Я открыл глаза и обнаружил, что мы стоим в знакомом уже подземелье, а смешной, почти игрушечный паровозик и два крошечных вагона услужливо ждут, когда мы соизволим прокатиться. Недолго думая, я устремился туда, волоча за собой Нумминориха.
Я немного не рассчитал свои силы; дело кончилось тем, что мы оба оказались на полу. Двери закрылись, и беленые стены подземелья медленно поплыли мимо окон. Я сердито потер ушибленное колено, Нумминорих держался за локоть.
А теперь-то можно открыть глаза? жалобно спросилон.
Ох, уже давно можно, вздохнул я. Забыл тебе сказать, за что и поплатился.
Мы оба поплатились, улыбнулся он, поглаживая свой ушибленный локоть. Потом открыл глаза и заморгал, щурясь от света.
Мы что, уже едем в Нунду? Или еще куда-то?
Надеюсь, что в Нунду, я пожал плечами. Там разберемся. Главное, что мы вернулись.
А что, могли и не вернуться? запоздало испугался Нумминорих.
Разумеется, могли, зевнул я. Я же честно сказал, что тебе достался не самый надежный попутчик. Тем не менее мы вернулись, так что и говорить не о чем Слушай, я посплю чуть-чуть, пока мы едем, ладно? Я устал как Даже не знаю, как кто. А в Нунде мне предстоит как следует порезвиться.
Порезвиться?!
Ну да. Нужно ведь как-то разобраться с господином комендантом, возжаждавшим дармового бессмертия.
А я о нем уже забыл, смутился Нумминорих. Спи, Макс. Я тебя разбужу, когда мы приедем.
Боюсь, что на такое чудо твоего могущества не хватит, мечтательно сказал я, сворачиваясь калачиком на коротком, но мягком сиденье. Меня даже сам сэр Джуффин иногда не может разбудить представляешь, как это круто?
Тем не менее, когда пришло время, Нумминорих каким-то образом сумел меня растолкать. Я проснулся как миленький и неохотно оторвал зад от мягкого сиденья. Ватные ноги кое-как вынесли меня из вагона, крошечный поезд медленно уполз в темноту.
Такой могущественный дядя, а просыпаться легко и с удовольствием до сих пор не умею, в отличие от тебя, мрачно сказал я Нумминориху. Научил бы, что ли.
Я бы научил, растерялся он. Только сам не знаю, как этому можно научить.
Ладно, тогда обойдемся бальзамом Кахара, вздохнул я. Порылся в карманах Мантии Смерти, нашел бутылку, сделал хороший глоток и удовлетворенно кивнул: жизнь снова стала вполне прекрасной и удивительной. По крайней мере, спать больше не хотелось.
Всего-то восьмая ступень Черной магии, а какая сильная штука, заметил я. И что бы я без него делал все эти годы? Сдох бы как собака. Ладно уж, пошли наверх.
По дороге я тупо считал ступеньки. Выяснилось, что их было сто девяносто две не больше и не меньше. Эта бесценная информация не показалась мне слишком полезной, тем не менее она прочно засела в моей голове и сидит там до сих пор.
А теперь давай кутаться в укумбийский плащ. Думаю, утро уже давным-давно наступило, и здесь ошивается куча народу, сказал я, когда мы завершили восхождение и остановились у двери, ведущей в кухню. Пойдем поищем господина коменданта. Учти, вся надежда на твой нос.
А я все время чувствую его запах, кивнул Нумминорих. По-моему, он прошел здесь совсем недавно. Может быть, никакое утро еще и не думало наступать?
Все может быть, согласился я. Тем не менее давай замаскируемся.
Мы вышли в коридор, такой же безлюдный, как ночью. Нумминорих тут же куда-то свернул и уверенно устремился в неизвестном направлении. Мне оставалось только следить за тем, чтобы шагать с ним в ногу: когда два человека надевают один плащ, обычная ходьба сразу же превращается в какой-то дурацкий аттракцион.
Мы бродили по коридорам минут десять. Дважды нам навстречу попадались небольшие группы молодых людей в коротких форменных лоохи, но они нас, хвала Магистрам, не замечали.
Вот здесь он и сидит, шепнул Нумминорих, останавливаясь перед массивной дверью темного дерева.
Ее поверхность была украшена искусной резьбой. На нас сердито уставились диковинные морды каких-то экзотических зверюг. Зеленоватые камни, заменяющие им глаза, казались мне живыми. Они смотрели на нас настороженным взглядом внезапно разбуженных хищников.
Это Стражи дверей, уважительно сказал Нумминорих. Редкая штука, сорок первая ступень Черной магии. Наверное, остались с прежних времен, сейчас таких не делают.
Они не дадут нам войти? спросил я.
Вообще-то именно для того они и существуют, чтобы никого не пускать. Но я знаю, как с ними договориться.
Правда? обрадовался я.
Ну да. Я же говорил тебе, что моя мама раньше была Мастером Открывающим Двери. Она многому меня научила. Мы часто играли во взломщиков это была моя любимая игра. Мы жили в очень старом доме, который достался нам по наследству от ее деда, и на дверях маминого кабинета тоже были такие Стражи. Мне было всего пятнадцать лет, когда я научился сам заходить в эту комнату.
Здорово! восхитился я.
Я быстро подсчитал в уме и понял, что в пятнадцать лет жители этого неторопливого Мира еще совсем малыши, вроде наших четырехлетних карапузов. Выходит, Нумминорих был вундеркиндом
Бывший вундеркинд тем временем ласково поглаживал тонкие контуры резьбы. В конце концов он выскользнул из-под полы укумбийского плаща, присел на корточки и доверительно прижался лбом к одному из рисунков. Он что-то говорил этим нарисованным тварям, так тихо, что я ничего не мог разобрать.
Вот и все, улыбнулся он, оборачиваясь ко мне. Мы договорились. Они нас пропустят.
И какую сумму ты теперь должен перевести на их счет в швейцарском банке? прыснул я.
Чего? изумился он. Какая еще банка?
Ничего, вздохнул я. Не банка, а просто очередная идиотская шутка, годная исключительно для личного пользования, не обращай внимания Зато ты у нас действительно гений.
Он еще несколько секунд повозился с замком, и дверь бесшумно открылась. Мы вошли в полутемный холл и снова затормозили: теперь нужно было понять, за какой из четырех одинаковых белых дверей скрывается комендант.
Он там, Нумминорих уверенно ткнул указательным пальцем в направлении одной из них.
Хорошо, кивнул я. Подожди здесь. Думаю, я быстро управлюсь. Пусть плащ остается у тебя.
А может, лучше вместе? возразил Нумминорих. Мало ли что.
Вот именно, усмехнулся я. Я буду метать Смертные шары и вообще творить Магистры знают что. Не нужны мне несчастные случаи на производстве.
Где? переспросил он.
Потом!
Я набросил на него укумбийский плащ и решительно распахнул дверь.
Сэр Капук Андагума сидел в массивном кресле у окна и задумчиво перебирал в руках маленькие самопишущие таблички.
Мое появление оказалось для него сюрпризом. Я еще никогда в жизни не видел столь стремительной смены чувств на человеческом лице. Изумление сменилось пониманием, а потом в его глазах появилось такое отчаяние, что моя рука, приготовившаяся метать Смертный шар, начала безвольно опускаться. Думаю, его чары тут были ни при чем: я попался в сети обыкновенной жалости, простенькой, но эффективной ловушки, в которую то и дело попадаются отборные экземпляры хороших, в сущности, охотников.
Это была бесконечно длинная секунда. Я успел задохнуться от ужаса и гнева Капука Андагумы, понять, что мы, в сущности, очень похожи: наверняка я бы и сам на его месте испытывал именно такую гремучую смесь мощных, но бесполезных чувств. Но пришлось взять себя в руки в конце концов, я пришел сюда не для того, чтобы насладиться своими сверхъестественными способностями к сопереживанию. Я считал своим долгом наказать человека, которому взбрело в голову, будто он может распоряжаться чужими жизнями, как собственным банковским счетом. Служебные обязанности дело десятое. Я не мог обманывать себя, это была глубоко личная месть. Если бы мне предстояло заплатить за свое решение сотней-другой лет в Холоми, это, пожалуй, ничего бы не изменило.
Поэтому на исходе тягучей, как лакричная конфета, паузы мои пальцы снова сложились в щепоть, и крошечная пронзительно-зеленая шаровая молния с противным чавкающим звуком впилась в лоб коменданта Нунды.
Уже потом я понял, что чудом успел его опередить. Красивые ухоженные руки коменданта как раз взмыли вверх, а губы разомкнулись, чтобы выплюнуть мне в лицо какое-нибудь смертоносное древнее заклинание. Но мне так и не удалось узнать, что за сюрприз был для меня приготовлен. Передать не могу, как меня это радует.
Я с тобой, хозяин, голос звучал так тихо, словно сэр Капук Андагума прилагал чудовищные усилия, чтобы вовсе не произносить этих слов.
Пошли, лаконично сказал я.
Моя жертва послушно поднялась из кресла и зашагала к двери. На коменданте была только тонкая домашняя скаба, но он не стал оглядываться в поисках лоохи. «Все правильно, приказа одеваться от меня не поступало, а собственных соображений у него больше нет», с отвращением подумал я. Я часто говорю, что меня тошнит от собственного могущества, но сегодня это чувство впервые оказалось не душевным переживанием, а настоящей телесной, почти похмельной мутью.
Откровенно говоря, мне было наплевать, подцепит ли сэр Капук Андагума насморк. Но я подумал, что его легкомысленный костюм может вызвать подозрения мало ли кто встретится нам по дороге.
Сначала оденьтесь, велел я.
А сам остановился у двери и машинально потерся затылком о прохладное дерево обшивки. Это оказалось чертовски приятно. Можно было подумать, что я всю жизнь мечтал именно о таком удовольствии, и вот сбылось наконец-то.
Господин Андагума тем временем поспешно закутался в тонкое темно-красное лоохи, которое извлек из почти невидимого, встроенного в стену платяного шкафа.
Я оделся, хозяин, сообщил он.
Вот и славно. Теперь пошли.
Я, не оборачиваясь, вышел в холл. Увидев меня, целого и невредимого, да еще и с пленником, Нумминорих поспешно снял укумбийский плащ наверное, для того, чтобы мы не наступили на его невидимую ногу.
Ну что, теперь мы отвезем его в Ехо? не скрывая облегчения, спросил он.
Я покачал головой. Потом спросил себя: а не лучше ли сделать так, как предлагает Нумминорих? Отвезти эту сволочь коменданта в Ехо, отдать ребятам Багуды Малдахана, пусть запирают свою добычу в одной из комфортабельных камер Холоми на пару столетий в соответствии с гуманными законами Соединенного Королевства. К тому же, я бы дорого дал, чтобы отправиться домой прямо сейчас. Но я совершенно точно знал, что меня не устраивает такой финал этой паршивой истории.
Орден Долгого Пути во главе с синеглазым Магистром Нанкой Ёком уже отправился в бессрочную ссылку, навсегда исчез из этого прекрасного Мира. При этом я отлично понимал, что ответственность за все случившееся лежит не на них. Оставалось надеяться, что моим друзьям-вампирам придется по душе сладкий запах цветущих лип на восточной окраине Берлина и заодно пивной привкус крови новых соседей.