Нередко ранним утром я и Татьяна с детьми наших гостей отправлялись к морю, которое известный советский драматург Александр Штейн называл «седым и викинговским». В один из таких утренних походов с нами пошли Янис Витолс и публицист Рихард Лацис. Запомнилась эта прогулка тем, что два известных в республике человека затеяли какой-то спор о творчестве замечательного латышского поэта Яниса Райниса. При этом оба цитировали стихотворения из замечательных календарей поэта, носивших название «Вирпули» и написанных еще в 20-е годы прошлого столетия. Так, Витолс читал:
Копить Беречь Как сделать это?
Где лишнюю найти монету?
Ужель и впрямь не ест, не пьет,
Кто миллионы создает?!
Внеси поправку небольшую:
Он копит денежку чужую.
Друг отца, дядя Рихард, на стихотворение «Насчет накопления» отвечал строками из стихотворения «Против солнца»:
Псы лают на луну от сотворенья света.
Теперь у них основана газета.
И в ней они свой нрав явить желают:
Уже не на луну на солнце лают
Ну что ж! Не пропадет их рвенье даром:
Сразит их солнечным ударом!
В ответ Янис Витолс с улыбкой читал стихотворение «Идеи и головы»:
Так ты считаешь, в головах людей
Они хотят скосить ростки идей,
Раскинувшихся чересчур вольготно?
Нет, друг, не бойся этому не быть;
Известно им идею не убить,
Вот головы они б скосили нам охотно!
Не успел композитор Витолс закончить чтение стихотворения, как литератор Лацис уже читал другое стихотворение Райниса, названное поэтом «Предложение о подарке нашим народным представителям»:
Вновь думцев скликают в думские стены!
Подарок им надо вручить отменный:
Парадные брюки дадим из стали,
Чтоб не протерлись от бдений в зале
И боль от пинков заодно смягчили!
Смеясь, Витолс, принимая стихотворную дуэль, читал стихотворение «Устаревшая поговорка»:
Аппетит приходит к нам с едой»
Не согласен с поговоркой той:
Аппетит пришел, но вот беда
Что-то не является еда!
Заметки об этом споре-состязании двух поклонников поэзии Яниса Райниса и известных в 40-50-е годы в Латвии талантливых людей я совершенно случайно обнаружил спустя десятилетия в первом томе собрания сочинений великого латышского поэта. Переводы стихов из календарей «Вирпули» сделали Вл. Невский, Л.Хвостенко, Б.Тимофеев и Ю.Абызов. Работая над трилогией «Опаленные ложью» и перечитывая стихи Яниса Райниса невольно задаешься вопросом: неужели вся наша жизнь это одно дежавю, хождение по кругу или по «граблям»?!.
Татьяна Лаптева
(МАПП / Россия / Псков)
Музыковед, композитор, автор вокальных, инструментальных, хоровых произведений, музыки для театра, написанных, опубликованных и исполненных в разные годы. Член Союза композиторов России. Т.Лаптева Дипломант Международных музыкальных и театральных конкурсов. Член МАПП
«Заря, заряна, заряница»
Отблески Серебряного века в поэзии Игоря Григорьева
Игорь Григорьев (19231996) принадлежит поколению русских советских поэтов 40-х 90-х годов. Родился он на псковской земле. Его юность и молодость пришлись на тяжелые годы войны. В эти трагические годы он перенес неисчислимые испытания и сложился, как большая человеческая личность и большой русский поэт. Его творческая писательская жизнь была разделена между Псковом и Ленинградом. Много лет после войны Игорь Григорьев прожил в Ленинграде, где учился, получил литературное образование и прошел большую жизненную и трудовую школу, что типично для биографии не только советского, но и для каждого подлинного поэта и писателя. В 60-е годы он, почти как варяг, был призван на псковскую землю. Он занял официальный пост руководителя писательской организации. Имея представление о замечательной личности поэта и человека Игоря Григорьева, можно понять, что он вернулся на родину с ощущением того, что это его долг, что он должен жить и творить как поэт именно в Пскове.
Татьяна Лаптева
(МАПП / Россия / Псков)
Музыковед, композитор, автор вокальных, инструментальных, хоровых произведений, музыки для театра, написанных, опубликованных и исполненных в разные годы. Член Союза композиторов России. Т.Лаптева Дипломант Международных музыкальных и театральных конкурсов. Член МАПП
«Заря, заряна, заряница»
Отблески Серебряного века в поэзии Игоря Григорьева
Игорь Григорьев (19231996) принадлежит поколению русских советских поэтов 40-х 90-х годов. Родился он на псковской земле. Его юность и молодость пришлись на тяжелые годы войны. В эти трагические годы он перенес неисчислимые испытания и сложился, как большая человеческая личность и большой русский поэт. Его творческая писательская жизнь была разделена между Псковом и Ленинградом. Много лет после войны Игорь Григорьев прожил в Ленинграде, где учился, получил литературное образование и прошел большую жизненную и трудовую школу, что типично для биографии не только советского, но и для каждого подлинного поэта и писателя. В 60-е годы он, почти как варяг, был призван на псковскую землю. Он занял официальный пост руководителя писательской организации. Имея представление о замечательной личности поэта и человека Игоря Григорьева, можно понять, что он вернулся на родину с ощущением того, что это его долг, что он должен жить и творить как поэт именно в Пскове.
Некоторое время назад появился повод перечитать почти заново несколько книжек его стихов. И вновь пришлось сожалеть, что не удалось познакомиться с поэтом в Пскове при его жизни. При встрече со стихами Игоря Григорьева каждый раз, словно заново испытываешь сильное впечатление. Это самобытная, мощная, яркая поэзия. Такое впечатление, может быть, и не сложилось бы, произойди это знакомство с его стихами раньше, как это могло бы быть, скажем, в начале 80-х.
Поэт Игорь Григорьев (19231996)
В те годы «застоя», пожалуй, только поэты пытались сохранить взгляд на жизнь, которой жило общество, как на мир, многокрасочный, полный тайн, загадок, стремлений, желаний. Они хотели жить ярко, жадно, с радостью. Сама реальность давала для этого мало поводов Жизнь людей была довольно скудной, полной ограничений, запретов. И даже мир, который создавали советские поэты в своих стихах, не мог заполнить духовных пустот той жизни. Даже их звучные и правильные стихи казались иллюзией и самообманом. Думается, что при знакомстве с ним в те годы не стихи, а именно сам поэт, его неповторимая личность произвели бы незабываемое впечатление. Игорь Григорьев сравнительно недолго был на посту официального руководителя писательской организации, но и позднее он остался фактическим ядром и лидером литературной жизни в Пскове. При этом, по многочисленным воспоминаниям современников, Игорь Григорьев не был формальным лидером, он обладал даром притягивать к себе людей. В общении с ними он раскрывал и развивал их личностные качества. И, возможно, это бескорыстная духовная повседневная работа и сохранила в стихах поэта особый мощный духовный заряд, полученный от общения и любви, которых было так много в его жизни.
Сейчас кажется, что его стихи переросли свое время и превратились в драгоценное наследство. И это наследство каким-то чудом сохранило память о более далекой эпохе, о которой в эпоху застоя мало вспоминали, о Серебряном веке поэзии.
Сопоставляя факты жизни И. Григорьева в Пскове, наполненной общением с людьми, по его стихам понимаешь, что он при этом непрерывно занимался своей главной работой, работой со словом. В застойные 70-е и 80-е поэт сквозь время, сквозь катастрофические бездны и пустыни прошедших войн словно бы вступал в диалог с поэтами тех, казалось бы, рухнувших в забвение времен. И для себя он их воскрешал, возрождал, он вникал в звучание их стихов, и своими словами, в своих стихах словно создавал иллюзию отражения, словно запечатлевал эхо того утраченного блистающего мира.
Прежде всего, его стихи рождают впечатление близости поэзии Игоря Северянина. Эта, возможно неожиданная, параллель могла возникнуть только в наше время, когда, для широкого читателя, начиная с 90-х годов, поэзия эпохи модерна и декаданса возродилась и нашла своих благодарных поклонников уже не в одном поколении.
Подобные ассоциации рождаются при чтении стихов Григорьева на любую тему: о пережитой трагедии войны, об умирающей деревне, о судьбе родины, о конфликте поколений, о драматических коллизиях любви современных людей. Решая тему раскрытия поэтического образа, Игорь Григорьев, находит собственную манеру, особенно роднящую его с Игорем Северяниным это словотворчество, игра со словом, поиск его производных вариантов «заря, заряна, заряница», обогащающих поэтическую ткань богатством оттенков чувств и смыслов.
Подобные ассоциации рождаются при чтении стихов Григорьева на любую тему: о пережитой трагедии войны, об умирающей деревне, о судьбе родины, о конфликте поколений, о драматических коллизиях любви современных людей. Решая тему раскрытия поэтического образа, Игорь Григорьев, находит собственную манеру, особенно роднящую его с Игорем Северяниным это словотворчество, игра со словом, поиск его производных вариантов «заря, заряна, заряница», обогащающих поэтическую ткань богатством оттенков чувств и смыслов.
И, может, вечно в прахе багровом
Спаленной жизни горюнить свет.
Практически любое стихотворение Игоря Григорьева привлекает внимание или найденными, или по-новому звучащими словами:
На ней крушина ягода волчья
Из красной картечи сплела венок.
Они «задевают» воображение, заставляют увидеть картины, нарисованные словами поэта.
Именно эти впечатления от стихов Игоря Григорьева вызвали сравнение со стихами его далекого предшественника из Серебряного века Игоря Северянина.
Игорь Северянин создатель невероятного множества стихов в разных жанрах и темах. Его, в основном, признавали как певца своего времени («Это было у моря», «Ананасы в шампанском»). Тогда и жизнь богемы, и жизнь обывателей словно растворилась в изысканности модерна, доходящей до манерности, искусственности чувств. За этой манерностью у Северянина скрывается мощный пласт иронического подтекста. А объединяет эти качества стихов их всепобеждающая певучесть, музыкальность, которая стала знаменем, девизом в поисках красоты у всех мастеров Серебряного века.
Лишь ты одно блестишь, страданье,
Своей нетленной красотой
В людской улыбке и рыданьи
Неугасимою звездой.
Игорь Северянин неутомим в поисках особенных слов, словечек и выражений в своей поэтической работе: