Он раньше работал в части?
Нет. Прислали откудато. Чуть ли не из Москвы даже Китаев немного подумал, потом уверенно произнес: Да, точно! Точно из Москвы. Вспомнил, ребята мне говорили.
А с Курбанским они как? Сработались?
Наверное, сработались. По крайней мере, насчет скандалов между ними слышно не было.
А вообще есть какието версии о его самоубийстве? С чего вдруг он заторопился на тот свет, если вокруг все так хорошо складывалось?
Ох Какие вы все вопросы задаете, тяжко вздохнул Китаев. Откуда же я могу это знать? Да и какое мне дело, как оно там, у начальства. Мне бы со своим разобраться.
Но вы ведь не хотите сказать, что после того, как в части произошло самоубийство, да не чьенибудь, а недавно назначенного командира, все так и продолжали спокойно существовать, делая вид, что ничего не произошло. Неужели не было никаких догадок, обсуждений? Сплетен, наконец? Неужели никто не пытался объяснить происходящее, хотя бы для самого себя?
Сплетни ходили, конечно, это уж как всегда. Только зачем внимание обращать на болтовню всякую? Сплетня она сплетня и есть. Я не слушал. Единственное что Вадик мне говорил. Он в тот день заходил зачемто в кабинет к Иванникову. Зашел а на нем прямо лица нет. Бледный, как смерть, в пространство смотрит. Стал ему говорить, а он будто и не слышит. Сидит, как каменный, ни на что не реагирует. А потом, гдето через час, секретарша выстрел услышала, истерику подняла. Зашли в кабинет, а он там на ковре возле стола своего и лежит. И кровь из раны. Из виска то есть. Он в висок себе выстрелил.
Гуров слушал этот рассказ, затаив дыхание и стараясь не проронить ни слова.
Кто это Вадик? спросил он, когда Китаев замолчал.
Вадик? Ну как же. Его все знают. Вадим Ушаков. Он у нас нечто вроде связующего звена. Посредник между технической частью и административной. И у нас за своего, да и с начальством както умудряется дружить. Парень неплохой. И поговорить с ним можно, и в чужие уши не перенесет чего не надо.
Значит, этот Вадик заходил к Иванникову в кабинет буквально за час до самоубийства?
Да. А что тут такого? К нему, наверное, и не только он заходил в тот день. Это ведь начальство. Ктонибудь все время заходит. Вопрос решить или еще что.
То есть вы и от когото еще слышали, что в тот день Иванников был не в себе?
Я нет. Я только от Вадика.
Понятно. Послушайте, Юрий Петрович, а вы не сможете мне устроить с ним встречу? В неформальной, так сказать, обстановке. Сами понимаете, под присмотром бдительного начальства он вряд ли будет откровенничать.
Это точно, согласился Китаев. С Вадиком вам точно нужно гденибудь подальше от посторонних глаз встретиться. Он к этим сферамто близко, ему засвечиваться не резон.
Вот именно, озабоченно проговорил Гуров. Хорошо еще, если вдали от посторонних глаз поговорить согласится, а то ведь может и вообще отказаться. Посодействуйте, Юрий Петрович. Ведь оно и в ваших интересах тоже. Если удастся разобраться во всех этих хитросплетениях, вполне возможно, что и на судьбу Максима это повлияет с положительной стороны.
А Максим здесь при чем? удивился Китаев. Его же совсем по другому поводу обвиняют.
Как знать, уклончиво ответил Гуров. Иногда разгадка отыскивается в самом неожиданном месте, из такого закоулка приходит, что и не подумал бы никогда. Чтобы получить ответы на вопросы, я должен во всем разобраться. Так что вы скажете по поводу встречи подальше от посторонних глаз?
Хм. А знаете что? Он ведь сегодня с вечерним рейсом приедет. Мыто по сменам работаем, а он к полетам не привязан, у него повременка. Вы к семи вечера сюда же на остановку подойдите, тут и встретите его. Высокий такой, худой как жердь. Сразу узнаете. Патлы во все стороны торчат, и в очках. Он там один в очках. Сутками изза компьютера не вылезает. Какое тут зрение будет? Вот и поговорите с ним. На лавочке вон или еще где. Вот вам и будет неформальная обстановка.
За разговором собеседники не заметили, как дошли до небольшой площадки, находившейся на окраине летного городка. Жилая застройка осталась далеко позади. О том, что они все еще находятся на территории «летки», напоминали теперь лишь разросшиеся деревья, плавно переходящие в лесопосадку.
Эта лесопосадка тянулась вдоль грунтовой дороги, уводившей в бескрайнюю степь и терявшейся за горизонтом. Глядя на нее, полковник подумал, что, по всей видимости, на авиабазу можно попасть и иными путями, чем тот, по которому вчера вез его Сеня.
Пропустив Китаева вперед, он сбавил шаг и вскоре остановился в сторонке, наблюдая за происходящим и стараясь не привлекать к себе внимания.
Остановка, о которой говорил его провожатый, представляла собой окруженный растительностью тупичок. Сейчас там стояла пассажирская «Газель», рядом с которой оживленно переговаривалась небольшая группа мужчин в такой же форменной одежде, как у Китаева.
Его шумно приветствовали, и он почти сразу исчез из поля зрения Гурова, скрывшись внутри микроавтобуса.
Но сейчас Китаев его уже не интересовал. Гораздо больше внимания привлекала группа, отделившаяся от других и продолжавшая неспешно беседовать, в то время как остальные занимали места в салоне.
Несомненно, это была смена, вернувшаяся с ночного дежурства и собиравшаяся отправиться по домам. Именно с этими людьми и планировал пообщаться Лев, прося Китаева проводить его на остановку.
Совет Китаева «не опрашивать всех скопом» он хорошо помнил. Да и без советов опытный полковник знал, что на откровенности человек гораздо легче пускается, если общаться с ним один на один. Поэтому и не стал подходить к оживленно переговаривавшейся толпе, а подождал, пока она начнет постепенно рассасываться.
После того как от площадки отъехал микроавтобус, это произошло довольно быстро. Пройдя немного по аллее в направлении жилой части летного городка, коллеги начали постепенно прощаться и сворачивать каждый в свою сторону.
Вскоре на тропинке между деревьями остались только два парня, повидимому, закадычные друзья. Они оживленно и эмоционально обсуждали чтото и даже не заметили приближения полковника.
Ребята! громко позвал он, чтобы привлечь к себе внимание. Можно с вами поговорить?
Те смолкли, как по команде, и, обернувшись, удивленно уставились на Гурова.
Вы на авиабазе работаете?
Да, а что? проговорил один из парней, среднего роста плотный брюнет.
Ничего особенного. Просто мне нужно побеседовать с кемто из персонала. По поводу убийства. У вас ведь там убийство произошло. Так вот, я провожу дополнительное расследование. Я из Москвы.
С этими словами Гуров развернул «корочки», и две пары изумленных глаз, оторвавшись от его лица, стали изучать фотографию.
Лев заметил, что при упоминании об убийстве по лицам парней пробежал некий холодок, и в выражении возникла отчужденность. Поэтому, чтобы вновь не жалеть о напрасно потерянном времени, он старался говорить с максимальной непринужденностью, будто это «собеседование» дело самое обычное.
Есть версия, что этот парень, которого обвиняют, не очень дружил с бывшим начальником. С другой стороны, родные и близкие утверждают, что он ничего подобного никогда сделать не мог. Нужно разобраться.
А мы здесь при чем? неприязненно спросил брюнет.
Вы коллеги, со всей возможной доброжелательностью улыбнулся Лев. Да и не только вы, я со многими уже говорил, для убедительности приврал он. Вы общались с Максимом, хорошо знали его. Как повашему, способен он на подобный поступок?
Не знаю. Парень как парень, все еще не желая идти на контакт, проговорил брюнет.
А этот конфликт, о котором все говорят, изза чего он произошел?
Не знаю, повторил брюнет. Меня там не было. Говорили, что Максим пилотировал вертолет и не смог посадить.
Но в итоге ему, кажется, не предъявили обвинение?
Кажется, нет.
Вместо этого сместили командира части, правильно? Так что же выходит командир пострадал, прикрывая проступок подчиненного?
Такой поворот явно стал для собеседников Гурова неожиданностью. Брюнет, смутившись, ничего не ответил, а второй парень, невысокого роста блондин с лицом былинного добра молодца, откровенно хмыкнул:
Да уж, прикроет он, дожидайся. Догонит и добавит еще, вот это вернее будет.
То есть утверждение о том, что Курбанский придирался к Максиму не по делу, имеет основания? поспешил ухватиться за ниточку Гуров.
Наверное, имеет, все еще продолжая саркастически улыбаться, ответил блондин.
Сделали героя, ворчливо пробурчал брюнет. Как будто он только к нему одному придирался.
А что, были и другие случаи? чувствуя, что лед тронулся, оживился Лев.
А то, откликнулся блондин. С Китаевым это просто очень заметно вышло. Вертолет уделали, вот и вылезло все на поверхность. А так он и с остальными творил что хотел. Считай, вся часть у него на побегушках была. «Дедов» еще болееменее не трогал, а кто помоложе или новенький, так тем иногда просто житья не было. Ладно бы еще по делу гонял, а то просто так, для развлечения изгалялся. Власть свою хотел показать.
Да что новенькие, подхватил брюнет. А Миша с Генкой? взглянул он на своего товарища. Ты вспомни. Уж кажется, как только не обихаживали они эту его «кастрюлю», а все недоволен был. Гонял их, бедных, чуть не сутками. Каждый винтик перепроверять заставлял по сто раз.
Кто это, Миша с Генкой?
Это «экипажники» с «Ми8», ответил за товарища блондин.
«Экипажники»? А что такое «экипажники»?
Ну это такие люди, которые машину к полету готовят, сосредоточенно наморщив лоб, объяснил блондин. И после полета тоже. Проверяют. То есть машина, считай, на полной их ответственности. Техническое состояние и прочее все. Это, так сказать, универсалы. А есть еще «группачи». Они по узкой специальности работают. Электроника там или двигатели. Их привлекают, когда серьезные поломки в какомнибудь конкретном узле.
Им, наверное, проще, чем «экипажникам»?
Еще бы!
Работка не бей лежачего, поддержал товарища брюнет.
А эти Миша и Гена, значит, полностью обслуживали «Ми8»? Тот самый, на котором так часто летал Курбанский?
Тото и оно, сказал блондин. Максимато он время от времени доставал, под настроение. А уж с этих, считай, не слезал почти. И главное вертолетто списанный. Похорошему, они и не обязаны даже были им заниматься.
А по факту целыми днями только им и занимались, поддержал брюнет.