После подавления восстания начались массовые аресты, по воспоминаниям участников событий, были переполнены все сараи нескольких сел, вполне возможно, что отсюда и появилась упоминаемая в воспоминаниях цифра пять тысяч восставших. Понятно, что, как всегда в таких случаях, арестовывали без разбора. Всех, кого крестьяне называли членами штаба и офицерами, без суда и следствия расстреляли. Потом в Молодом Туде арестованных вывели из сараев и выстроили у стен. Понятно, что люди ждали расстрела, тем более все видели, что борцы за народную власть не останавливаются даже перед использованием артиллерии. Можно представить себе состояние крестьян, когда вместо чекистских пуль им прочитали лекцию о советской власти и отпустили. Вполне вероятно, Илюхин не преувеличивает, когда вспоминает о том, что многие плакали и превозносили власть до небес, кричали «ура!» и в воздух шапки бросали[173].
После подавления восстания начались массовые аресты, по воспоминаниям участников событий, были переполнены все сараи нескольких сел, вполне возможно, что отсюда и появилась упоминаемая в воспоминаниях цифра пять тысяч восставших. Понятно, что, как всегда в таких случаях, арестовывали без разбора. Всех, кого крестьяне называли членами штаба и офицерами, без суда и следствия расстреляли. Потом в Молодом Туде арестованных вывели из сараев и выстроили у стен. Понятно, что люди ждали расстрела, тем более все видели, что борцы за народную власть не останавливаются даже перед использованием артиллерии. Можно представить себе состояние крестьян, когда вместо чекистских пуль им прочитали лекцию о советской власти и отпустили. Вполне вероятно, Илюхин не преувеличивает, когда вспоминает о том, что многие плакали и превозносили власть до небес, кричали «ура!» и в воздух шапки бросали[173].
После подавления восстания Белякову удалось уйти. Есть сведения, что скрылся он с 40 тысячами рублей обычная, в общем, история для лидеров восстаний, вполне вероятно, что так и было. В источниках упоминается, что он бежал или в Осташковский, или в Бельский уезд очевидно, агенты ЧК среди восставших были, но задержать лидера не смогли. Судя по тому, что в Бельском уезде Смоленской губернии восстания были куда сильнее и в дальнейшем именно здесь вновь появился Беляков, следует считать, что первая версия правдоподобнее.
После подавления восстания для его поиска из Твери затребовали дополнительную кавалерию, но она прибыла поздно, и облаву даже не стали организовывать. Телеграмму о розыске направили по двадцати соседним волостям, в Тверь, Москву, Великие Луки и даже в Петроград. А в Смоленск почему-то нет. Но даже если бы она туда ушла, то вряд ли можно было задержать человека по таким приметам: «Среднего роста, блондин, коротко подстрижен, усы, одет в шинель с двумя рядами пуговиц, гимнастерка защитного цвета, серая каракулевая папаха, сапоги с пряжками». И ушел Фрол Нилович от всех агентов[174], чтобы напомнить о себе уже в 1921 году, и эта история настолько похожа на сюжет фильма, что требует отдельного рассказа.
13 ноября прибывшим отрядам был отдан приказ возвращаться в Тверь. В это время из Осташковского уезда подошел отряд под командованием председателя ГубЧК Лапшина. После заседания местного ревкома он для острастки приказал дать несколько выстрелов из орудий по окрестностям. Эффект оказался неожиданным: в волисполкоме вылетели стекла. Было решено оставить на месте небольшие силы для разгона «кулацких» волостных советов и комбедов и насаждения в них коммунистов, в Молодом Туде даже создали военно-революционный комитет.
Старицкий отряд не был распущен, перемещался по пограничным волостям своего уезда, чтобы не допустить выступлений, поскольку во всех смежных с районом восстания территориях наблюдалось «брожение».
Одновременно была организована широкая агитационная кампания, в волостях, принимавших участие в восстании, принимались шаблонные резолюции с его осуждением и в поддержку народной власти. Разумеется, дело не обошлось без контрибуции: 200 тысяч на Молодотудскую волость, которую большевики успешно взыскали. В других источниках упоминается сумма в 1 миллион очевидно, она была разверстана на все волости[175].
Но случались и рецидивы восстания. В ночь с 12 на 13 ноября произошло выступление в Елецкой волости. На следующий день в Казинской, куда ушла часть повстанцев, был арестован совет, убит коммунист. Эти выступления были подавлены ржевскими силами. Уже 15 ноября сводка штаба войск ВЧК констатирует, что в Ржевском уезде все спокойно[176].
Но отдельные источники свидетельствуют, что в конце ноября в уезде были еще столкновения крестьян с отрядами чекистов и выступления против коммунистов, в том числе с жертвами, результатом чего стал разгон нескольких волостных исполкомов[177]. К сожалению, подробности этих выступлений установить не удалось.
Но по крайней мере одна маленькая победа восставших была. Уже 12 ноября, в связи с восстаниями во Ржевском и Осташковском уездах, губернский комитет РКП(б) принимает решение рассмотреть вопрос о подходах к учету хлеба в семьях мобилизованных. Даже большевики поняли, что действовать в деревне только силой нельзя. Тогда же было принято решение о направлении во все части и уезды агитаторов[178].
И последний штрих: в мае июне 1919 года в Тверской губернии, как и в других регионах, работала специальная комиссия ВЦИК по выявлению злоупотреблений местной власти. Она установила, что при подавлении восстания в Молодом Туде члены местного ревкома очень свободно распоряжались деньгами (примерно так, как до них члены волисполкома и местные коммунисты, а скорее всего, это одни и те же люди). Троих даже арестовали, и им грозил ревтрибунал[179]. Правда, в его архивах такого следственного дела и приговоров я не встречал.
Также большевики приписывали влиянию, а то и прямой организации единым штабом некоторые мелкие выступления в окрестностях Ржевского уезда в ноябре 1918 года. Скорее тут можно говорить об общих причинах выступлений, а порой и о фальсификации данных.
О выступлении в Павликовской, Байгоровской и Луковнической волостях Старицкого уезда данных немного, неизвестна даже точная дата (скорее всего, между 13 и 20 ноября 1918 года). Основная причина недовольство мобилизацией призывников и лошадей, также крестьяне требовали вернуть иконы в помещения советских учреждений и преподавание Закона Божьего в школы. Были арестованы и избиты члены волисполкомов. Руководителями восстания источники называют неких Беляева (путая его с Беляковым из Ржевского уезда, а возможно, сознательно в отчетности смешивая двух людей) и Голицына председателя Ильигорского волисполкома из Ржевского уезда[180]. По данным старицких краеведов, И. Беляев был жителем деревни Ивлецы[181].
На подавление движения из Старицы были направлены местные чекисты Прохоров и Завтраков, сотрудники исполкома с отрядом в двадцать пять человек. Никаких столкновений не произошло. На Павликовскую волость был наложен штраф в 200 тысяч рублей, на Байгоровскую 35 тысяч (срок сбора назначили на 8 декабря, но коммунисты признавали, что собрать всю сумму не получится). Было арестовано шесть человек, в том числе Голицын, Беляева задержать не смогли[182].
Старицкая ЧК также заявляла об имеющихся материалах о подготовке восстания в Киселевской и Кузнецовской волостях. Собрание в селе Денежном приняло постановление о роспуске комбеда[183].
Любопытно, что три года спустя председатель Луковничской ячейки коммунистов Сергей Белов, который активно участвовал в подавлении восстания, подвергся преследованиям по жалобам односельчан. В 1918 году он был председателем местного комбеда и для питания отряда изымал продукты у кулаков. Но, по сообщениям земляков, изымал он продукты многократно и бесплатно, что большевик и сам не отрицал. В августе 1921 года с него взяли подписку о невыезде и дело передали в уком партии[184]. Каким было его решение, выяснить не удалось.
Ничего хорошего, кроме худого
О событиях в Дмитровской и прилегающих волостях Осташковского уезда, которые происходили примерно в то же время, что и молодотудские, известно намного меньше. Во многом потому, что отряд тверских чекистов, сыгравший основную роль в подавлении восстания, проявил себя во всей чекистской красе.
3 ноября в Дмитровской волости должна была начаться мобилизация людей и изъятие лошадей для нужд армии. Но собрались не только призывники, а немаленькая толпа, по сути общеволостное собрание. Которое и решило, что никакой мобилизации не будет, а все мужики, от 18 до 60 лет, пойдут в Осташков и выяснят: против кого и за что нужно воевать? К слову, этот вопрос звучал на протяжении всего 1918 и большей части 1919 года. Потому что ответы типа того, что дал осташковским крестьянам инструктор по всевобучу Калинин, народ не устраивали. А сказал он буквально следующее: пролетариат России должен идти рука об руку с германским пролетариатом для создания мировой революции и освобождения его от буржуазного ига. То, что вокруг на десятки верст нет ни одного пролетария, инструктора, видимо, не смущало. А вот крестьянам такие слова сильно не понравились, и они от души наваляли однофамильцу будущего всероссийского старосты и пошли по соседям. По сути, все движение заключалось в отказе от мобилизации и кое-где в разгоне волисполкомов[185].
Неподчинение мобилизации охватило Дмитровскую, Самушинскую, Оковецкую, Киселевскую, Сухотинскую, Грылевскую, Жукопскую волости. Также есть сведения о движении в Селижаровской волости. Вновь фиксируются слухи о том, что будет поддержка: на этот раз ее ждали из Пскова, от драгомировцев.
Массовое сознание очень интересно интерпретировало агитацию о международной солидарности трудящихся: появились слухи, что мобилизованных в опломбированных вагонах отправят в Германию воевать за мировую революцию. Интересно, что антивоенные настроения не являлись ключевыми (а агитации в пользу дезертирства, о чем говорится в источниках более позднего происхождения, просто не было), в основном разговоры шли про то, что большевики продались Германии и их власть ведет людей к неминуемой голодной смерти. Вот так восприняли агитацию о солидарности с немецким пролетариатом.
Красноречивее всего резолюция собрания в Дмитрове: «Не давать ни одного солдата и лошади, хотя бы на то потребовались и жертвы, ибо настоящая власть для нас ничего не сделала хорошего кроме худого» Интересно, что в волостях при избранных народом советах решения центральной власти просто игнорировались, налоги не собирались. Даже лидером движения некоторые источники называют бывшего председателя местного исполкома Дорожкина, но, поскольку оно было крайне неорганизованным, вероятно, какого-то одного руководителя просто не было[186].