Михаилу удалось посадить самолет на основное шасси, потом уже опустил хвост. Получилось мягко, осторожно даже бережно. Уже в конце пробега выключил зажигание и перекрыл бензокран. По инерции направил самолет ближе к санчасти.
На стоянках многие видели, что с самолетом что-то не так: на центроплане слева темнеет фигура, из задней кабины две головы торчат. К самолету рванули механики, техники, прибористы и отлетавшие пилоты, которые еще находились у своих самолетов. Из санчасти, почуяв неладное, выбежал фельдшер не каждый день самолеты к ним подруливают.
Михаил выбрался из кабины на крыло, отстегнул на летчице ремень, которым она была пристегнута к растяжке.
Вставай, прибыли. Багаж только не забудь, пошутил он.
Но женщина обеими руками вцепилась в стойку тахометра, торчавшую из центроплана. Пересохшими губами она прошептала:
Руки помоги отцепить.
Михаил по-одному разжимал пальцы, онемевшие от мертвой хватки. Досталось ей. Конечно, страшно было, иной мужик на ее месте штаны бы обмочил.
Михаил помог ей слезть с центроплана, буквально стащив на землю за ноги. А с другой стороны самолета набежавший люд вытащил тело раненой летчицы. Уложив ее на носилки, они бегом кинулись в санчасть.
Только теперь почувствовав невероятную усталость, Михаил сбросил с себя телогрейку и без сил опустился на землю, прислонившись спиной к колесу шасси. Он тут же ощутил странный холод во всем теле, и когда стал ощупывать одежду, понял, в чем дело гимнастерка под телогрейкой была насквозь мокрой от пота.
Из кабины вылез Василий, размял затекшие суставы.
Вроде легкая, а все колени отсидела, посетовал он.
Не жалуйся, вон какая девушка у тебя на коленях сидела, пошутил кто-то из техников.
Увидев неладное, к самолету подошел командир полка. Все вытянулись по стойке «смирно», к майору шагнула летчица:
Товарищ комполка! При выполнении боевого задания была сбита и села на вынужденную посадку на оккупированной территории. Самолет сгорел. Штурман Климук ранена. Рядом с нами сел «У-2». Фамилию летчика не знаю. Он нас вывез с места посадки, четко доложила она.
Ну-ка, ну-ка, кто у нас герой?
Майор обвел взглядом собравшихся. Все как-то подались назад, и получилось, что Михаил с Василием оказались впереди.
Из штрафной эскадрильи? сразу понял майор.
Так точно. Пилот красноармеец Борисов.
Штурман-бомбардир красноармеец Антонюк.
Благодарю за службу!
Служим Советскому Союзу!
Товарищ майор! Разрешите обратиться! нарушила внезапно наступившую тишину женщина-пилот.
Обращайтесь!
Поступок и в самом деле геройский, наградить бы их, выступила вперед спасенная летчица.
Не могу, Лебедева, штрафников к наградам представлять не положено.
Тогда срок скостить, не унималась женщина.
Тоже не в моих силах. Их трибунал приговорил, и я решение трибунала изменить не вправе.
Женщина от досады закусила нижнюю губу.
Хлопцы, как же вам это удалось? полюбопытствовал майор.
Желая услышать из первых уст историю невероятного спасения женщин-пилотов, летчики и техсостав, свободные от полетов и работы, придвинулись поближе.
Это штурман у меня молодец глазастый, сказал Михаил. Он заметил, что самолет лежит на земле и хвост у него горит. Я и сел. А остальное вы уже знаете.
Да спасенных мы видели, а как тебе в голову пришло летчицу на центроплане положить?
Ну не бросать же у немцев боевого товарища! Тем более что они на мотоциклах к месту вынужденной посадки уже ехали, и времени долго раздумывать у нас просто не было. Раненую ту сразу во вторую кабину определили, к штурману. А пилота пришлось поясным ремнем к растяжке пристегнуть, чтобы ветром с крыла не сдуло. И потихоньку на аэродром. Одно плохо было: двигатель в полете грелся, думал не дотяну.
Окружающие слушали с интересом. Рассказ поучительный, тем более что и в дальнейшем такие знания могут пригодиться.
Внезапно летчица всплеснула руками.
Ой, надо же узнать, как там Татьяна!
В голове у Михаила вдруг сверкнула догадка. А не те ли это летчицы, с которыми он познакомиться хотел, да они его отшили? У раненой лицо в крови было, да и темно сложно узнать. А вот пилот Но женщина уже повернулась и побежала в санчасть.
Механики подхватили самолет за хвост и покатили его на стоянку.
Летчики окружили Михаила и стали расспрашивать, как себя вел самолет в воздухе, зашел чисто профессиональный разговор. Как водится, начали рассказывать разные случаи. Поговорив с полчаса, стали расходиться, а Михаил с Василием направились в столовую надо было завтракать и спать.
Через час аэродром как будто вымер ведь летчики и техсостав трудились ночью и отсыпались днем.
Михаил спал на стоянке, на чехлах нравилось ему отдыхать на природе. Воздух свежий, не то что в казарме: пахнет гуталином, хлоркой и еще бог знает чем чем-то казенным. Да и мужики храпят во сне так, что стекла дребезжат. Попробуй тут усни.
Проснулся он ближе к вечеру от ощущения, что кто-то стоит рядом. Открыл глаза и увидел перед собой женщину-пилота. Заметив, что Михаил проснулся, она улыбнулась:
Ну и здоров ты спать, летчик. Я уже с полчаса здесь стою, все не решаюсь тебя разбудить.
А чего меня будить сам проснулся.
Михаил встал, руками растер лицо. Да и лежать, когда женщина стоит, как-то неудобно.
Летчица протянула ему руку для рукопожатия.
Лебедева.
Я уже знаю майор говорил.
А вас как? Должна же я знать, как зовут моего спасителя.
Красноармеец Борисов, официально представился Михаил.
И после секундной задержки добавил:
Штрафник, уголовник и трус, а еще человек непорядочный, поскольку летаю не на истребителе или бомбардировщике, а на «У-2».
Щеки Лебедевой вспыхнули багрянцем, видно было, что она хотела ответить колкостью, но не нашлась что сказать, и потому, немного невпопад и запинаясь, проговорила совершенно неестественную в таких случаях фразу:
Штрафник, уголовник и трус, а еще человек непорядочный, поскольку летаю не на истребителе или бомбардировщике, а на «У-2».
Щеки Лебедевой вспыхнули багрянцем, видно было, что она хотела ответить колкостью, но не нашлась что сказать, и потому, немного невпопад и запинаясь, проговорила совершенно неестественную в таких случаях фразу:
Меня Верой зовут.
Меня Сергеем, ответил Михаил. Да вы садитесь. Он галантно указал на самолетные чехлы, с которых только что поднялся.
Летчица уселась. На этот раз она была без комбинезона в гимнастерке и юбке. Михаил увидел капитанские петлицы и поблескивающий на груди орден Красной Звезды. Не то что у Михаила: на застиранной гимнастерке ни одной награды, и голубые петлички девственной чистоты рядовой.
Как там раненая?
В себя пришла. Порезов и ушибов много, сотрясение головного мозга к тому же. Но доктор сказал молодая, организм сильный поправится.
Это хорошо.
Вы нас простите. Я ведь вас вспомнила уже здесь, когда приземлились. Мы тогда вас очень обидели
Чего обижаться, коли штрафник. Все правильно, указали мне на мое место.
Женщина опять покраснела.
А можно узнать, за что вы в штрафники попали?
Вам, Вера, на самом деле это интересно?
Да, я никогда не общалась со штрафниками. Мне говорили, что их из преступников набирают, чтобы они вину свою перед Родиной кровью смыли.
И Михаил коротко, но четко и внятно рассказал свою историю о драке в Москве, спасенной им девушке и о трибунале.
Это же несправедливо! А вы Михаилу Ивановичу Калинину писали?
Зачем? В драке я на самом деле участвовал и двух уголовников убил, хотя и не хотел этого. Стало быть, виновен.
И что, остальные штрафники тоже такие?
У каждого свое. Мой штурман, например, на «Пе-2» летал. Во время бомбардировки промахнулся и несколько бомб на свои позиции сбросил. Теперь вот со мной летает.
Фу грубиян и женоненавистник.
Почему вы так решили? До войны на гражданке он художником был милейший человек. Просто я ему рассказал, как меня две очаровательные девушки отшили. Вот он и решил шпильку вставить в отместку вроде. Да вот и он сам, легок на помине.
Штурман подошел, стал по стойке «смирно», отдал честь.
Товарищ капитан, разрешите обратиться к красноармейцу Борисову?
Разрешаю. Зло на меня держите?
Товарищ военлет, штурман Антонюк к полетом готов!
Что за ерунда, сроду Василий так с Михаилом не разговаривал! Михаил терялся в догадках: неужели это присутствие женщины с капитанскими шпалами на петлицах так повлияло?
Ты чего, Василий? Девушка просто поговорить пришла, а ты тянешься, как перед особистом!
Но Василий попросил Михаила отойти в сторону поговорить, и начавшаяся уже было беседа с Лебедевой затухла. Возникло какое-то напряжение, и летчица своей женской интуицией это сразу почувствовала.
Ну ладно, я пошла
Передавайте привет вашей подруге и пожелания побыстрее выздороветь. Заходите еще.
Вы меня приглашаете?
Ну, если не побрезгуете разговором со штрафником
Девушка укоризненно покачала головой.
Когда она ушла, Михаил спросил у штурмана:
Вася, какая муха тебя укусила?
Ты же сам говорил они тебя отшили.
Ну так теперь она сама пришла, видно совесть заела.
Ой, заела! Насмешил! Ха-ха-ха! Вася старательно изобразил смех. Просто поблагодарить за спасение решила. А ты уж размечтался Нужен ты ей, партизан.
Даже если и так. Давно с женщинами не разговаривал все больше с вами, штрафниками.
Сам такой, посмотри на себя!
В эту ночь они совершили четыре вылета.
Утром, после завтрака, Михаил по привычке завалился на чехлы на стоянке поспать. И снова проснулся от ощущения присутствия постороннего человека рядом. Разлепил глаза так это же Вера стоит, да еще и улыбается.
Здравия желаю, товарищ капитан! Михаил поспешно вскочил.
Для вас просто Вера, вы же мне не подчиненный.
Субординацию соблюдаю, товарищ капитан!
Да что вы заладили «товарищ капитан, товарищ капитан» Не хотите разговаривать так и скажите, я уйду.
Не обижайтесь, Вера, присаживайтесь. Широким приглашающим жестом Михаил указал на самолетные чехлы. Вы же сами понимаете, я штрафник, мне оступаться нельзя, меня за любую провинность наказать могут, а то и расстрелять. У штрафника прав никаких нет только долг.
Михаил грустно улыбнулся и добавил:
Хотя я в долг ни у кого не брал.
Вера без церемоний уселась на чехлы, подогнув ноги вбок.
А вы кем до войны были? с интересом глядя на Михаила, спросила она.