Следующий лот юбка. Серый твид, кожаный ремешок. И в пир, и в мир.
Хорошо к водолазке, разглядывает юбку Инеска.
Ольга раздумывает, а я хватаю твид и кладу на колени. Кто не успел, тот опоздал, как поется в песне.
Ольга делает вялую гримасу и отворачивается от меня.
Может быть, я поторопилась? Хапаю все подряд, а девки думают! Ладно, потише. Поспокойнее. Подостойнее. А нервы сдают.
Прикидываю: юбка плюс водолазка уже восемьдесят пять. Разбежалась, милая!
Дальше был синий пиджак из джерси с золотыми пуговицами типа моряцкого. Взяла Инеска.
Блузку с кружевом «учительница первая моя» не взял никто. Марьяна обиделась и сказала, что мы дуры.
Потом джинсы Венгрия, ничего особенного. И потом цена! Мама дорогая! А куда в них? На работу не пойдешь, мы давно не девочки. Да и еще Венгрия! Джинсы взяла Ольга для пикников, как она сказала.
При слове «пикники» мы переглянулись. Туда можно и в трениках, и в старых брюках.
Куртка из замши. Куртка из замши! Боже мой куртка из замши! Мышиного цвета, с пояском и кнопками! С двумя карманами на молнии!
Двести, небрежно бросила Марьяна и слегка покраснела.
Мы замолчали, не решаясь взять это в руки.
Двести зарплата моего мужа. А он получает неплохо. У меня же есть совесть. У меня есть совесть? Или нет? Вот я не знаю. Честно. А здравый смысл? Вот его-то точно нет! Я почему-то радуюсь этому заключению и медленно надеваю это.
А ты примерь с водолазкой и юбкой, советует Инеска.
Ольга хмыкает. Наташа сосредоточенно грызет ноготь. Сеню по-прежнему не видно из-за газеты. По-моему, он даже не переворачивает листы. Может, спит?
Я принцесса! Нет! Я королева. Английские королевы ведь носят твид? И хлопок тоже. И замшей не брезгуют! Уверена просто.
Да лучше я английской королевы в миллион раз! Почему? Потому что я советская женщина, получающая сто двадцать рублей в месяц. И муж у меня инженер, а не директор овощной базы. И квартира у меня кооперативная пятнадцать рублей ежемесячный взнос плюс телефон и электричество.
Мама дорогая! У меня же кооперативная квартира! И долг за два месяца!
Как я могла забыть!
Я не английская королева. Я потенциальный пациент клиники для душевнобольных. Мне стыдно. Мне стыдно? А зачем же я меряю это?
Да, и еще у меня дети и мама! И еще у меня нет мозгов. Совсем.
Беру, говорю я так тихо, что почти не слышу своего голоса.
Нет, стыд у меня все-таки есть.
От волнения я хочу в туалет и выскакиваю пулей, а когда выхожу, путь мне перегораживает Ольга.
Отдай! хрипло шепчет она.
Я мотаю головой. Ни за что! Не будет этого теперь уже точно. Вот такие мы, бабы, люди.
Отдай! Пожалуйста! повторяет она, и в ее глазах закипают слезы, злые, тоскливые и завистливые.
Я отвожу глаза и снова мотаю головой.
Понимаешь, шепчет она, мне очень надо!
Я пожимаю плечами: ну и что? А кто, собственно, она мне такая? Не подруга и не сестра так, знакомая. И особой симпатии я к ней не испытываю. И даже осуждаю три года уводила мужика из семьи. От троих детей, между прочим. Знаем мы таких, видали! Вцепится такая в глотку не оторвешь! Пиявка. Жена того мужика чуть в петлю не залезла
Господи! Куда меня понесло! Какая жена, какая петля! Какая пиявка! И какое мне до всего этого дело! Что я несу! Передо мной одинокая и несчастная, далеко не юная женщина. Подруга моей Инески, между прочим. А у Инески не может быть плохих подруг!
Вспоминаю, что Ольга живет с тираншей-мамашей и полудурошным братцем.
Она наклоняется ко мне и обдает меня жарким дыханием:
Понимаешь, он такой Модный такой, пижонистый! На тряпки обращает внимание! Ну на хорошо одетых женщин! Он разведенный, понимаешь? И такой замечательный Это же шанс! И какой! Ольга качает головой, словно не веря и удивляясь такой удаче. Он предлагает мне поехать в Вильнюс! А мне совершенно совершенно! нечего туда надеть. Только старый плащ, горестно вздыхает она.
Я держусь! Пока держусь и разглядываю скромный пейзажик в металлической рамке на стене.
У тебя же семья! укоряет меня Ольга. Муж, дети.
Я усмехаюсь:
Вот еще за это мне должно быть неловко!
Ольга чувствует, что перегнула, и тут же поправляется:
И потом, она смотрит на меня подобострастно, ты же у нас красавица!
Я удивленно вскидываю брови:
Разве? А что, красавицам не положены замшевые куртки? Они, эти куртки, испортят мою неземную красоту?
Миленькая моя! всхлипывает Ольга. Ну я прошу тебя! Ну пожалуйста!
Знаешь, решительно говорю я, если он у тебя такой замечательный, пусть обратит внимание на твою душу! На твое образование, наконец.
Ольга искусствовед и работает в Третьяковке. Она опускает голову и вздыхает:
Встречают по одежке, ты же знаешь!
То-то и оно! припечатываю я и, как старая перечница, зачем-то повторяю: То-то и оно, милая! Я отодвигаю несчастную Ольгу и прохожу в комнату.
«Моя» куртка, серая, замшевая, с кнопочками, молнией и пояском, лежит на стуле.
Я, не беря ее в руки (не выпущу ведь), бросаю Ольге:
Бери!
Она, не веря своему счастью, хватает куртку и запихивает в свою сумку. У нее красное и растерянное лицо, она без конца повторяет «спасибо» и от стыда и смущения почти плачет.
Передумала? спрашивает Инеска.
Ага, беспечно отвечаю я, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.
Меня распирает от великодушия, жалости и злости к себе. И еще от обиды. За всех за нас, женщин, приличных, интеллигентных, с высшим образованием, готовых почти потерять человеческий облик за кусок серой замши.
Кстати, а вообще-то она настоящая? С этой стервы Марьяны станется! Аферистка и спекулянтка! Послать бы ее, вместе с Ольгой и курткой.
Радует Кетошка схомячила уже все «Юбилейное» и приступила к бакинскому курабье.
Когда достают очередную шмотку, Кетошка тяжело вздыхает и начинает усиленно жевать. Ей легче конкурентов у нее нет. Да и тряпки ее размера бывают нечасто.
Кончились юбки, брюки, пиджаки и платья.
Пошла бижутерия. Например, жемчужное ожерелье розоватого цвета. К нему длинные серьги и браслет.
Красиво, но Куда во всем этом? Только Снегурочкой или Снежной королевой. Или на приемы в посольство. Хотя там, наверное, жемчуга настоящие, а не чешской фирмы «Яблонэкс». Советской женщине-труженице подобные сказочные украшения точно ни к чему.
И сколько? равнодушно спрашивает Ольга.
Пятьдесят, отвечает Марьяна. Ну?
До-о-ого! тянет та.
Вот таких разговоров Марьяна не любит! Не нравится не бери! А канючить нечего! Иди и купи сама! Постой в очередях по полдня. Руки выкрутят, ноги отдавят да еще и кое-как назовут. В лучшем случае сукой.
Все пристыженно молчат. Если подумать, труд у Марьяны нелегкий. Очень даже тяжелый у Марьяны труд. С ее-то больными ногами! А нам все на блюдечке с каемочкой: померяй, покрутись перед зеркалом, подумай да еще и выбери.
А там, на поле боя, дают хватай! И без раздумий, и без примерки!
Мы женщины работающие. Потерять полдня в очередях невозможно, потому что в обеденный перерыв надо не обедать, а хватать сумку и бежать в продуктовый и там оторвать что-нибудь на ужин. Хорошо, если попадутся сосиски, или колбаса, или сыр. А вдруг повезет, тогда и кусок мяса. Про курицу с длинными когтями я и не говорю это для везунчиков.
Жемчужное счастье берет Ольга. Глаза ее устремлены в пространство наверное, представляет, как на Новый год любимый поведет ее в ресторан и наденет она набор Снежной королевы. Только кокошника не хватает, честное слово!
А вот пластмассовые разноцветные клипсы и бусы мы разметаем в момент и дешево, и весело, и симпатично. На лето самое то!
Армяне льют, честно объявляет Марьяна, какие молодцы!
А вот пластмассовые разноцветные клипсы и бусы мы разметаем в момент и дешево, и весело, и симпатично. На лето самое то!
Армяне льют, честно объявляет Марьяна, какие молодцы!
Из обуви совсем скучно босоножки на немыслимом каблуке и к тому же белого цвета. Не люблю белую обувь! А еще туфли черного лака с серебристым пластмассовым бантом слава богу, Кетошкиного размера. Мы радуемся за Кетошку хоть что-то подошло! Она успокаивается и снова принимается есть печенье.
В коридоре меня зажимает Наташа.
Дура! жарко шепчет она. Зачем отдала этой куртку? Спятила, что ли?
Да ладно, вяло отбрехиваюсь я, что мне, замуж выходить?
Ей, знаешь, тоже не светит, с ее-то характером! Мужики бегут через пару дней. Она же Наташа крутит пальцем у виска. Ты разве не видишь? Макароны жрет и хлеб экономит. Жадна, как не знаю кто. Из-за рубля удавится. На тряпки копит думает, мужики на тряпки клюют! Дура! А мужики ведь Наташа загадочно улыбается. Ну, я-то все про это знаю! Ты же меня понимаешь!
Я мотаю головой.
Не-а! И интересуюсь, на что клюют мужики.
Наташа смеется ей кажется, что я шучу. А я не шучу! Мне и вправду про это ничего не известно! И не потому, что я такая наив-ная. Просто так сложилась моя жизнь.
Замуж я выскочила на первом курсе, не очень разобравшись, как ставить силки и чем завлекать. Просто так вышло. И продолжается по сей день. Тьфу-тьфу, не сглазить! А то попадется моему мужу такая умная Наташа, которая «все про это знает», и останусь я одна.
Забери куртку обратно, советует Наташа. Скажи, передумала.
С ума сошла? пугаюсь я. Как «передумала»? Разве так можно? И ей она, в конце концов, нужнее.
Да? удивляется Наташа. А это почему? Сидит на ней, как на корове седло. Цвет убивает. Куда ей серый? Она сама вся серая! И почему нужнее? Чем тебе? Ты сколько лет замужем?
Я пугаюсь.
Семнадцать, тихо говорю я. А что?
Звучит как приговор. Наташа усмехается.
А то! продолжает она. Семнадцать! Немало! И взгляд у твоего
Какой? совсем теряюсь я.
Заинтересованный. Вот какой. Кобелячий такой взгляд. Ты что, не замечаешь, как он на баб смотрит?
Опаньки! Ну и стерва эта Наташа! Завистливая стерва!
У нас прекрасная семья, отчеканиваю я, и мы друг другу доверяем!
Она кивает:
Да пожалуйста! Доверяй на здоровье! А вот она, Ольга эта, тебе бы куртку не отдала! Не сомневайся!
А я и не сомневаюсь. Не отдала бы, правильно. Ну и черт с ней! А мой бюджет сохранен! И нервы, кстати, целее.
Я удираю от противной Наташи, а в комнате уже делят кастрюли. Точнее набор. Три кастрюли разного размера, чайник, сковорода и турка.
Кидаем жребий если бы это не придумала Инеска, точно была бы кровавая драка.