан[4], он сверкнул в мою сторону глазами, вы оборудование доверяете! А во мне сомневаетесь?
Нет, но
Ваше участие в моем гениальном эксперименте будет упомянуто. В том или ином разрезе, сообщил Амвросий Амбруазович. Можете не сомневаться. А вот всяческую бумажную волокиту, когда она мешает нам лично, мы отвергнем, как бюрократизм и перестраховщину!
Луи Иванович часто заморгал. Похоже, человеком он был мягким и сильно комплексующим из-за собственной ушной растительности.
Да, но забормотал он.
Тем временем звуки в коридоре смолкли и в дверь заглянул корнеевский дубль.
В ушах рвать? спросил он.
Конечно, мстительно сказал Витька. Дубль исчез, и звуки возобновились, причем даже стали громче.
Это недостойные происки, косясь на дверь, сказал Выбегалло. Похоже, несмотря на то что был он дурак и подлец, метки житейской не утратил.
О чем вы? предельно вежливо спросил Витька.
Выбегалло поежился и пробормотал, обращаясь только к Седловому и начисто нас игнорируя:
Де рьен[5], Луи Иванович. Приходите завтра на ученый совет. А демэн[6].
Звуки в коридоре снова стихли и вновь появился Витькин дубль. Взгляд у него был растерянный, как у любого хорошо сделанного дубля, выполнившего задание, но оставшегося не вполне удовлетворенным. Он раскрыл рот, собираясь было что-то еще спросить, но тут увидел Выбегалло, расцвел в улыбке и направился к нему. Выбегалло попятился. Корнеев тоскливо посмотрел на целеустремленную поступь дубля, его засученные рукава, потом вздохнул и щелкнул пальцами. Дубль растворился.
За гнусные диффамации пробурчал с облегчением Выбегалло. И, шаркая валенками, вышел.
Все-таки уважаемый Амвросий Амбруазович не совсем прав, полагаю, робко сказал Седловой. Не так ли, молодые люди?
Корнеев посмотрел на него и вздохнул:
Таких, как Выбегалло, надо брать за воротник и рвать шерсть из ушей. Это однозначно, Луи Иванович. На вашем месте
Седловой густо покраснел:
Шерсть, молодой человек, это беда общая, и не стоит так на ней акцентировать
Витька смутился.
Был бы он просто дурак, хам или подлец, сказал я. А так ведь все сразу и в одном флаконе.
Луи Иванович, нет никаких сомнений, что Выбегалло при помощи вашей машины принес часы из воображаемого будущего, сказал Корнеев. И, полагаю, не только часы.
Ну, ничего криминального в этом нет. Удивительно лишь, что он нашел мир, где подобные изобретения реальны.
Витька двинулся к машине времени. Осмотрел ее, едва ли не обнюхал, потрогал какие-то шестерни и покачал головой.
Внешний вид надо улучшать, быстро сказал Седловой. Дизайн, так, если не ошибаюсь, ныне принято говорить. А то даже корреспондентам показать неудобно. Но сама машина вполне работоспособна!
Внешний вид надо улучшать, быстро сказал Седловой. Дизайн, так, если не ошибаюсь, ныне принято говорить. А то даже корреспондентам показать неудобно. Но сама машина вполне работоспособна!
Пережитки в сознании у него все-таки наличествовали в полной мере.
Луи Иванович, спросил Витька, возможно выяснить, где побывал Выбегалло?
Нет, друг мой, вздохнул Седловой. Я работаю над механизмом автопилота, но пока Надо у Амвросия Амбруазовича спросить.
Так он и ответит. Витька выпрямился. Да. Интересный расклад получается. Сашка, тебе хоть один реальный мир попадался?
Откуда? Да я и был-то недолго.
Пошли домой, решил Витька. Завтра на ученом совете следует быть свежими и отдохнувшими. Похоже, У-Янус об этом нам и говорил.
Я кивнул. У меня складывалось нехорошее ощущение, что Витька прав. И что каша завтра заварится еще та Но я все же заметил:
Меня-то вряд ли на ученый совет пригласят.