Купил продукты, бутылочку абхазского «Апсны» взял, на обратном пути встретил Тоню с нашего НИИ. Ей лет двадцать пять, работает техником, где-то учится, я для нее восходящая звезда местного значения. Смотрит на меня снизу вверх: глазки голубенькие, носик пуговкой, рот щелочкой, беленькая, нежная, глуповатая, а фигурка вроде, ничего.
Что делаешь здесь, белочка? Куда скачешь? А я серый волк, зубами щелк. Не хочешь зайти в терем-теремок? Смело взглянула на меня, улыбнулась почему бы и нет? Серый волк в темно-синей куртке очень даже симпатичный. Зачем я все это затеваю?
Поднялись на второй этаж, в нашу с родителями крошечную двушку, в которой все со всем совмещено. Где у тебя туалет? Боже, как все предсказуемо, она уже готова.
Через несколько минут заглянул в объединенный санузел. Руки моешь? Какая стройненькая, раскраснелась, румянец на белой щеке. Подошел сзади, обнял. Мой руки, мой, я не буду мешать. Прижался щекой к ее уху, посмотри-ка в зеркало, мы неплохо смотримся.
Тоня улыбалась. Без объятий и поцелуев стал ее понемногу раздевать. Смотри-смотри, как мы выглядим? Да, бельишко у нее так себе, хорошо, хоть чистенькое. И грудь не очень, не особо зажигательная, у Лариски лучше. А попка вполне ничего. Смотри, смотри в зеркало, милая мартышка, красиво правда, красиво? Мне-то лучше видно и в зеркало и сзади, спина белая, ничего себе спина, и попка тоже А что тут может быть плохого девушка совсем еще молодая, но и не ребенок уже.
Ну, как ты, все хорошо? И мне тоже Приведи себя в порядок, подожду в комнате.
Сел в кресло, вытянул ноги. Свет не зажигал. Уже совсем темно, интерьер в сине-фиолетовых тонах. Если бы курил Самое время бы перекурить. Почудилось, что кругом пепельницы, много пепельниц, заполненных окурками, и вонючий запах сигарет. Вот такой пердимонокль. Как такое вообще могло произойти? Эта девушка ни с какой стороны мне не интересна. Глупышка, о чем с ней говорить? И женщина так себе. А тут еще Не уследил, вошел в раж, идиот, будто мальчишка неопытный. Вот только последствий нам и не хватает. Боже, что я наделал И с кем? прохожая, просто проходила мимо. Кррресть-янка полевая, цветочек незамысловатый. Маленькая незабудка, да, забудешь тут, а если последствия? Что делать, что делать? Я ее и не знаю. Разве просчитаешь эту скромную простушку? возьмет и родит. А скажи, папочка, ты любил мою мамочку? бррр
Тоня вышла из туалета, как-то особенно передернула попой, видно, там внутри еще не все заняло свои места, может, мылась, и не вся водичка вышла. Застегни мне лифчик. Лифчик, как это вульгарно неужли нельзя было сказать «бюстгальтер»? У Тони блаженный вид, ей, видимо, понравилось неожиданное приключение. Качала и трясла бедрами, подтягивая и осаживая на себе не до конца одетые брюки, смотрела весело и смело ничего себе тихоня! Маленькие, голубенькие, задорные глаза Вспомнилось Клячкинское: «Глаза как две смородины, а ротик словно щель, ой мама моя, родина, ой, где моя шинель?» Смородинки-то голубые в данном случае, а так похоже.
Посмотрел на часы через сорок минут появится Лариска. Скорее всего, придет позже, но может и вовремя. Бардак в доме, хотел же прибраться.
Послушай, Тоня, не обижайся, но у меня дела. Собирайся. Встретимся ли еще раз? Почему бы и нет? Сегодня что, суббота? В понедельник на работе. И дома у меня может быть. Сейчас мои все за городом. Так что как-нибудь вечером вполне. Надеюсь, она скажет мне, если что. А как не скажет? Придет через два года, вся кроткая, в грусти-печали, опустив глазки, позвонит в дверь, станет на пороге с малышом на руках. Вот, деточка, твой папа А рядом мои маман с папоном, сцена у фонтана, офигительная сцена, полный конфузион. Такая вот пррропозиция.
Что Тоне собираться? Встала и пошла. Румянец на белой коже кровь с молоком. Рот до ушей. А у меня настроение Ащщущенице ржавым гх-х-воздем по стеклу, полный деррибас. С какой стати она здесь, что делает у меня дома эта совсем чужая мне деваха? Через полчаса придет Лариска, а я-то хорош гусь. Что это на меня нашло? Не буду наводить порядок, палец о палец не ударю, не хочу не буду, как есть, так и есть. Интересно, не оставила ли Тоня что-нибудь трусики, следки? Да нет, в трусиках ушла, все тип-топ, но запахи могут остаться я-то не учую, а у женщин нюх Давай, восходящая звезда, проветривай санузел, общую комнату, как туалет-то проветрить? включу вентилятор для сквозняка.
Что Тоне собираться? Встала и пошла. Румянец на белой коже кровь с молоком. Рот до ушей. А у меня настроение Ащщущенице ржавым гх-х-воздем по стеклу, полный деррибас. С какой стати она здесь, что делает у меня дома эта совсем чужая мне деваха? Через полчаса придет Лариска, а я-то хорош гусь. Что это на меня нашло? Не буду наводить порядок, палец о палец не ударю, не хочу не буду, как есть, так и есть. Интересно, не оставила ли Тоня что-нибудь трусики, следки? Да нет, в трусиках ушла, все тип-топ, но запахи могут остаться я-то не учую, а у женщин нюх Давай, восходящая звезда, проветривай санузел, общую комнату, как туалет-то проветрить? включу вентилятор для сквозняка.
Ну, вот и Лариса. Звонит, хоть чуть-чуть раскидаю вещи, в «тещину комнату», чтобы не на глазах. Может, не открывать? позвонит, позвонит и уйдет. Объясню потом, что электричку отменили, автобус в аварию попал Нет, нехорошо это. Я ведь действительно ждал ее. Своеобразно ждал, очень даже необычно ждал. Ждал, но времени зря не терял. Привет, Лариска. Смотри-ка, марафет навела, для меня старалась, ресницы, какие все-таки у нее ресницы, и глаза Обниматься, миловаться с ней ну никак не хочется. Ничего не случилось, дорогой? Нет, вроде все в порядке. Ладно, раз ты не в духе, давай поговорим. Разговор у нас тоже не клеится. Понимаешь, Лариса, я что-то не в форме. Ну, нет настроения, позвонил бы. Зачем я неслась на перекладных через весь город? Думала, ты хотел побыть со мной наедине.
Бедная Лариска, она даже не представляет, в какой ситуации оказалась. Боже мой, она даже не представляет
Все, нет больше сил терпеть эту муку, я сам себе противен. Знаешь, Лара, ты уж извини, но лучше, если бы ты прямо сейчас поехала домой. Фу-у-у, решился все-таки. Лариса вспыхнула, стала быстро собираться, в глазах блеснули слезы. Бедная, бедная моя подружка, не просто подружка возлюбленная, за что я ее так? Она ко мне всей душой. Правильно говорят: ни одно хорошее дело не должно остаться безнаказанным. Выпроводил ее и теперь чувствую себя последним негодяем. Негодяй это, пожалуй, слишком сильно для меня, просто мелкий пакостник. Стыдно, очень стыдно, но не мог я себя заставить, ну никак не мог я быть с ней сегодня!
Что за человек проснулся во мне? совсем незнакомый человек, мой двойник-антипод. Совсем не я, другой. С темно-синей кожей, с голубенькими, наивными как у Тони глазами. Жил во мне эти годы. Жил тихо, ничего не говорил, не поднимал голову, не заявлял о своих правах. А тут вдруг стал в полный рост и громко сказал: «Вот он я! Чего ты удивляешься? Я это и есть настоящий ты. Посмотри на себя. И скажи честно, кто ты есть на самом деле. Куда делись твои хваленые принципы, твоя порядочность, хваленые способность к сопереживанию и тонкие интеллигентные чувства? Их нет, их и след простыл. Теперь, наконец, понял, что самая твоя большая радость залезть с головой в грязь, по уши изваляться в дерьме?».
Зачем так говорить в дерьме? Тоня совсем неплохая девушка.
«Кто для тебя Тоня? Ты о ней подумал? Просто подобрал, что плохо лежит. Без чувства, без тяги, без интереса. В этом не было даже простого любопытства. А теперь трясешься, боишься последствий. Не последствий ты боишься, а ответственности, наказания боишься, за удобства свои трясешься. А на Тоню тебе наплевать. Так же, как и на Лариску, как и на всех остальных».
Да, мой друг, мое сокровенное альтер-эго, «мое второе я», ты прав, мой двойник. Прав во всем. Выходит, что я сам себя не знал до сегодняшнего дня. Не знал. Но почему я говорю: «второе я»? Может быть, первое и главное?
Желтые рассказы
Неделя у тетушки Доры
Ах, какие удивительные ночи!
Только мама моя в грусти и в тревоге:
Что же ты гуляешь, мой сыночек,
Одинокий, одинокий?
Из конца в конец апреля путь держу я.
Стали звёзды и круглее, и добрее.
Мама, мама, это я дежурю,
Я дежурный по апрелю!
Неплохо было бы написать рассказ о тетушке Доре, мадонне со Старо-Невского. Но этот рассказ не о ней.
День первый
Борис вернулся из колхоза, заскочил домой на Литейный, оставил «колхозную» одежду кирзовые сапоги, портянки, давно потерявшие вид штаны для грязной работы, свитер, ватник, переоделся в «цивильное» и направился к тетушке Доре на Старо-Невский проспект.
По пути зашел в парикмахерскую на Литейном, недалеко от Белинского. Волосы проредите, пожалуйста (волосы у него были жесткие и густые, без прореживания торчали колом). Полубокс, виски прямые, короткие, с боков покороче, наверху пусть будут длиннее, но только не кок, пусть будет плоский срез. Одеколоном не надо, терпеть не могу. В целом получилось неплохо, но дороговато истратил почти полтинник (копеек, конечно).
По пути зашел в парикмахерскую на Литейном, недалеко от Белинского. Волосы проредите, пожалуйста (волосы у него были жесткие и густые, без прореживания торчали колом). Полубокс, виски прямые, короткие, с боков покороче, наверху пусть будут длиннее, но только не кок, пусть будет плоский срез. Одеколоном не надо, терпеть не могу. В целом получилось неплохо, но дороговато истратил почти полтинник (копеек, конечно).
Родители отдыхали в литовском Бирштонасе. Все совпало. Мать с отцом приедут через неделю, занятия в институте начнутся через неделю. И колхозная баталия завершилась, из города приехал какой-то серенький дядечка, партийный чин, наверное, собрал старших и объявил: «Всё, студенты, заканчивайте, по домам».
Вообще-то, ожидалось что-то в этом роде. В деканате перед отъездом сказали в колхозе будете четыре недели, хорошенько поднажмёте вернетесь через три. Хорошо работали плохо ли, кто знает, факт тот Неделя свободная. Делай, что хочешь. Даже не неделя. Сегодня суббота. В институт через понедельник, значит неделя и два дня.
Конечно, Борису уже месяц как 17, мог бы пожить в их с родителями комнате, в уютной небольшой коммуналке на Литейном. Но матушка его рассудила по-другому. Если вернется раньше, пусть идет на Старо-Невский. Целую неделю где-то ведь надо питаться, не в ресторане же, нет таких денег у скромных служащих, а Дора как-никак ее родная сестра. Хоть и в коммуналке живет, а есть у нее диванчик в маленькой отгороженной комнатке. Пусть и поживет у Дорочки неделю. Тем более, что в эвакуации Голубевы жили одной семьей: три сестры с детьми и брат. Бобонька рос у них на глазах. Боб не сопротивлялся, готовить самому сомнительное удовольствие. К тому же денег у него кот наплакал, лучше истратить их не на продукты, а на культурный, так сказать, досуг.