Одной ногой уперся в ствол, вторую старался подтянуть к себе. Потерял равновесие, свалился набок в глинистую жижу. И в этом постыдном, неудобном положении тоже не мог дотянуться руками до подошвы с застрявшей галькой.
Катался из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие, рискуя сорваться и съехать в объятия колючей проволоки, одновременно подтягивал к себе непослушную подошву. Ногу свело от напряжения, выпрямил ее, терпел, ждал, пока отпустит судорога.
Ждал Делал новые попытки. Откуда здесь, на вершине, могла взяться галька? Увидела бы это все Людка, считающая меня брутальным. В конце концов, мне удалось выковырять плоский окатыш из подошвы.
Осторожно пополз назад вверх по скользкому склону. Как зверь. На четвереньках. Хватался за сучья и деревья. Рубашка и штаны пропитались черной глиной, сандалии наполнились жидкой грязью.
Хочу разыскать сумку с теплой одеждой и матерчатую кепку, которые я потерял на этом адском бобслее. Кепка это просто смешно О чем я вообще думаю? ведь я был на волосок
Сколько времени прошло? Я шел и шел. Спускался, срывался, поднимался, снова шел дальше. Смеркалось. Дождь становился то сильнее, то чуть капал.
Колючка решила отпустить меня. Как же она меня измотала этим бегом по пересеченной местности, да и сама, наверное, уморилась.
Змея ограды свернула влево, нырнула вниз, а потом и совсем исчезла из вида, уползла, наверное, домой, к даче хозяина. Открылся черный распадок, поросший огромными деревьями. Далеко внизу просматривался ручей.
Пить. Очень хочется пить. И помыться. Сил больше нет. И опять я срываюсь. Мчусь по мокрому, глинистому склону, стараясь удержать равновесие на пятой точке.
Как долго длилась эта сумасшедшая гонка? Врезался в оголившиеся корни деревьев на берегу ручья. За корнями, на песке, я увидел распластавшуюся у самой воды неподвижную фигуру человека. Его необычная поза напоминала о скрученном белье сам он лежал на спине, приподняв согнутые колени, а плечи и лицо почему-то были развернуты вниз. Надо бы помочь пострадавшему. Трогаю теплый, дышит еще. Поворачиваю его плечи и голову. Передо мной странное и страшное лицо. Без челюсти. На месте челюсти кровавые ошмётки и острые концы раздавленной кости. Напоминает птицу с окровавленной шеей. Дышит тяжело, смотрит на меня дикими округлившимися, ничего не видящими глазами. Что с ним? А что со мной, вообще что происходит? Бред какой-то может, я сплю?
Рядом еще один. На боку. Глаза закрыты. Бледное лицо запрокинуто, в пальцах раскинутых рук зажаты куски черной глины с корнями травы, рубашка разорвана, черные волосы склеены сгустками крови. Часть черепа снесена. На землю вывалилась серая пена мозги, что ли? с гроздьями темно-красных пузырьков и светящимися вкраплениями шариков росы. С противоположной стороны головы аккуратное пулевое отверстие. Внезапно бедняга встрепенулся, задергал руками, делая отчаянные, беспомощные жесты. Из горла вырвались клокочущие, булькающие, бессвязные, нечеловеческие звуки. Веки поднялись, он осмысленно взглянул на меня и громко произнес: «Ты понимаешь, что тебе придется пойти с нами?», потом обмяк, закрыл глаза и больше уже не двигался.
Я побрел дальше вдоль берега. Песок сменился галькой. Да нет почему я решил, что это был песок? нет никакого песка, кругом одна только галька. Вот она откуда взялась. Но как она попала на вершину?
Только я ступил на берег, гладкая галька стала топорщиться и встала вертикально. Я шел будто по живому шевелящемуся настилу. Живой настил, и рядом мертвые. Наверное, это Стикс, река мертвых.
Наткнулся на еще одного несчастного, сколько их здесь? Что здесь случилось? Какая-то жуткая Чикамога[2]. Живой, слава богу Потерял, видно, много крови. Но пока живой Грязный, оборванный, он морщился от боли, одна его нога беспомощно висела, она была раздроблена, сквозь обрывки штанов торчали белые обломки костей, на остатках кожи виднелись кровавые рваные полосы, оставленные, возможно, чьими-то зубами.
Этот последний показался мне чем-то знакомым. Неожиданно, лес, черная глина, корни, галька, ручей, все завертелось в бешенном хороводе, что-то сдвинулось в моем сознании, весь окружающий мир предстал в новом свете. Я пригляделся к раненому боже мой, да это же я сам! Изменившийся до неузнаваемости. Но это я.
Только подумал об этом тот, другой, кивнул головой, будто понял мои мысли. Он кивал головой, кивал, кивал и никак не мог остановиться. Какое-то безумие, я схожу с ума. Разворачиваюсь и бегу назад, к другим несчастным. Эти «они» тоже я. Точно я! Что за наваждение? А этот? Как я раньше его не заметил? Он лежал головой в воде, видно захлебнулся не в силах поднять голову.
Моя фигура, мои штаны и рубашка, кепка и сумка через плечо. Страшновато, не могу понять, что со мной происходит. Но я же здесь, вот он я грязный-избитый-испуганный, но я ведь цел. А кто же тогда он? Кто тогда эти «другие»? А что у него на шее? Жуткая подвеска в виде кольца из колючей проволоки с привязанным камнем и кровавые борозды от стальных шипов
Из дальнего леса со стороны дачи Сталина появилась группа собак опять собаки! Перебор, это уже перебор. Нет, не собаки. Кто-то другой, «другие». Просто ползут на четвереньках.
Группа медленно двигалась в сторону ручья. Не видно издалека похоже, это люди. На том, что впереди, верхом сидит ребенок. Он предводитель, размахивает деревянным мечом и беззвучно открывает рот.
Зачем здесь ребенок, что он здесь делает? Почему он немой? Предводитель из Чикамоги. Кто они, эти жуткие посланцы вечно живого вождя? На многих головах матерчатые кепки, такие, как у меня, наверное, ошибся, мне уже везде какие-то страхи мерещатся, что они это я
Издалека слышен неровный ропот. Слух выхватывает отдельные слова: «придется», «пойти с нами», «тебе, тебе, тебе, тебе». До меня доносится знакомый тошнотворный запах. Чур меня, чур.
Спокойно, спокойно, возьми себя в руки. Я бросился в прозрачный ручей. Долго пил. Охлаждал водой горевшее лицо. Снял и очистил от грязи сандалии. Долго отстирывал рубашку, штаны, очищал сумку от глины и древесной трухи. Помылся сам, сполоснулся ледяной водой.
Старался не оглядываться, не смотреть на тех, «других». Старался не слышать глухого ропота за спиной, не вдыхать глубоко воздух, чтобы не чувствовать запаха этих полумертвых слуг истлевшего, но не сломленного духом «отца народов».
Глубоко вздохнул. Все, я в порядке. Держись, парень. Теперь надо заняться «их» проблемами. Не знаю уж, кто они. Но им-нужна-твоя-помощь. Сделаю, что смогу. Я надел холодную мокрую одежду, выпрямился, потянулся. И только тогда решился оглянуться по сторонам.
Рядом никого не было. Группа во главе с «всадником» тоже исчезла. Вместе с их зловонием. Тишина. Слышна только медленная мелодия капель дождя на лужах. Где они, эти «другие», куда они делись?
Наваждение исчезло так же внезапно, как и появилось. Только капель немного напоминала знакомое: «тебе, тебе, тебе», «при-дется, при-дется, при-дется». И в свежем воздухе временами чувствовался легкий запах серы.
Прочь, прочь отсюда. Подальше от этого заколдованного места, где жив еще дух его жуткого хозяина, подальше от гнезда, окруженного змеей из колючей проволоки, охраняющей имение от вторжения ненужных свидетелей. Подальше от его бешеных псов и полусгнивших, зловонных манкуртов, пугающих невинных путников в вечерних сумерках.
Вы уже не вернетесь к нам, кончилось ваше время. Остались только сказки о Змее Горыныче и Кощее Бессмертном. И о великом Сосо. Страшноватые сказки, честно говоря.
В лесу стало уже совсем темно. Далеко внизу становилось светлее, слышался шум волн. А еще дальше, ближе к горизонту, светились огни Пицунды. Это ведь совсем недалеко. Километра три четыре осталось. Там новая жизнь. Где меня ждут. Где тепло и сухо. И хорошая еда. И друзья. И Людка, черт бы ее побрал.
Сине-фиолетовые рассказы
Марта
(почти пьеса)
Действующие лица:
Марта Кржелина, невысокая, хорошенькая, ухоженная, точеная, словно статуэтка. Рыжеватые короткой стрижки волосы, пшеничные брови и ресницы, атласно-белая кожа, лилейная шея. Глаза темно-синие. Движения точные, быстрые и решительные. Муж зовет ее Ритой. Марта не работает. Дочери Марине шесть лет.
Максим (Макс) Кржелин, ее муж. Мягкий, добрый, круглолицый, чуть полноват. Движения легкие, округлые. Работает в НИИ. В свободное время занимается стрельбой по тарелочкам, мастер спорта. Заядлый охотник. Семью Кржелиных называют иногда МММ, не вкладывая, конечно, в название известный нам теперь смысл финансовой пирамиды. В семидесятые годы даже слов таких еще не знали.
Юлий (Юл) Степанов. Друзья зовут Степой, чаще Стивой. Теплый, дружелюбный, умеет слушать собеседника. Знакомые, иногда и не очень знакомые, тянутся к нему, любят поплакаться в жилетку. Педант. Одевается скромно, но аккуратно. Ухоженные руки. Среднего роста, ловкий, подтянутый. Крупные черты лица: большие глаза немного навыкате, чувственный рот, полные губы, узкий удлиненный нос. Изрядно облысел в свои тридцать с небольшим. Стрижется редко, поэтому волосы сзади слишком отрастают и загибаются вверх. Выглядит это неаккуратно и контрастирует с его в целом ухоженной внешностью и опрятной одеждой.
Юлий (Юл) Степанов. Друзья зовут Степой, чаще Стивой. Теплый, дружелюбный, умеет слушать собеседника. Знакомые, иногда и не очень знакомые, тянутся к нему, любят поплакаться в жилетку. Педант. Одевается скромно, но аккуратно. Ухоженные руки. Среднего роста, ловкий, подтянутый. Крупные черты лица: большие глаза немного навыкате, чувственный рот, полные губы, узкий удлиненный нос. Изрядно облысел в свои тридцать с небольшим. Стрижется редко, поэтому волосы сзади слишком отрастают и загибаются вверх. Выглядит это неаккуратно и контрастирует с его в целом ухоженной внешностью и опрятной одеждой.
Боб, рослый, спортивный, атлетичный, веселый. Успешный человек. Любимец женщин.
Леонид (Лео) Меклин. Бородатый, косматый, рыжий. Зовут Миклухо-Маклаем. Доброжелательный, общительный, недалекий. Увлекается фотографией.
Валентина (Валя), жена Лео. Фигура с неясно выраженными формами, лицо смазанное, глаза маленькие, довольно злые.
Сестра Вали.
Хачатур. Восточный человек, мажор.
Проводница.
Действие первое. Картина первая
Семидесятые. Ленинград. Квартира Макса и Марты в панельном доме, шикарная жилплощадь по тем временам. Макс накануне вернулся с охоты. Супруги пригласили на вечеринку друзей.