«Я знал об Индии все, что было доступно моему возрасту и восприятию. А возможно, и немного больше того, так как имел доступ к каждой книге в нашей тщательно подобранной библиотеке, вспоминал скульптор. Помнится, в довольно раннем возрасте прочитал «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина, «Воспоминания» русского путешественника Герасима Лебедева, который в XVIII веке принимал участие в основании театра в Калькутте».
От Клиберна до Коненкова
Годы учебы Васильева в Латвийской академии художеств совпали с оттепелью. В Москве про ходит Всемирный фестиваль молодежи и студентов, затем Первый Международный конкурс имени Чайковского, на котором побеждает американец Ван Клиберн, ставший на долгие десятилетия любимцем советских людей.
Приезжал он с концертом и в Ригу. По свежим впечатлениям Васильев создает портрет пианиста. Это первая работа, которой он заявит о себе в художественном мире в 1960 году на республиканской выставке мастеров изобразительного искусства. В годы учебы Васильев объездил почти весь Союз. Через год в Московской консерватории он близко знакомится с Клиберном. Рождается новая композиция «Концерт». Критики отметят необычайную пластичность образа, его психологизм то, что в дальнейшем будет отличать все творчество выдающегося скульптора.
Латвийская скульптурная школа развивалась одним путем, а у него было собственное видение.
Васильев работает в камне, в бронзе, но главным материалом его скульптур становится красное дерево. И это тоже отличает его от коллег.
«В латвийской скульптурной школе с деревом работают немногие, объясняет ученик Васильева, председатель Латвийского Союза художников Игорь Добычин. Васильев был знатоком сортов дерева, инструментов по его обработке. Работал с красным деревом, орехом, вишней, палисандром Но дело не только в материале. Латвийская скульптурная школа развивалась одним путем, а у него было собственное видение. Стиль, близкий к школе Коненкова, началу русского модерна: яркая пластика, выразительность. Это реалистичная скульптура, которая в Латвии в силу разных причин не приживалась. А он нес свое, уникальное, самобытное. Сказывались и этнические караимские корни, интерес к восточной этике и культуре».
В 1962-м Васильев оканчивает академию, и его оставляют преподавателем в 22 года! Редкостная смелость со стороны руководства академии даже по сегодняшним меркам. Но на дворе время перемен.
В газетах, выставочных проспектах 19501960-х можно найти сведения о работах Игоря Васильева названия произведений, год создания, награды, отзывы критики. Но ни слова о том, что его волновало, как он жил, чем интересовался. Об этом знают только его близкие.
По рассказам матери, сын жил работой. Приедет домой из академии, сходит на море (тогда они уже жили в Вецаки) и в мастерскую
О том, что Васильев был трудоголиком, вспоминает искусствовед АндаТрейя. Однажды, еще подростком, отец взял ее в Вецаки, на дачу к друзьям. День был жаркий, середина лета. Народ отдыхал кто на море, кто на даче. Взрослые сидели во дворе, беседовали. А на соседней даче, за забором, можно было хорошо рассмотреть высокого крепкого человека, который в изнуряющую жару работал. До изнеможения. Он был в комбинезоне, с топором. Тогда от взрослых Анда впервые услышала это имя Игорь Васильев.
Работал скульптор невероятно быстро. «Даниил Андреев в «Розе мира» пишет, что некоторые художники берут свои модели из жизни, а есть такие, что прямо «оттуда», сверху, рассказывала Ирина Михайловна. Так вот, образ Пастернака он увидел там. Так и сказал: «Я его вижу». Я как раз начала суп вегетарианский готовить, а он варится минут 1520. И когда суп сварился, у него работа была готова в глине».
И все же затворником, отгородившимся от мира, скульптор не был. Отлично плавал, ходил на лыжах, любил велосипед. Его знакомые вспоминали, что рано утром, перед тем как отправиться на работу в академию, он на велосипеде уезжал к морю. Несколько часов катался. В выходные с мамой и соседями по даче нередко на целый день они шли гулять по морю. От Вецаки до Гарциемса и обратно.
Когда подрос сын Денис, Игорь брал и его на прогулки. Если малышуставал, назад возвращался на папиной шее
Загадка творчества
«Вечная загадка как из реальной жизни высекать художественные образы, не искажая ее самой? Более того, как обогатить отраженную на экране жизнь, как пробудить в самых, казалось бы, обыкновенных вещах и явлениях их скрытую от поверхностного взгляда сущность, их связи с огромным миром, их возможности? писал о своем фильме документалист Герц Франк. Зародыш «Пробуждения» скрыт в деревянной колоде, в, казалось бы, мертвом, высохшем обрубке некогда цветущего дерева, завезенного к нам из Индии, Африки или Мексики
Когда подрос сын Денис, Игорь брал и его на прогулки. Если малышуставал, назад возвращался на папиной шее
Загадка творчества
«Вечная загадка как из реальной жизни высекать художественные образы, не искажая ее самой? Более того, как обогатить отраженную на экране жизнь, как пробудить в самых, казалось бы, обыкновенных вещах и явлениях их скрытую от поверхностного взгляда сущность, их связи с огромным миром, их возможности? писал о своем фильме документалист Герц Франк. Зародыш «Пробуждения» скрыт в деревянной колоде, в, казалось бы, мертвом, высохшем обрубке некогда цветущего дерева, завезенного к нам из Индии, Африки или Мексики
Главная скульптура Аглонской базилики
Мы найдем его среди сваленных бревен на лесной бирже на улице Ганибудамбис. А затем увидим поэтапно от первого грубого среза до нежнейшего прикосновения кончиком мизинца, обернутого наждачной бумагой, как из уснувшего дерева (в природе ведь ничто не умирает) высвобождается, пробуждается живой образ Человека.
И мы узнаем в этом лобастом лице и цепком ироничном взгляде знакомый облик великого кинорежиссера и теоретика кино, создателя «Броненосца «Потемкина» и «Неравнодушной природы» Сергея Эйзенштейна.
В то время, пока скульптор будет работать над деревом, мы будем работать, так сказать, над ним, будем выявлять и его «фактуру». А скульптор Игорь Васильев, его лицо, руки модель благодатная».
Cтрана, где сбываются мечты
Игорь Васильев передаёт бюст Махатмы Ганди Индире Ганди
В 1975-м скульптор отправился в путешествие по Юго-Восточной Азии Малайзия, Сингапур, Индия. Сбылась мечта его детства. Васильеву 35 лет. Он с упоением впитывает все увиденное, делает зарисовки, ведет дневник, фотографирует. «Меня в этой стране привлекало все, пишет он в воспоминаниях. Каменные и бронзовые статуи древних божеств, скульптура пещерных храмов, настенные росписи монастырей, миниатюры, украшающие древние летописи»
Вернувшись домой, он принимается за работу. Индия на многие годы становится главной темой его творчества. Появляются портреты Махатмы Ганди, Джавахарлала Неру, Рабиндраната Тагора, серия станковых произведений «По дорогам Индии». Это своего рода скульптурный дневник поездки.
С индийским циклом зрители впервые познакомились в 1979-м в Риге прошла персональная выставка Васильева. А через два года ее оценили в Москве открылась экспозиция, посвященная 30-летию провозглашения Индийской Республики. Но самое серьезное испытание ждало впереди в 1983-м его работы экзаменовали те, кого он ваял сами индийцы. Выставка разместилась в Дели, в недавно открытом Доме советской науки и культуры. Уже в первые дни ее посетили ведущие искусствоведы, художники, журналисты, ветераны борьбы за независимость. В книге отзывов много слов признания.
«Как хорошо, что в Латвии есть люди, которым близка Индия», пишет Святослав Рерих. А лучшей оценкой стало приглашение премьер-министра страны Индиры Ганди посетить ее резиденцию. Встреча не была запланирована график главы правительства в те дни был плотно расписан: в Индии готовилась конференция Движения неприсоединения (стран, которые не входили ни в западный, ни в восточный политические блоки). И все же Индира Ганди нашла возможность выразить свое уважение выдающемуся скульптору.
Из Дели выставка отправилась по городам страны: Мадрас, Бомбей, Калькутта.
Одно дело, когда тебе 30, ты молодой, кусачий, другое за 50, ты зрелый мастер, знающий себе цену
Васильев еще дважды побывал в стране своих детских грез в последний раз в 1988 году. Смог он увидеть и Шри-Ланку.
Его знакомые вспоминали, что в последние годы, в тяжелые минуты, он часто возвращался мысленно в те счастливые дни, когда было так легко, туда, где его понимали с полуслова, хотя говорили на разных языках. Сегодня частички его Индии его скульптуры живут в разных странах: в частных и государственных коллекциях Индии, России, Латвии.
Время надежд и разочарований
Перестройка подарила скульптору надежду на перемены. Появились новые возможности для поездок. Но недаром еще Конфуций сказал: «Не дай нам бог жить в эпоху перемен». Революционная пена вынесла на поверхность демагогов, художников на потребу, предлагавших все старое выбросить на свалку истории. То, что еще недавно считалось примером, классикой, объявляется застойным.
«Вспоминая о том периоде, только сейчас понимаешь, какой он был сложный. Безвременье, говорит коллега Васильева Глеб Пантелеев о начале 1990-х. Но одно дело, когда тебе 30, ты молодой, кусачий, другое за 50, ты зрелый мастер, знающий себе цену. Работа в стол, невостребованность общие проблемы творческих людей. Человек с толстой шкурой мог бы найти на какое-то время возможность элементарно выживать: делать конъюнктуру, доставать рекламные заказы. Но Васильев был человек совершенно другого склада».
Жизнь дорожает, на жалованье преподавателя все труднее прожить. Если раньше можно было рассчитывать на частные заказы, то сейчас и этого мало.
«Изменилась ситуация во всем художественном мире в скульптуре, живописи, графике. Это был настоящий культурный шок», вспоминает о том периоде Игорь Добычин.
В Риге открываются выставки модных скульпторов и дизайнеров, имена которых теперь давно забыты. Шоу из бутылок, гвоздей, проволоки Для них находятся и частные спонсоры, и государственная помощь. Васильеву ждать поддержки неоткуда. Когда начали строить Дом Черноголовых, он надеялся, что и для него найдется заказ нужно было изготавливать сотни скульптур. Ни одного. «Людям такого уровня нужен менеджер», говорят искусствоведы. Тот, кто сможет устроить выставку, найти средства, заказы, продать работы. Но такого человекарядом не оказалось. Все помогали на словах. Васильев вынужден был сам искать заказы, договариваться о выставках. Однако он был человеком другого склада далеким от коммерции, не имеющим пробивных способностей.