Если честно, до определенного момента я старалась просто не задумываться над тем, почему здесь не доживают до двадцати пяти. Предпочитала думать, что специально выбирают, так сказать, скоропортящихся людей. В конце концов, как ты думаешь, так и есть на самом деле. Просто потому, что само по себе слово «реальность» весьма эфемерно. Лабиринты очень доходчиво это объясняли.
В основном приходилось корректировать совсем простые вещи. Лабиринт будущего был вершиной работы центра. Его прохождение давало максимальную корректировку из возможных. Проблема заключалась в том, что этому нельзя было научиться. Ни одно знание формул не гарантировали тебе удачи. По словам Анни, ошибка могла привести в ловушку сознания. Что это такое, она не пояснила.
Через месяц после начала стажировки, все изменилось. Когда я прибежала в центр, народ уже внимал словам Томаса Пирра. Его жесткое лицо отражалось сейчас в тысяче экранов. Сам же он стоял на небольшом возвышении в самом конце зала. Я попыталась найти глазами кого-то знакомого. Ни Анни, ни Макса, ни даже Астреи видно не было. Метрах в десяти от меня я заметила две высоких фигуры. Андрас и Гасион. Эти двое все меня пугали. Гасион, когда был без Андраса, опасений не вызывал, но вот Андрас совсем другое дело. Казалось, что он в любую секунду готов тебя застрелить. Чуть поодаль от них я заметила маленькую и сосредоточенную Анни. В толпе ее было очень сложно увидеть. Слушая вполуха Пирра, стала пробираться к Анни.
В целях борьбы с эпидемией первый уровень постановил изменить правила корректировки будущего. Теперь все жизни нужно изменять по максимальной траектории. Уровень счастья и длительность жизни в качестве критерия можно больше не учитывать, завершил свое объявление Пирр. По его лицу было видно, что он сам не рад этому «постановлению первого уровня».
По залу стали о чем-то тихо перешептываться.
Это означает море ловушек, пробормотала Анни.
Может, наконец, объяснишь подробнее, разозлилась я.
Думаю, сегодня увидишь, пожала плечами Анни. Пирр никогда не вмешивался в дела центра
В этот момент я заметила одного не в меру любопытного оператора, решившего поснимать зал, и приложила палец к губам. Не стоит проявлять такое неуважение к Пирру. Если он увидит в новостной хронике, как мы нагло переговариваемся, ничего хорошего точно не будет.
Поговорить нам так и не удалось. Тут же было приказано приступить к лабиринтам. Даже операторы еще не успели собрать свою аппаратуру. Я машинально включила очередную карту и загрузила лабиринт. Рассчитывать теперь было особенно нечего. Ни срок жизни, ни уровень счастья никого больше не волнует. Только общественная польза.
Один поворот, другой, воспоминания, страхи, мечты Начало казаться, что эта карта бесконечна, когда я все-таки вырулила на нужный уровень общественной пользы. Можно было закончить, но путь продолжался. Новые повороты, мечты, надежды, а вот и рекомендованный контакт
Когда я открыла глаза, на меня с интересом смотрели все люди из центра поддержки. Справа и слева стояли операторы с камерами. В первом ряду я увидела Гасиона. Тот выжидательно смотрел на меня, как будто готов был сейчас же броситься в драку.
Я что-то не то сделала? непонимающе спросила я, пытаясь унять срывающееся дыхание.
Тут зал разразился аплодисментами. Операторы повернули свои камеры в сторону аплодирующей толпы.
Ты удлинила жизнь на двадцать лет, идеальная траектория, одобрительно сказал Гасион.
Оказалось, что я первой загрузила карту, и операторы решили, что будет правильно показать начало работы центра по новым правилам. Все стали с интересом наблюдать за работой людей с камерами, а затем и за мной. Теперь я по всем рейтингам Линча обгоню.
Воображение уже стало рисовать заманчивые картины будущего, когда я обратила внимание на что-то странное, творящееся в противоположном углу центра. Операторы уже ушли, большинство людей приступило к работе, а в том углу явно намечалось новое представление. Я нерешительно встала и пошла в ту часть зала.
Народ столпился возле одного из сотрудников. Он был на несколько лет старше, работал в другом конце помещения, поэтому я даже имени его не помнила. Парень выглядел мертвенно бледным, а его тело билось в страшных судорогах.
Что случилось? спросила я.
Ловушка, ответила Анни. Она, казалось, уже потеряла всякий интерес к парню. Так происходит, когда слишком увлекаешься коррекцией жизни. Ты же знаешь, будущее можно скорректировать, но не изменить. Как в картах. Если у кого-то перебор, он автоматически проигрывает.
С этого дня мы возненавидели людей за пределами центра. На грани ловушки оказывался каждый. Часто удавалось вырулить, но не всегда. Линч однажды попался в такую.
Тогда в центре вдруг все оживились, Астрея сорвалась со стула и побежала в другой конец центра. Я поспешила за ней. На кресле в страшных судорогах бился Макс Линч. Осознание того, что это последние минуты его жизни, просто прибило к полу. Я стояла по стойке смирно, а из глаз катились слезы беспомощности. Не знаю, сколько так продолжалось, но в какой-то момент он затих. Андрас тогда приложил два пальца к его запястью, чтобы проверить пульс. Через секунду он громко возвестил:
Тогда в центре вдруг все оживились, Астрея сорвалась со стула и побежала в другой конец центра. Я поспешила за ней. На кресле в страшных судорогах бился Макс Линч. Осознание того, что это последние минуты его жизни, просто прибило к полу. Я стояла по стойке смирно, а из глаз катились слезы беспомощности. Не знаю, сколько так продолжалось, но в какой-то момент он затих. Андрас тогда приложил два пальца к его запястью, чтобы проверить пульс. Через секунду он громко возвестил:
Везунчик!
Астрея кинулась обнимать бездыханное тело, а я так и продолжала стоять.
Пойдем, Ника, отрезвляюще громко сказала Анни. Ее слова буквально вернули к жизни.
Однажды я тоже попалась. Лабиринты населяли чужие мечты и страхи. Их причудливое переплетение и рождало будущее. Чужие желания обычно казались глупыми, а страхи по большей части пустыми. Нет ничего сложного в том, чтобы пройти море пауков, если ты их не боишься. Проблема заключалась в том, что разновидностей страхов было не так уж и много. Насекомые, высота, глубина, гробы, смерть подобные глупости проходила за пять секунд. К сожалению, люди слишком похожи друг на друга. Тогда я впервые столкнулась с чистым соответствием. Обычная девушка третьего уровня больше всего на свете хотела себе рекомендованный контакт, а боялась того же, чего и я. Ей угрожали стресс и потеря работоспособности. Нужно было как-нибудь привести ее к рекомендованному контакту. Я быстро нашла нужные воспоминания, но ее мозг отказывался их воспринимать. Он считал это проявлением безумия. Один раз, второй, третий И вот я уже падала в бездну беспомощного безумия. Градом сыпались осколки чужих воспоминаний, а я ничего не могла сделать. Оставалось лишь зажмуриться и попытаться выжить. Когда я все-таки отважилась открыть глаза, передо мной светилась проекция с уведомлением: «Программа требует утилизации одного из участников лабиринта. Просьба выбрать нужный вариант». Я выбрала жизнь. Свою.
Мы возненавидели людей, чьи судьбы должны были корректировать. Жалость сменилась ненавистью. Чаще всего мы все-таки выбирались из ловушек, вот только, никогда не забывали о них.
Первым, кого я тогда увидела, выбравшись из лабиринта, было лицо Андраса. Он с интересом наблюдал за тем, как я беспомощно сучу руками и ногами. Вокруг собралось всего несколько человек. Ловушки постепенно переставали быть чем-то из ряда вон выходящим. Андрас, Форас и Лерайе сдержанно поздравили меня и поспешили разойтись.
Осталась только Анни.
Теперь понимаешь, почему о них никто не хочет говорить? спросила она.
Я кивнула. Анни выглядела уставшей. До конца рабочего дня было еще долго. Ей пришлось все-таки включить новый лабиринт и заняться поправкой чьего-то будущего. Я до конца дня правила самые простые карты. Так, чисто отваживала людей от мороженого и уводила от открытых люков.
Иногда я приходила в бар к Канзе и болтала с ним о новых иллюзиях. Поскольку я слушала бармена с неизменным восхищением, он всегда готов был смешать мне какой-нибудь новый коктейль. Неразбавленная радость, Падение, Нирвана Бармена давно перестали интересовать тривиальные напитки, все, что он делал, должно было содержать Иллюзию. Это восхищало, правда, по-моему, только меня. Остальные воспринимали бар неотъемлемой частью интерьера, что ли.
Перед днем очередного эксперимента Канза на прощание сказал:
Приходи сюда после занятий, ладно?
Без проблем, ответила я.
С утра нас собрали в огромном зале, в котором проходила церемония идентификации. Правда, его сейчас трудно было узнать. Пол наклонили еще больше, а зал был уставлен причудливо изогнутыми лавками, поэтому помещение превратилось в обычную аудиторию для занятий.
Неожиданно гул новичков стих. Раздались удары каблуков об пол. Софи Рейвен медленно прошествовала к зоне для выступлений. Оглядев всех придирчивым взглядом, она заговорила:
К сожалению, мне доверили сообщить вам о том, что ваша коллега, Алиса, умерла
По залу пронеслась волна удивленных возгласов. Вечно всем недовольная Алиса никогда мне не нравилась. Впрочем, я и не общалась с ней никогда. Ее определили на работу в клинику. Встречались мы только на занятиях по истории Нового общества, поведенческой теории и практикуме, таком вот, как сегодня. Она упала с лестницы, ведущей в лабораторию. Однажды пришлось проходить мимо нее, неудивительно, что кто-то пострадал. Бредовое сознание какого-то дизайнера сделало лестницу в лабораторию самым опасным местом в центре, да, наверное, и во всем секторе. Только тюрьма Тортур, пожалуй, вне конкуренции. Лестница с прозрачными ступенями и перилами лишь с одной стороны. На двадцать первом этаже. Вниз лететь очень долго Я совершенно равнодушна к высоте, но, оказавшись на той лестнице, шла, намертво вцепившись в перила. Даже не представляю, как возмущалась Алиса, когда ей приходилось спускаться по тем ступенькам. Бедный Кроцелл Его рекомендованный контакт. Они проводили вместе все свободное время. Веселый и добродушный Кроцелл всегда стоически выносил брюзжание Алисы. Его терпению можно было позавидовать.