Наталья Алексеевна сообщила об этом родителям Полоскова, и те приехали проститься с единственным сыном, заживо оплакивая его. Для них было ясно, что уже нет надежды на благополучный исход болезни.
Только Наталья Алексеевна не теряла надежды на выздоровление несчастного: она твердо верила, что благодатная сила молитв глубокочтимой ею матушки Евфросинии могла бы вернуть к жизни опасно больного. Эту свою горячую веру она теперь старалась, как могла, передать своей сестре Екатерине Алексеевне и ее мужу родителям Александра Петровича, убеждая их обратиться к старице с просьбой помочь горю.
Много времени и пламенных слов было потрачено Протопоповой на это. Дело в том, что Полосковы ничуть не верили в силу молитв старицы, для которой у них не находилось ничего, кроме насмешки.
Стоило, бывало, Наталье Алексеевне Протопоповой заговорить в их присутствии о матушке Евфросинии, как Екатерина Алексеевна с иронией замечала:
У тебя там все святые!
Однако теперь слова Натальи Алексеевны, а еще больше, может быть, самая горечь сознания скорой неизбежной тяжелой потери, в конце концов, затеплили, хотя и ненадолго, в застывших сердцах родителей Полоскова пламень веры.
Они припали к ногам блаженной старицы Евфросинии, прося ее исцелить их сына, обещая в благодарность подарить любую корову (Хотя Евфросиния никогда никого не просила ни о каком вознаграждении.)
Старица приказала приготовить ванну и, положив туда разной травы и березовых листьев, посадила в нее больного, который долго не желал ей повиноваться, укоряя блаженную в сумасбродстве.
Часа два или больше продержала она его в ванне. А когда он уже совершенно изнемог, Евфросиния уложила молодого человека в постель. Он быстро и крепко заснул.
А старица пошла к Наталье Алексеевне Протопоповой и приказала готовиться к свадьбе, варить брагу.
На другой день утром блаженная, разбудив Наталью Алексеевну, приказала послать за невестой. Сама же пошла, привела больного, велела подкрепить его чаем и едой.
Ко всеобщему удивлению, Полосков совершенно выздоровел.
Так во вторник родители Полоскова оплакивали единственного сына, а в пятницу той же недели праздновали его бракосочетание.
Полосковы оказались неблагодарными по отношению к своей благодетельнице. Они обещали подарить ей корову и не исполнили этого обещания, за что и были наказаны Богом: в том же году у них пало шестнадцать голов тирольского скота.
Прошло после этого лет около восьми, Александр Петрович Полосков служил в Туле чиновником особых поручений, Екатерина Алексеевна, как и раньше, часто приезжала в Колюпаново навестить свою сестру Наталью.
В один из таких своих визитов она повстречалась с блаженной Евфросинией, которая, подавая ей два маленьких глиняных горшка с крышками, сказала:
Возьми эти горшки и вари своим двум внучатам кашу.
Полоскова не сразу поняла весь пророческий смысл этих слов. Лишь когда немного времени спустя после этого умерла ее невестка, жена Александра Петровича Полоскова, оставив на попечение свекрови двух малолетних детей, для нее все стало ясно.
В 1848 году повсеместно свирепствовала холера, ежедневно унося множество жертв, а в приходе села Колюпанова по молитвам блаженной старицы Евфросинии даже общая смертность была, как свидетельствуют хранящиеся в церковном архиве метрические книги, меньше предыдущих и последующих лет.
В КолюпановеБлаженной старице Евфросинии не суждено было окончить подвижническую жизнь в Серпухове.
Смиренная подвижница, подчиняясь гонителям, которые действовали под напором злобы и зависти, в начале сороковых годов XIX века была вынуждена покинуть Серпухов. А ведь там протекло около тридцати лет ее подвижнической жизни
Покинув Серпухов, блаженная старица Евфросиния поселилась было у одного из своих почитателей, помещика Чирикова. Его имение находилось верстах в десяти от Серпуховского Владычнего монастыря. Но, всегда молитвенно настроенная, искавшая уединения для своих подвигов самоотречения, блаженная, вероятно, не находила там подходящей обстановки. Она недолго оставалась у Чирикова.
Скоро мы видим ее у другого почитателя помещика Жихарева.
Отсюда после усиленных просьб помещицы Натальи Алексеевны Протопоповой старица Евфросиния переехала на жительство к ней в Колюпаново. Там блаженная и оставалась до самой кончины. Лишь изредка и ненадолго она покидала свое пристанище, чтобы навестить того или другого из почитателей или посетить знакомые по прежней жизни места.
Колюпановский период в жизни блаженной старицы Евфросинии известен нам гораздо в больших подробностях, чем вся предшествующая жизнь подвижницы. Этим мы обязаны главным образом, тщательности и старанию, с которыми отец Павел Просперов (определенный на священническое место в село Колюпаново по предсказанию старицы, долгое время затем бывший ее духовником и питавший глубокую веру в благодатную силу ее молитв, оправданную, как он свидетельствовал, тысячекратным опытом) собирал и записывал все, что касалось жизни подвижницы.
Колюпановский период в жизни блаженной старицы Евфросинии известен нам гораздо в больших подробностях, чем вся предшествующая жизнь подвижницы. Этим мы обязаны главным образом, тщательности и старанию, с которыми отец Павел Просперов (определенный на священническое место в село Колюпаново по предсказанию старицы, долгое время затем бывший ее духовником и питавший глубокую веру в благодатную силу ее молитв, оправданную, как он свидетельствовал, тысячекратным опытом) собирал и записывал все, что касалось жизни подвижницы.
Перебравшись в Колюпаново с одной святой иконой, блаженная старица Евфросиния и здесь нисколько не изменила привычного ей образа жизни.
Глубоко чтившая старицу Наталья Алексеевна Протопопова выстроила для «своего сокровища», как она называла блаженную, флигель, оснастила всеми удобствами, снаружи обсадила деревьями, обнесла оградой Но блаженная поместила в этом домике свою корову, а сама поселилась в доме Протопоповой в крошечной квадратной комнате по соседству с дворовыми девушками.
В этой каморке с ней ютились куры с цыплятами, индейки, кошки с котятами и две собаки. Духота была страшная: посторонний человек с большим трудом мог провести здесь несколько минут, а блаженная целые дни дышала этим воздухом. И все эти четвероногие и пернатые обитатели комнаты, занимаемой блаженной старицей, находились в полном мире и согласии друг с другом и в совершенном подчинении у своей повелительницы.
Животные же были и стражами тайны ее молитвенного подвига. Стоило только кому-либо подойти к комнате блаженной, как собаки начинали лаять, и она, всегда молитвенно простертая на земле или воздевающая руки к небу, прикидываясь спящей. А когда кто-нибудь брал на себя смелость войти в комнату, собаки приходили в страшную ярость и, если старица не останавливала их, выгоняли неосторожного посетителя. Но стоило только старице сказать: «Молчите!» или: «Это наш (наша)», как они умолкали.
Позволяя посетителям войти, матушка с первых же слов начинала жаловаться, что «замки у нее поломали, да все поворовали». Может быть, она хотела сказать этим, что праздные разговоры досужих людей крадут у нее время, нужное для духовных подвигов, или же, что ее сокровенные, тайные, а потому и особенно ценные в глазах Господа подвиги как бы крадутся людьми, подсматривающими за ней (бывали и такие).
Впрочем, в особенные дни, как, например, в дни принятия Святых Тайн, блаженная высылала из комнаты и животных, оставаясь одна. Восприяв в себя самого Христа, она считала необходимым пребывать в совершенной чистоте.
И живя на новом месте, подвижница ела очень мало. Приносимые ей блюда она отдавала животным, а сама довольствовалась тем, что оставалось от них.
В домашнем обиходе блаженной помогал кто-нибудь из прислуги.
Какое-то время старице помогала глухонемая женщина, с которой можно было объяснятся только знаками.
При этом блаженная, например, говорила ей:
Подои корову.
И глухонемая в точности исполняла приказание.
Случалось даже и так, что блаженная отдавала приказания из своей комнаты, а глухонемая, находившаяся в другом помещении, все понимала и в точности исполняла порученное.
Иногда подвижница на некоторое время оставляла свою комнату, чтобы «полежать на вольном просторе».
Но где ж она ложилась? Под тенью развесистого дерева? В прохладе зеленого сада? На мягкой шелковистой зеленой траве среди благоухающих цветов? Нет! На навозе около конюшен и скотных дворов. Это было обычным местом ее отдыха не только летом, но и зимой, по-прежнему босая, по-прежнему легко одетая.
Любила она ходить по окрестностям села Колюпанова, но только там, где было потише да поглуше. С особенным удовольствием и особенно часто старица посещала находящийся приблизительно в расстоянии одной версты от села овраг, довольно крутые склоны которого в ее время были покрыты густым лесом, а по дну протекал небольшой ручей. Сюда любила уходить блаженная от людского шума и мирской суеты, чтобы в полном уединении умом и сердцем возноситься в заоблачную даль, в царство неприступного света, где обитает Тот Невидимый и Непостижимый, всемогущая десница Которого создала все и всем управляет.
В сороковых годах XIX столетия в одном из склонов этого оврага блаженная собственными руками выкопала небольшой колодец.
Когда больные обращались к ней за помощью, она часто говорила им:
Берите воду из моего колодца и будете здоровы.
Берите воду из моего колодца и будете здоровы.
Больные с верой черпали воду из Матушкина колодца, как называли его тогда окрестные жители, и действительно получали исцеление или облегчение недугов.
Приходила иногда старица и на берег реки Оки.
Строитель Николаевского женского монастыря Калужской епархии, старец иеросхимонах Герасим (Брагин) рассказывал следующее. В годы юности он с отцом рыбачил на Оке. Часто, приставая к берегу против села Колюпаново, они встречали выходившую из леса старицу блаженную Евфросинию. Она вместе с ними выбрасывала из сети мелкую рыбу обратно в реку, давая этим понять: Божиим даром нужно пользоваться разумно. Крестьяне-рыбаки, видевшие, как улов возвращается в реку, бранились и гнали «рыбьих благодетелей» прочь.
Возможно, что здесь-то именно, среди этих случайных, но частых встреч с блаженной и пробудились в душе Егорушки (как называла матушка Евфросинья юношу, ставшего впоследствии иеросхимонахом Герасимом) спасительные задатки благочестивой жизни. Может быть, здесь же зародилась у него и самая склонность к подвигу юродства Христа ради, чем он проявил себя, особенно в последние годы своей жизни.
Не оставляя подвига юродства Христа ради, блаженная старица Евфросиния в Колюпанове, как раньше в Серпухове, не забывала дел христианской любви и милосердия. Всякая скорбь человеческого духа и тела, всякое людское горе всегда находили сочувственный отклик в ее по-матерински нежном сердце; и она постоянно спешила туда, где была нужна ее молитвенная помощь или утешающее и умиротворяющее слово. Она и здесь была благодатной молитвенницей за страждущих как духовно, так и телесно, утешительницей скорбящих, примирительницей враждующих.