И отправить арестованных на войну, чтобы их там белые передавили, а самим туда идти нечего и сыновей пускать. Советские работники сочли за благо отойти в сторонку, а народ переизбрать их. На замечание Громова, что это незаконно, пообещали всех утопить. Из Весьегонска отправили отряд, который и навел в волости порядок, а дело было передано в следственную комиссию[216]. Следов его найти не удалось.
Куда интереснее были события в Ильинской волости Кимрского уезда. Здесь 27 апреля инструкторы-агитаторы из Кимр рассказывали на митинге о том, как советская власть полюбила среднее крестьянство, как она побеждает врагов на Восточном фронте и что скоро грядет мировая революция. Пока лилась вода слушали вполуха, а потом агитаторы зачем-то затронули тему разложения местных работников. Вот тут-то и началось. Давайте послушаем мнение народа: «Долой коммунистов, да здравствует тов. Ленин и большевики. Коммунисты грабители, воры и т. д.», «Коммунисты шкурники, людей посылают на фронт, а сами грабят», «Да здравствует советская власть и большевики, долой коммунистов, так как большевики раньше защищали интересы крестьянства, а коммунисты только грабят», «Нас второй год кормят словами и дают обещания, которые не выполняют. Новая власть нам ничего не дала, и мы ее не желаем», «Не только Колчак, но сам черт лучше большевиков». Кто-то из местных жителей решился выступить и заявил следующее: на местах не соблюдаются директивы центра, везде во власть стараются проводить коммунистов, а Ленин сказал, что нужно выбирать и меньшевиков, эсеров как честных идейных людей, а не казнокрадов-чиновников, которых много среди коммунистов. Мы в деревне находимся в тисках, декрет о льготах среднему крестьянству не выполняется, массовые притеснения.
После этого пошли и другие выступающие: при советской власти очень трудно жить, нельзя говорить о своих нуждах, сразу грозят стенкой. Крестьянство несет все тяготы, а городские рабочие бездельничают, получают громадные оклады. В Кимрах давали по 2,5 аршина мануфактуры, а нам по 9 вершков плохой. А получили по 3,5 аршина спекулянты, в том числе комиссары и советские служащие. Крестьяне говорили то, что советские работники не могли принять: «Все зло от того, что нет свободы провоза и свободы торговли».
Вдоволь накричавшись и ограничившись угрозами побить агитаторов, граждане разошлись. Занятно, что сами агитаторы признавали, что жалобы на самоуправство и беспредел местных советских работников и коммунистов поступают отовсюду, а иные комиссары по отношению к населению превосходят прежних чиновников. И при этом очень характерный момент: раз масса была безоружна и ни на кого не напали, то и вреда советской власти нет[217].
Мелкие выступления в апреле мае также зафиксированы в Становской волости Ржевского уезда (толпой разграблен ссыпной пункт), в Лугининской волости Вышневолоцкого уезда (на продовольственной почве, арестовано восемьдесят человек), в Братковской волости Старицкого уезда из-за изъятия 5 фунтов арестовано три человека[218].
В целом по губернии как будто наступило затишье, что дало основание председателю ГубЧК Виноградову в докладе на заседании губисполкома 30 мая говорить о том, что вся буржуазия раздавлена и ждать выступлений с ее стороны не приходится (притом что таковых и не было), а если и будут отдельные вспышки, то только в деревнях на почве голода[219]. Ошибался главный губернский чекист, не видя угроз ни из городов, ни от дезертиров. А они реализовались буквально в течение пары-тройки недель, о чем речь пойдет дальше.
А пока расскажу о том, что происходило в Поречской и Чижевской волостях Бежецкого уезда, где, как помним, власть была передана революционным товарищам под руководством недобитых местных анархистов во главе с неким Лешим. Два месяца эти отряды гуляли на всю катушку, под видом взыскания контрибуций грабили крестьян, порой выгребая все продукты подчистую. Доходило дело до порок и даже самочинных расстрелов. Сколько бы продолжалась эта вакханалия неизвестно, но тут советская власть решила дружить со средним крестьянством, а чтобы проверять эту дружбу, направила эмиссаров на места. В Тверской губернии им был редактор газеты «Беднота» Сосновский. Что он тут натворил и чем его деятельность закончилась тема для отдельного рассказа. В данном же случае его вмешательство пошло крестьянам на пользу по телеграмме самого товарища Калинина в середине апреля анархистов арестовали, отряды разогнали, а в уезде устроили большую ревизию всего и вся[220]. И народ был готов в ноги кланяться советской власти. Правда, далеко не везде. Совсем скоро губернию захлестнула самая мощная волна восстаний и забастовок.
А пока расскажу о том, что происходило в Поречской и Чижевской волостях Бежецкого уезда, где, как помним, власть была передана революционным товарищам под руководством недобитых местных анархистов во главе с неким Лешим. Два месяца эти отряды гуляли на всю катушку, под видом взыскания контрибуций грабили крестьян, порой выгребая все продукты подчистую. Доходило дело до порок и даже самочинных расстрелов. Сколько бы продолжалась эта вакханалия неизвестно, но тут советская власть решила дружить со средним крестьянством, а чтобы проверять эту дружбу, направила эмиссаров на места. В Тверской губернии им был редактор газеты «Беднота» Сосновский. Что он тут натворил и чем его деятельность закончилась тема для отдельного рассказа. В данном же случае его вмешательство пошло крестьянам на пользу по телеграмме самого товарища Калинина в середине апреля анархистов арестовали, отряды разогнали, а в уезде устроили большую ревизию всего и вся[220]. И народ был готов в ноги кланяться советской власти. Правда, далеко не везде. Совсем скоро губернию захлестнула самая мощная волна восстаний и забастовок.
Зеленые пробуют силы
Весной 1919 года власть хоть время от времени и беспокоила дезертиров, но это были разовые, несогласованные акции, зачастую без применения силы, когда деревенских парней пытались заставить добровольно вернуться в части. Понятно, что особого успеха это не имело, но и поводов для выступлений и восстаний у зеленых не было. Да и организации их только складывались.
Тем не менее в апреле мае зафиксирован целый ряд вспышек, которые произошли в тех уездах, которые позже были охвачены восстаниями.
В середине апреля в Раевской и Лугининской волостях Вышневолоцкого уезда около ста дезертиров захватили волисполкомы и похитили оружие (семь винтовок, два револьвера и две гранаты). Местный военкомат не решился использовать только свои силы, вызвал отряд из Рыбинска в триста человек. Но дезертиры благоразумно боя не приняли и разбежались по лесам. Арестовано было всего двенадцать человек[221].
Серьезнее были события в начале мая в районе Спировской, Выдропужской и Домославской волостей. В апреле здесь стали скапливаться дезертиры, бежавшие из Зубцовского гарнизона из-за плохого питания (вместо 1 фунта хлеба в день выдавали только треть, да и то не всегда, приварка зачастую вообще не было), красноармейцы были даже вынуждены просить милостыню по деревням. 26 апреля в Домославской волости дезертиры и поддержавшие их крестьяне ворвались на заседание местной большевистской ячейки. Избили тех, кто не успел выпрыгнуть в окна, разгромили коммунистический клуб. На следующий день пытались захватить совет и ссыпной пункт, но, поскольку из-за праздника все было закрыто, двери решили не ломать, а собраться уже 29-го числа, о чем сообщили в соседние волости.
Неизвестно, состоялось ли это собрание, но 7 мая на заседании президиума уездного исполкома комиссар охраны 5-го района Щербаков доложил о возможном восстании в этих местах. Однако никаких мер принято не было, ограничились запросом в волости для подтверждения сведений. А на следующий день стало известно о начавшемся выступлении в Спирове (в чем оно заключалось, не ясно источники говорят о «беспорядках»), в котором приняло участие до восьмисот человек, пошли слухи о возможном выступлении в городе. Были подняты чекисты, направлена разведка, которая запросила отряд. В мятежные волости отправился военком Кузнецов с конницей и пехотой, в помощь ему вскоре прибыли силы из Твери. Никаких столкновений не было, арестовали всего шесть человек, основная же масса разбежалась по лесам[222].
В Осеченской волости во второй половине мая было небольшое выступление дезертиров и крестьян против мобилизации, но здесь до столкновений не дошло, все успокоились после агитации, а репрессии ограничились арестом пяти дезертиров[223].
А вот 5 июня, буквально за неделю-другую до начала крупных восстаний, которые охватили и Вышневолоцкий уезд, начались обрывы телеграфных проводов дезертирами, приезжающие для ремонта бригады прогоняли и отбирали инструменты. Пришлось выслать отряды[224], действия которых вскоре и послужили отправной точкой для начала восстаний.
Вторым крупным центром скопления дезертиров стала Горицкая волость Корчевского уезда и прилегающие к ней территории. Уже в конце марта здесь сложилась организация дезертиров, которых было несколько сот человек. 27 марта отряд уездной милиции во главе с начальником Дроздовым прибыл в волость и пытался с помощью ночных обысков провести аресты. Но никого милиционеры не обнаружили. Зато в каждой избе им говорили, что скоро они «наскочат» на сопротивление. На следующий день обнаружилось, что связь с уездом прервана оборваны телеграфные провода. А вскоре у деревни Чухово произошло вооруженное столкновение с отрядом зеленых, примерно в тридцать человек, троих из которых задержали, один был ранен. После этого милиционеры вновь перешли к тактике внезапных налетов на деревни, но за 9 дней задержали всего тридцать человек и несолоно хлебавши вернулись в Корчеву.
Вторым крупным центром скопления дезертиров стала Горицкая волость Корчевского уезда и прилегающие к ней территории. Уже в конце марта здесь сложилась организация дезертиров, которых было несколько сот человек. 27 марта отряд уездной милиции во главе с начальником Дроздовым прибыл в волость и пытался с помощью ночных обысков провести аресты. Но никого милиционеры не обнаружили. Зато в каждой избе им говорили, что скоро они «наскочат» на сопротивление. На следующий день обнаружилось, что связь с уездом прервана оборваны телеграфные провода. А вскоре у деревни Чухово произошло вооруженное столкновение с отрядом зеленых, примерно в тридцать человек, троих из которых задержали, один был ранен. После этого милиционеры вновь перешли к тактике внезапных налетов на деревни, но за 9 дней задержали всего тридцать человек и несолоно хлебавши вернулись в Корчеву.
Уездный исполком решил ввести в волости осадное положение и передать власть ревкому. Тот рьяно взялся за дело, проводил аресты, изъятия оружия и продуктов в семьях дезертиров, накладывал штрафы. И уже 12 апреля организация зеленых согласилась на переговоры и отправку в части после Пасхи. Но военком Ворохов решил ускорить события, выехал в волость с отрядом с пулеметами, собрал дезертиров якобы на митинг, а потом задержал до ста человек, причем при задержании один дезертир был убит, несколько ранены. После этого началась добровольная явка, в уезд отправили сто двадцать человек[225].