Полный каталог одобренных FDA лекарств и сопутствующие документы с недавнего времени можно найти в сети по адресу www.accessdata.fda.gov/scripts/cder/drugsatfda.
Журналистские расследования стоят потраченных на них усилий. Они могут повлиять на политику государства или отрасли, помочь обезопасить людей и изменить наше общество к лучшему. Для многих журналистов расследования становятся жемчужинами карьеры. Они, как и их редакторы, считают такие материалы лучшими своими работами.
19. «Вот-это-да-журналистика»
(Роберт Кунциг)
Поколесив в молодости по Европе, Роберт Кунциг прослушал курс истории науки в Гарварде в основном для собственного удовольствия. Загадывая на будущее, Кунциг рассчитывал, что может стать зарубежным корреспондентом. Но с таким академическим бэкграундом он был более интересен редакторам как научный журналист. Статья в Newsday о распаде протонов принесла ему работу в Scientific American, затем он поработал еще в нескольких местах и 14 лет в журнале Discover, где и по сей день остается редактором. За это время он получил ряд наград, в том числе две премии Американской ассоциации содействия развитию науки за статьи в журналах и премию британского Королевского общества в 2000 г. за книгу «Изучая глубины» (Mapping the Deep). В 1996 г. Роб с семьей переехал в Дижон (Франция). Он все-таки стал зарубежным корреспондентом зарубежным научным корреспондентом.
Несколько лет назад я узнал, что черные дыры вращаются. И по мере вращения увлекают за собой ткань пространства-времени, закручивая ее, подобно торнадо. «Где же ты был все это время? спросите вы. Это же прямое следствие общей теории относительности! Лензе и Тирринг предсказали его более 80 лет назад». Я это упустил. Когда я (вроде бы) понял это, я был счастлив. Мне захотелось кому-то об этом рассказать и, к моему большому счастью, платят мне как раз за это.
Ради таких дней я и занимаюсь научной журналистикой «вот-это-да-журналистикой», если угодно. Многие мои коллеги сегодня считают такой подход устаревшим, наивным и даже немного декоративным сейчас в моде журналистские расследования. Шэннон Браунли недавно, получая свою более чем заслуженную награду за критические статьи о медицине, сказала: «Разве настоящий сюжет не о том, как работают наука и медицина? Я говорю о структурах власти, о влиянии, о деньгах».
Ради таких дней я и занимаюсь научной журналистикой «вот-это-да-журналистикой», если угодно. Многие мои коллеги сегодня считают такой подход устаревшим, наивным и даже немного декоративным сейчас в моде журналистские расследования. Шэннон Браунли недавно, получая свою более чем заслуженную награду за критические статьи о медицине, сказала: «Разве настоящий сюжет не о том, как работают наука и медицина? Я говорю о структурах власти, о влиянии, о деньгах».
Мне такие вещи не особенно интересны. Я согласен, иногда это важно без сомнения, важнее для рака груди, чем для исследований черных дыр, и тем важнее, чем более прикладное у вас исследование. Одна из настоящих историй о медицинских исследованиях, возможно, как раз о том, как иногда их результаты искажаются из-за конфликта интересов. Власть, влияние и деньги постоянные человеческих отношений, как секс и насилие. И иногда научному журналисту приходится писать о них, точно так же как автору, пишущему о бейсболе, приходится с тяжелым сердцем писать о переговорах о контракте спортсмена или допинговом скандале.
Но «настоящим сюжетом» в бейсболе остается сама игра, и в науке, на мой взгляд, сюжет тоже в том, чем наука отличается от других человеческих занятий, а не в том, чем она на них похожа. Я говорю об идеях, экспериментах, истине и красоте. И прежде всего я говорю о тех маленьких самородках радости и удовольствия, которые притягивают нас, как ученых, так и журналистов, к науке, хотя с нашими высоченными IQ мы могли бы искать где-то большей власти, влияния и денег. Фрагменты нового знания, элегантные цепочки рассуждений, гениальные эксперименты, которые заставили бы любого воскликнуть «Вот это да!», если бы люди еще использовали такие слова. Или, как говорил мой учитель в Scientific American Деннис Фланаган, «это самая поразительная вещь, которую я когда-либо слышал».
Постоянно меняющаяся история того, что мы знаем о мире и откуда мы это узнали, вот что интересует меня в научной журналистике. Это целина. «Наука это то, чем занимаются ученые», так Фланаган однажды попытался отмахнуться от философски настроенного голландского журналиста, который спросил его об определении науки. На голландском это звучало смешнее и поэтому осталось на его доске объявлений: Wetenschap is wat Wetenschappers doen. Я уже 20 лет хожу по лабораториям ученых и звоню им по телефону, интересуясь, чем они занимаются. Скорее всего, я буду делать это и следующие 20 лет.
Если вам интересен мой подход, могу дать вам несколько полезных советов.
Не бойтесь
Ученые могут производить пугающее впечатление: они столько всего знают о таких сложных вещах. Однако, как редактор Scientific American, я вскоре выяснил, что большинство ученых не очень хорошо умеют делать одну вещь тексты. Иногда их некомпетентность казалась даже симпатичной так трудно им было дать ясное и логичное описание их работы, которое было бы понятно и интересно умному обывателю. А ведь письмо полагаю, все с этим согласятся одно из главных проявлений человеческого интеллекта. Урок здесь такой: ученый знает больше вас (по крайней мере, в своей теме), но он не может делать то, что делаете вы. Каждый из вас делает нечто важное, и вы нужны друг другу. Никому из вас не стоит злиться на другого.
Держите свое сознание открытым
В нашем деле, как и в науке в целом, есть сильное стремление к специализации. Так проще, ведь это здорово снижает затраты на то, чтобы разобраться в материале, если иметь в виду написание статьи (что может быть очень важно для фрилансеров, как я уже понял). Так у вас больше шансов получить эксклюзив, потому что развивать контакты во множестве дисциплин трудно. Кроме того, вы можете быть увлечены какой-то одной областью. Но я всегда противился специализации вплоть до того, что даже пересекал фундаментальный водораздел между физикой и биологией. Для Discover я писал статьи, например, о физике элементарных частиц, астрономии, освоении космоса, океанографии, нейробиологии, генетике, биомеханике, археологии, палеоантропологии и валютных реформах. Начинать с нуля в новой области интересно: это помогает радоваться тому, что вы делаете, и, следовательно, делиться этой радостью с читателями. При этом специализация может привести к скуке и пресыщенности и то и другое смертельно опасно.
Одна из моих профессиональных слабостей в том, что я не фонтанирую идеями для текстов: время от времени мне приходят в голову хорошие идеи, но, бывает, я получаю их и от редакторов. (Я понимаю, что начинающий журналист такой роскоши лишен.) Таким образом я обнаруживаю, что мне интересны темы, которые, возможно, не показались бы мне подходящими.
Так я написал один из лучших своих материалов. Несколько лет назад моя коллега по Discover, Сара Ричардсон, предложила мне написать о биотехнологической компании в Исландии, основанной генетиком по имени Кари Стефанссон, который хотел провести генетический анализ всего населения страны. Мне казалось, что в этом сюжете полно медицинских выводов, этических вопросов и даже потенциальных конфликтов интересов другими словами, мне он многообещающим не показался. Но я все равно им занялся. И обнаружил, что помимо всего этого в нем есть и история, и поэзия, и отличная наука, и поразительный главный герой. Она заставила меня выложиться в полную силу.
Недавно Сара спросила меня в письме, не хотел бы я написать о загадочных конических золотых шапках бронзового века, найденных в Германии. Я ответил, что, конечно, хотел бы.
Помните, что идеи не менее интересны, чем люди
А чаще даже интереснее. Если вы в это не верите, почему же вы тогда стали научным журналистом? Тем не менее все мы склонны писать много текстов о людях. Иногда мы делаем это, потому что этот конкретный ученый действительно очень интересен, но иногда рассказ о нем просто становится готовой темой повествования. С возрастом, однако, мне стало меньше нравиться погружаться в чью-то жизнь на пару дней и затем превращать это в рассказ, как будто я на самом деле знаю этого человека. Кроме того, я терпеть не могу описывать внешность людей.
Это непросто, но вы можете строить текст только на основе идей и их развития. В последнее время я старался сосредотачиваться на узко сформулированных идеях, так как это позволяет углубиться в тему и максимально отсрочить тот неприятный момент, когда вы взмахиваете руками и признаете, что больше не в состоянии ничего объяснить. Несколько лет назад я прочитал статью в рубрике News and Views в журнале Nature, которую написал физик Фрэнк Вильчек, там он описывал несколько недавних экспериментов на ускорителях, которые вроде бы подтверждали теорию квантовой хромодинамики, в разработке которой Вильчек принимал участие. На основе этого материала я написал очень хороший текст о том, что протон может состоять в основном из глюонов и пустоты, а не кварков, и откуда физики это знают.
Другой похожий материал на первой полосе Discover о вращающихся черных дырах был, по сути, разбором статьи из научного журнала Monthly Notices of the Royal Astronomical Society строго говоря, одной иллюстрации к ней. (Я не держу этот астрономический журнал на тумбочке у кровати, меня к этой истории подвел пресс-релиз.) Этот маленький «колючий» график предположительно показывал первые свидетельства того, что черные дыры закручивают пространство-время и при этом работают как огромные электромагнитные генераторы. «Вот это да! подумал я. Как они могут такое утверждать?» Боюсь признаться в этом журналистам, но я написал тот текст, не вставая со стола, пользуясь только телефоном и электронной почтой. И до сих пор не представляю, как выглядят ученые, которые написали ту статью.
Сделайте текст красивым
Большинством ученых, по крайней мере в какой-то степени, движет красота она должна мотивировать и вас. Читайте свой текст вслух тихо, в своем кабинете с закрытой дверью, ведь ваша задача не испугать окружающих вас коллег, а услышать, как звучат ваши слова. Они должны быть красивыми. По крайней мере один абзац в каждом тексте должен звучать очень красиво. Вопреки тому, что вам скажут другие преподаватели писательского мастерства, это не тот абзац, который нужно удалить еще до того, как вы сдадите текст, якобы раз он так вам нравится, значит, он точно пурпурный (отсылка к литературоведческому термину «пурпурная проза» вычурный и витиеватый, чрезмерно украшенный текст. Прим. пер.). Напротив, этот абзац вы должны защищать насмерть, когда редактор полезет в ваш текст своими грязными ручищами.