Начиная с 1991 года Игорь Васильев периодически уезжал в США, жил и работал там по несколько месяцев в году. Его выставки проходили в университетах и культурных центрах Америки, где он представлял латвийскую культуру. Он много работал установил ряд монументальных скульптур в парках и церквях. На каждом основании скульптур установлены бронзовые таблички с надписью «Скульптор И. Васильев, Латвия».
Журналист Виктор Подлубный, в 1990-е президент фонда помощи соотечественникам «Содружество» вспоминает, что в 1994-м Васильев просил фонд помочь с организацией выставок в Скандинавии. Принимающая сторона предоставляла выставочные залы, однако требовалась страховка.
«Я и раньше видел его работы, но он решил показать новые, говорит Подлубный. Съездили в Вецаки в мастерскую, а потом я пришел в Старый город на Кунгу, 33. Там у него тоже появилась мастерская. Васильев встретил меня весь в известке голова, руки белые он тогда ваял скульптуру для Аглонской базилики. Поинтересовался, что сейчас: утро или вечер? Видно было, что человек сутками не выходит из мастерской. Само помещение на первом этаже освещали мощные лампы. На табуретке бутербродики, термосок. Остались в памяти его сильные руки и остро отточенные, как лезвие, стамески, которыми он с огромной скоростью водил по двухметровой скульптуре. Отойдет в сторону, соскоблит что-то и снова продолжает»
Но помочь с зарубежными выставками фонд не смог. На транспортировку деньги нашлись, однако неподъемной оказалась страховка.
Переживал ли Васильев? Конечно. Отказ пришел не сразу, месяцы он жил надеждой.
Наталья Клетова жена художника Владимира Слепкова вспоминает, что в середине 1990-х увидела с мужем объявление в газете: Игорь Васильев хочет открыть курсы скульптуры для способных ребят-старшеклассников. Они связались со скульптором и для начала нашли помещение для занятий. В Старом городе, на той самой Кунгу, 33. Управляющий согласился предоставить его бесплатно для рекламы ему хватило того, что в здании будет работать сам Васильев.
«Оказалось, что талантливых учеников в Риге немало, продолжает Наталья. Нижний порог мы определили в 12 лет. Но для одного способного мальчугана сделали исключение. Он был младше и очень хотел заниматься. С письмом к нам обратился родительский совет школы, в которой мальчик учился. Ему разрешили приходить на занятия с отцом».
Курсы просуществовали два года. Теорию искусства вел Слепков, практику Васильев. Школа на Кунгу, 33, стала «первым университетом» для многих талантливых ребят. Среди них Евгений Романовский и Амиран Хабелашвили.
Последний стал автором памятника Виктору Цою на месте гибели певца под Талси.
В конце жизни Васильеву удалось выставиться вместе с учениками. Экспозиция в вестибюле HoteldeRome так и называлась: «Мастер и ученики».
В конце жизни Васильеву удалось выставиться вместе с учениками. Экспозиция в вестибюле HoteldeRome так и называлась: «Мастер и ученики».
Еще одна выставка состоялась в церкви Петра.
Игорь Васильев и Святослав Рерих в Индии
Несмотря на перемены в стране и жизненные коллизии Игорь Васильев был полон сил и творческих планов, много путешествовал и активно работал.
Загадочный уход
Библейские сюжеты в творчестве скульптора появились в середине 1970-х. В 1990-е он создает несколько работ для известных храмов кафедрального католического собора в Иерусалиме, церкви Св. Петра в Риге, Аглонской католической базилики, рижского Домского собора. Незавершенным остался цикл «Бронзовые страницы Библии», который должен был состоять из нескольких десятков работ. Скульптор успел создать в гипсе 14 страниц с сюжетами из Ветхого и Нового Завета. (Отлитые в бронзе три страницы из Библии подарил Домскому собору меценат, предприниматель КарлисЗариньш.)
В мае 1997 года, накануне дня рождения, Васильев решил сам сделать себе подарок отправился в поездку по святым местам, в Израиль. Возвратившись, неожиданно слег.
Илона Яхимович на презентации книги в Рижской думе
«Привез непонятную болезнь, говорила мама Ирина Михайловна. Сгорел за 20 дней. Никто не мог понять, в чем дело. Шла кровь отовсюду. Кашляет с кровью. Порежется кровь не остановить».
Мастера не стало 21 июня 1997 года. Ему было всего 57 лет.
«Художник Игорь Васильев фигура значительная, стоящая особняком в богатой панораме латвийского искусства второй половины ХХ века. Число созданных им работ велико, а сами они до сих пор не получили должной оценки как в отношении заложенных автором идей, психологической характеристики образов, так и в плане материала, скульптурного решения, пишет руководитель Информационного центра Латвийской академии художеств Ингрида Буране. Спонтанно откликнувшись на просьбу написать несколько слов для предисловия к книге о скульпторе, я даже не подозревала, какая лавина воспоминаний, переживаний, событий, бесед, мыслей захватит меня и бросит барахтаться в потоке времени, где хочется остановиться, ухватиться за какой-нибудь прутик, проплывающий мимо, или обкатанный течением камень на дне. Говорят, что воспоминания единственное, что у нас нельзя отнять. И в каком-то смысле это так, но я знаю по себе, насколько непокорными и ненадежными бывают воспоминания, когда наслоения жизни меняют наше отношение к пережитому, встреченным людям, неизгладимым переплетениям ума и души.
Все воспоминания об Игоре Васильеве светлые, незапятнанные и цельные. Мы были молоды, нас окрыляла энергия и желание работать, и в наших глазах еще не померкли несбыточные мечты.
Как и прежде, я могу повторить: у всего есть смысл, продолжение и наполнение.
Игорь Васильев посвятил работе в Академии художеств более тридцати лет. И сегодня перенятые у мастера принципы, но уже в собственном исполнении, продолжает нести его ученик Глеб Пантелеев, за которым сегодня прочно закрепилось центральное место в нашей скульптуре. Когда утром по пути в академию я оказываюсь на Эспланаде, всегда здороваюсь с Райнисом КарлисаЗемдеги, учителя Васильева, и Калпаксом Глеба Пантелеева, его ученика. И часто останавливаюсь перед этой мощью закономерности, которая от Земдеги через Васильева в современной трактовке Пантелеева говорит о непрерывности, преемственности, ясности форм, мастерстве и ремесле, воспевая согласие духа и души в искусстве и в жизни в целом. Эти мысли дают мне ощущение полного покоя в водовороте столь несправедливой жизни на этой ненадежной планете».
Илона
ЯХИМОВИЧ
ПУБЛИЦИСТИКА
Латвия / Рига
ПУБЛИЦИСТИКА
Латвия / Рига
Илона ЯХИМОВИЧ
Тайна жизни и смерти Игоря Васильева
Проза
Олег Михалевич
(МАПП / Латвия / Рига)
Олег Михалевич родился и живет в Риге, работал штурманом дальнего плавания, журналистом, редактором литературного журнала, сейчас издатель и предприниматель.
Автор многих книг поэзии и прозы, генеральный секретарь МАПП.
ХОЛОСТОЙ ВЫСТРЕЛ
Знаешь, что это такое?
Саша выжидающе смотрел на меня. На нем был заметно укрупняющий тощую фигуру просторный пиджак с накладными плечами в желто-черную клетку поверх красной битловки и зауженные коричневые брюки. Коротко стриженные волосы русого цвета, словно вздыбленные ветром, стояли затейливым хохолком. Ноги украшали замысловатые коричневые штиблеты. Наверное, именно так и должен был выглядеть спецкор очень популярного журнала «Огонек». Днем ранее он взял у меня интервью, я покатал его по Риге на новенькой девятке, потом мы часа два посидели в только-только появившемся кооперативном кафе и, казалось, сдружились навеки. Но парень он был зубастый, палец в рот не клади, и в вопросе его определенно таился подвох.
Модифицированный автомат Калашникова, предположил я, протягивая руку, но Саша испуганно отдернул невзрачную авторучку из поля моего достижения.
Ты что, это опасно. На самом деле это смотри, только тебе говорю, я расписку дал о неразглашении экспериментальная ракетница для спецопераций. Личный подарок вашего министра внутренних дел. Я у него сегодня интервью брал о борьбе с преступностью, у вас тут разгул полный, он мне подарил. Для защиты. Подходят, к примеру, тебя грабить, ты в карман лезешь, вроде за деньгами, авторучку достаешь, жмешь на кнопку, а оттуда ракета прямо в лоб. Ну, в лоб вообще-то нельзя, убить может. И беременным женщинам в живот нельзя, а в остальные места шваркнет мало не покажется. И звук, как у пистолета.
А если бандюганов несколько?
Так перезаряжается! У меня целый комплект запасных ракет. Слушай, а давай испытаем!
На ком? усомнился я. Мы находились на 17-м этаже Дома печати, в редакции литературного журнала, в котором я работал редактором, каким-то образом совмещая это занятие с кооперативной деятельностью, никто на нас не нападал. Куда стрелять?
Пойдем!
Саша вскочил с места, удержать его было невозможно. Мы прошли по длинному пустынному коридору и зашли в туалет.
Подожди, сказал я, давай лучше на улицу выйдем, тут слишком тесно.
Именно! подтвердил Саша. Обстановка, приближенная к боевой. На улице мы силу удара не ощутим, а на звук выстрела милиция может примчаться.
Туалет на нашем этаже имел г-образную форму. Саша, оставаясь в предбаннике с раковиной, выставил руку с авторучкой за угол и нажал кнопку. Прозвучал оглушительный выстрел, затем звон, воздух наполнился дымом и запахом пороха. Мы заглянули за угол. Одна из плиток над писсуаром раскололась и отлетела от стены. Или сначала отлетела, а потом раскололась, кто знает?
Вот это удар! восхитился Саша. Пошли отсюда скорей, пока не застукали.
Пару месяцев спустя Саша снова объявился в Риге. На смену пиджаку пришла прошитая многочисленными карманами куртка. Плечи в ней казались еще шире, грудь выпуклей.
У меня классный проект, объяснил он. Ты с семьей едешь в Америку, не переживай, всего на три месяца, и вселяешься в дом американца. Ищешь там работу, общаешься с людьми, живешь, осваиваешься. Ну, ты же советский человек, в любой обстановке выживешь. Американец взамен вселяется в твою квартиру. Ну, и осваивается здесь, соответственно. Мы все это дело снимаем на кинопленку и делаем кассовый фильм! Народ валом пойдет! Ах, да, забыл совсем, по проекту еще бонус полагается десять тысяч долларов на ремонт квартиры, чтобы перед американцем в грязь лицом не ударить.
Но почему выбрали меня? еще слабо, не веря своему счастью, сопротивлялся я.
Ну как же! Ты человек активный, предприимчивый, у тебя первое в стране частное издательство, интересно же, как ты проявишься среди акул загнивающего капитализма. И по-английски говоришь, как бывший морской штурман. Ведь говоришь?