Ваша фамилия, имя, отчество, год рождения?
Михаил ответил.
Вам понятно, в чем вы обвиняетесь?
Да, но ведь я оборонялся. Эти двое грабили женщину, я вмешался.
Мы читали протокол допроса и показания свидетельницы.
«Тройка» пошушукалась между собой.
Борисов Сергей Иванович, за совершенное преступление, а именно убийство двух лиц, учитывая смягчающие вину обстоятельства, вы приговариваетесь к отбытию наказания сроком на шесть месяцев в штрафной роте. Вам понятен приговор?
Понятен.
Однако скажите спасибо товарищу Сталину. Для летчиков штрафная рота заменяется штрафной эскадрильей, согласно приказу 227.
Спасибо, растерянно проговорил Михаил.
Конвой, уведите осужденного.
Вся процедура длилась не более десяти минут. Этим же вечером его вместе с другими осужденными погрузили в теплушку «сорок человек восемь лошадей», как прозвали ее солдаты. И в самом деле на стенке вагона была такая надпись.
Ехали долго, останавливаясь у каждого столба и пропуская воинские эшелоны.
По прибытии на небольшую станцию всех вывели из вагона и разделили по спискам. Группу, в которую попал Михаил, погрузили на полуторку и в сопровождении конвоя доставили на место. Куда никто не говорил. Выгрузили, разрешили оправиться по нужде и загнали в барак.
Утром объявили подъем и построение. Все восемь человек построились в одну шеренгу. Перед строем появились капитан в летной форме и особист. Энкавэдэшник сверил наличие людей по списку, выкрикивая фамилии, и передал бумаги летчику. Капитан сделал шаг вперед.
Граждане осужденные! Родина дала вам шанс кровью смыть позор преступлений, которые вы совершили. Я капитан Федоров, командир группы «штрафников», эскадрилья которых приписана к тридцать второму истребительному авиаполку. Вы подчиняетесь непосредственно мне. Забудьте свои прежние звания и награды. «Кубари» и «шпалы», у кого они еще остались на петлицах, снять. Отныне вы все рядовые красноармейцы и подчиняетесь распорядку боевой работы полка. Личное оружие запрещено, выход за пределы расположения эскадрильи приравнивается к побегу. За побег, трусость в бою, невыполнение боевого приказа расстрел. Личные победы в воздушных боях не засчитываются. Вопросы?
На чем летать будем?
Хороший вопрос. На «Як-1», как и все летчики полка. Разойдись!
Ошарашенные услышанным, штрафники потянулись назад, в барак снимать с петлиц знаки различия. Вид у всех был нестроевой: ремней нет, оружия нет, знаки различия сняты. Не военнослужащие, а группа дезертиров каких-то.
Сидевший на нарах рядом с Михаилом летчик снимал «шпалы». Михаил сразу же избавился от «кубарей» долго ли снять по одному кубику с петлицы.
Вы откуда, товарищ? спросил Михаил сидящего рядом летчика.
Мы теперь все граждане, а не товарищи, буркнул в ответ штрафник.
Не собачьтесь, сказал с соседних нар штрафник, снявший с петлиц по три «кубаря» он был старшим лейтенантом. Мы теперь все в равном положении что лейтенанты, что майоры. Просто красноармейцы. И в бою должны прикрывать друг друга, чтобы не быть сбитым. Только представьте ваш самолет подбит над немецкой территорией. Выпрыгнули вы с парашютом или сели не принципиально. Вопрос в другом: в эскадрилье могут посчитать, что вы к немцам переметнулись. А чего еще от штрафников ждать? И застрелиться в таком случае нечем будет, поскольку личное оружие нам не положено.
Штрафники притихли. Каждый осмысливал услышанное. Перспектива быть сбитым над занятой немцами территорией ужасала. И не столько собственной гибелью свыклись на фронте с мыслью, что косая рядом ходит, и даже не пленом. Страшно было от одной мысли, что сочтут перебежчиком, предателем, по своей воле приземлившимся у немцев. Тогда и на самом пятно позорное, несмываемое будет, и родственников репрессируют.
В наступившей тишине бывший батальонный комиссар, споровший с рукава красную суконную звезду, сказал:
При каждом фронте созданы по три штрафные эскадрильи бомбардировочной, истребителей и штурмовиков.
Чуть помолчав, он добавил:
Я сам приказ Сталина читал в политотделе армии. Опытных летчиков не хватает, большие потери личного состава несем, потому отсидку в лагере заменили штрафными эскадрильями.
В бараке царила тишина. Все были угнетены услышанным и потому не сразу услышали, как вошел Федоров:
Выходи строиться.
Летчики снова построились в неровную шеренгу.
Сразу видно летуны. Вольница, мать вашу! Даже построиться ровно не можете.
Пилоты подровняли строй.
Сейчас пойдем получать шлемофоны и обмундирование не в шинелях же вам летать. Налево!
На вещевом складе штрафники получили шлемофоны и ватники. Надев полученное, они построились. Видок у пилотов был еще тот. Кто-то проговорил:
Да на высоте я в кирзовых сапогах и фуфайке в сосульку превращусь.
Разговорчики в строю!
Каждый из штрафников был опытным пилотом, все имели на своем счету сбитые вражеские самолеты, и каждый понимал, что без унтов, меховой куртки или комбинезона на высоте более 2,53 тысячи метров делать нечего. За бортом минусовая температура, а кабины негерметичные, щелявые, сквозняк по ним гуляет.
Напра-во! Шагом марш!
Летчики подошли к стоянкам самолетов. Там, потрепанные, с латками на крыльях и фюзеляжах, стояли истребители «Як-1»; возле них механики, причем одеты они были так же, как и летчики, только вместо шлемофонов на головах были пилотки без звездочек. Стало быть, тоже штрафники.
Красноармеец Хижняков, принимайте самолет.
Названный пилот выходил из шеренги и шел к истребителю.
В тринадцать часов обед и сбор в казарме, предупредил Федоров.
Всем пилотам показали их самолеты и стоянки. У Михаила механиком оказался молодой, разбитной парень. Звали его Павлом.
Гражданин пилот, самолет к вылету готов! доложил он Михаилу.
Ты давно в эскадрилье?
Третий день.
Какие тут порядки?
Как в лагере.
Понятно. А за что сюда попал?
По пьянке замполиту по морде дал.
Нашел, кого бить.
Пьяный же был, вздохнул механик. А вы?
Тоже за драку. Двух уголовников, которые женщину грабили, насмерть забил.
Здорово! А женщина-то что не сказала разве, что вы ей на помощь пришли?
Хуже сама в милицию позвонила, что это я их
Вот сука!
Ладно, хватит об этом. Сам виноват, в следующий раз мимо пройду. Ты про самолет расскажи.
Чего рассказывать? Если честно рухлядь. Фюзеляж и крылья сами видите, мотор свой ресурс почти отработал. Пока работает вроде бы неплохо, но моточасы почти на исходе.
Оружейник пулеметы и пушку проверял?
Говорит все в порядке, а там кто его знает.
Облетать бы аэроплан.
Да кто же вам даст? В обоих концах взлетной полосы счетверенные зенитные установки «максимов» стоят. Они приказ имеют: коли вылет не по приказу стрелять на поражение.
Сурово!
Я же сказал: порядки как на зоне.
Я там не был, потому не знаю.
И я не был. Дружбан рассказывал он еще до войны сидел.
Михаил посидел в кабине, запустил двигатель, послушал его работу, подвигал педалями и ручкой управления. Выбравшись из кабины, спросил у Павла:
Где здесь столовая?
Вон там. Павел показал рукой. Но кормежка поганая не то что в моем бывшем авиаполку. Да сами узнаете, когда попробуете.
Кормили и в самом деле неважно. Жидкий суп с перловкой и капустой, перловая каша с куском соленой донельзя селедки, три куска черного хлеба с чаем без сахара. Сдохнуть не сдохнешь, но на подвиги не потянет. Плохо, что черный хлеб от него на высоте кишечник дует. И сахара нет, а он нужен для остроты зрения. Наверное, так заключенных в лагерях кормят. И не пойдешь, не пожалуешься, потому как осужденный штрафник и есть. И прав никаких нет только воевать. Как говорилось еще до войны: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
После обеда, каким бы он ни был, в казарму, если угодно в барак, пришел капитан Федоров вместе со штурманом эскадрильи. Они относились к так называемому постоянному составу полка, штрафники же к переменному. Изучали полетные карты предстоящих боевых действий. Штурман указывал на характерные особенности местности. Федоров вкратце объяснил, кто противостоит нашим авиачастям.
После обеда, каким бы он ни был, в казарму, если угодно в барак, пришел капитан Федоров вместе со штурманом эскадрильи. Они относились к так называемому постоянному составу полка, штрафники же к переменному. Изучали полетные карты предстоящих боевых действий. Штурман указывал на характерные особенности местности. Федоров вкратце объяснил, кто противостоит нашим авиачастям.
На аэродроме Дугино базируется пятьдесят третья бомбардировочная эскадра «Легион Кондор». Опытные летчики, еще в Испании воевали, потом во Франции. На аэродроме Дятлиха пятьдесят вторая истребительная эскадра на «Ме-109Е». Тоже не подарок. По показаниям сбитых немецких летчиков, воевали на Западном фронте, против Англии, потом Польская кампания. Асы тертые! Потому ухо нужно востро держать. Тактика у них излюбленная: нападать с высоты из-за облаков, бить сверху и в хвост. Я тут ваши летные книжки просмотрел. Наиболее опытных назначаю ведущими состав звеньев назову сразу. Прежние заслуги и звания не в счет. Хижняков ведущий первой пары, Иванов ведомый.
Есть!
Борисов ведущий второй пары, ведомым Алейников.
Есть.
Федоров разбил всех восьмерых пилотов на пары.
Конечно, слетаться бы надо, да времени нет, это уж как получится на боевом задании. Изучайте карты, завтра вылет.
Ночью пилоты спали плохо. Михаил и сам крутился в постели и чувствовал, что другие не спят ворочаются, вздыхают. Дураку понятно, что штрафников бросят в самое пекло. Да ведь все штрафники пилоты опытные, не боя боятся боятся быть сбитым над чужой территорией.
Потом Михаилу пришла в голову старая поговорка: «Мертвые сраму не имут». И в самом деле, воевать он будет, как и раньше, за чужие спины не будет прятаться, а если собьют так у него родни нет, горевать некому. С тем и уснул.
После подъема он поглядел на своих друзей по несчастью лица хмурые.
Чего головы повесили? Не на Колыму лес валить идете в бой против врага! Бить его можно и нужно, а в телогрейке вы будете или в реглане какая разница!
Лица людей немного просветлели. И в самом деле: самолет вот он, руки и голова на месте. А там уж как судьба-злодейка распорядится.