Земное время 2 2016 - Коллектив авторов 22 стр.

Я помню злорадство и дерзость царя-диогена,
Глаза Ариадны в последний, пронзительный миг,
Удушливый, гнилостный запах подземного плена
И мох на развилках, и каждый зловонный тупик;
Я помню, как вбил свой клинок под ребро людоеду,
Критянского принца вспоров, как докучного пса,
Как сердце рвалось из груди с криком: «Папа! Я еду!»
Я что-то забыл Я забыл поменять паруса!!!

Этот город сжигает тебя дотла:
Как котла утроба его нутро,
И горячим смерчем по дну котла
Жар и смрад в лицо и вскипает кровь!

Этот город вбивает в тебя столбы
И вонзает иглы стеклянных брызг.
Он ликует, слыша твои мольбы,
Самодурством собственным пьяный вдрызг.

Этот город песочит тебе лицо
Душной пылью, жмет лабиринтом стен,
И сверкает солнце с небес венцом,
пожирая всю без остатка тень.

Этот город сминает тебя огнем,
Чтобы ты в оплаве асфальта вяз,
Каждым камнем шепчет: «Спалим! Согнем!» 
Сам себе возгордившийся Бог и князь.

Этот город задушит в тебе тебя,
Забиваясь в легкие каждый вздох
Станет им по-своему тебя любя,
Он мечтает, жаждет, чтоб ты издох,

И тогда-то, заполнив тебя собой,
Он поймет, зачем ты не падал жил,
И отхлынет жаркий его прибой
От других повстанцев бетонных жил

А на улицах снова празднество:
Крики пьяные, реки пенные 
И вселенная снова дразнится,
Едко дразнится вся вселенная!

А над городом блеск сияющих
Фейерверков все небо вспорото,
Я ж по городу лишь тебя ищу,
Лишь тебя в людном чреве города!

Как Иона внутри чудовища,
От неона слепой и бешеный,
В чувствах смешанных, звук шагов ища,
Я беспомощен, как помешанный!

Словно можешь ты тут, средь масс людских,
Чудом быть, по веленью щучьему,
Я ищу тебя в этот час тоски,
Как и каждый час, я ищу тебя!

Все труднее мне фокусировать
Взор, плохим алкоголем суженный,
Но ищу тебя, в этом мире, ведь
В целом мире лишь ты мне сужена!

Я найду тебя среди ряженых,
Ты простишь меня, безобразника
И все праздники станут важными,
И не будет неважных праздников!

Сегодня вечером не жди доверчиво,
Ведь я умру.
Безумным кречетом в небесных трещинах
Взобью искру.
Чет кроют нечетом, и пламя буйствует
На злом ветру.
Сегодня вечером не жди, наверное,
Меня умру.
Сегодня вечером искать ты ринешься
Но я ушел.
Безвольной щепкою за мной подкинешься
В костер-костел.
Да, были венчаны, а волны крошатся
В броске об мол.
Сегодня вечером, дорогой меченый 
Уже ушел.
Под небом инаким, чужой пустынею
Иду живой.
И сердце выжжено, и солнце выстыло
Над головой.
Бездарный выродок, печатью Ирода
Слепой, хромой,
И выси скалятся, и скалы высятся
Иду живой
В Зверь-книге сказано в замшелой гавани
Увижу вновь
Тебя, стоглавую, налево, вправо ли 
Черта эпох.
Тебя, столицую, тебя, стоустую 
Не смей! Без слов!
«Я стал столицею пустой, бесчувственной» 
Сказал Иов.

Скучает осень в полудреме рам оконных,
Под ветром горбятся и гнутся дерева,
И стаи птиц, на бегство осужденных,
От нас уносят время и слова.

Нет, не часы минуты нам остались! 
Прочь, гордость и обида напоказ! 
Чтоб попытались мы с тобою, попытались
Простить, но не проститься в этот раз.

Надежда, поспеши вслед стаям быстрым,
Верни любви начальные слова!
Под этим небом, лучезарно-чистым,
Пусть закружится снова голова.

Я снова в судьбу безрассудную верю!
Надежду прошедшей бедой не измерю 
Умчалась она с тополиной метелью,
Обиды с души словно пух улетели.

Мы встретимся вновь, как две вольные птицы,
Как зерна, любовь соберем по крупицам.
Мы крылья расправим навстречу надежде:
Все будет, как прежде! Пусть будет, как прежде!

В любви мы так часто с тобой объяснялись!
А с первой бедою едва не расстались.
Но в час полуночный под светлой звездою
Вновь к счастью притронемся тихо рукою.

Вот снова дождь. Нет на него управы.
Июнь стекает каплями с небес,
И хоть, вскипая, зеленеют травы,
Но пыл весенний начисто исчез.

Уже тревога в сердце и усталость,
И мысль о бренности всего пути.
Так солнца хочется! Его хотя бы малость!
Быть может, с солнцем легче путь пройти

Наш крестный путь судьбы крута дорога:
То поворот, то пропасть впереди,
То слово недруга звенит в душе тревогой,
Но жизнью счастлив будь и лишь вперед иди.

Наш Северо-Запад. То лес, то болото,
То луг заливной в частых шлемах стогов.
И русла извилистых речек, дремотно
Лежащих в объятьях своих берегов.

Наш Северо-Запад. Озера без края,
А где крутояр древних крепостей след.
Их стены, глухим частоколом вставая,
Спасали древлян от нашествий и бед.

Наш Северо-Запад. От века здесь занят
Трудом землепашеским каждый второй,
Другие края пусть красотами манят 
Мы связаны с древней землею судьбой.

Наш Северо-Запад. Заброшены пашни,
И лес наш повержен бездумной рукой.
Но край возродим мы усилием нашим,
Коль связаны с ним неподкупной судьбой.

Наш Северо-Запад. Людские причалы,
В природе в соседстве краса и печаль.
Из совести нашей у речек начала,
От душ незлобивых безбрежная даль.

Наш Северо-Запад. То лес, то болото,
То луг заливной в частых шлемах стогов.
И русла извилистых речек, дремотно
Лежащих в объятьях своих берегов.

Наш Северо-Запад. Озера без края,
А где крутояр древних крепостей след.
Их стены, глухим частоколом вставая,
Спасали древлян от нашествий и бед.

Наш Северо-Запад. От века здесь занят
Трудом землепашеским каждый второй,
Другие края пусть красотами манят 
Мы связаны с древней землею судьбой.

Наш Северо-Запад. Заброшены пашни,
И лес наш повержен бездумной рукой.
Но край возродим мы усилием нашим,
Коль связаны с ним неподкупной судьбой.

Наш Северо-Запад. Людские причалы,
В природе в соседстве краса и печаль.
Из совести нашей у речек начала,
От душ незлобивых безбрежная даль.

Ой, поверю, ой, поверю 
Распахну пошире двери,
Распахну пошире сердце 
Заходи-ка обогреться.

Мы разлуку растопили 
Чай вприкуску с нею пили.
Взгляды невзначай встречались 
Златы горы обещались.

Златы горы дерзки мысли.
Да слова в тиши повисли,
Как-то сразу потерялись 
До сердец не достучались.

Все что нынче легковесно.
Будет завтра? Неизвестно.
Не любовь, когда вполсилы 
Молча сердце голосило.

Сыны и дочери, любите матерей,
Пока они живут на этом свете,
За их улыбку будьте вы в ответе,
Вниманьем награждайте их щедрей.

Сыны и дочери, любите матерей.
Не забывайте, что они не вечны.
Как облака, минуты скоротечны,
И смерть не ждет у запертых дверей.

Я вас молю: любите матерей,
Чтоб сердце не разорвалось однажды
От боли, что с собою носит каждый,
Прозрев от тяжести вины своей.

Вины такой, какой прощенья нет,
Ей имя поздно я нашла бездушье.
Кто слезы матери моей осушит?
Кто матери мой передаст ответ?

Все поздно. Там, на горней высоте,
Я знаю, мне она дала прощенье.
Но страждет вновь, узрев мои мученья.
Себе прощенье дам лишь на кресте.

Сыны и дочери, любите матерей!
Натруженные руки их целуйте,
Свои приезды, как цветы, даруйте!
Часы стучат вы слышите? Скорей!

Осень тоже красива.
Не горюй, не горюй!
Как ожог от крапивы
Жарких губ поцелуй.

Помутился ли разум?
Ты не тронь, ты не тронь!
Полыхнул в сердце разом
Запоздалый огонь.

Мне на миг показалось
Запретишь? Запретишь?
Что у нас завязалось 
Сердцем вещим услышь.

Поцелуй. Вкус крапивы
Вспоминай, вспоминай!
С ветром скрылся пугливо
Нам обещанный рай.

Я словно б мертв, но миру в утешенье

Я тысячами душ живу в сердцах

Всех любящих, и, значит, я не прах

И смертное меня не тронет тленье.

Пыль от мраморной глыбы въелась в кожу и жжет,
Из коленей и пальцев кровь неспешно сочится 
Ты упорен в работе, и резец твой тупится,
Но ты видишь созданье, что в том камне живет.

Чтоб виденью дать волю, дерзко рвешься вперед.
И, как мастер, уверен: будет вечным творенье.
Ты спешишь, пока сердцу небо шлет откровенье,
И боишься бесследно миг прозренья уйдет.

Я пришла из грядущих, из непрожитых лет,
Пред творением дивным в восхищенье застыла.
Не гневись, умоляю, за настойчивость, милый!
Видишь, как тебе предан моих глаз ясный свет!

Я пришла, но не знаю, какова ипостась:
Я сестра тебе; мать ли; та, что любит беспечно
Ты ж твореньем своим околдован навечно.
Как мне в душу проник? Как смог сердце украсть?..

Ты устал, Микеланджело. Встань, распрямись!
Кровь полуночных бдений на глазах пеленою.
Забывал за работой ты о пище порою
Вот домашний обед. Я прошу, обернись!

Отвлекись от ваянья, полной грудью вздохни.
Кину шаль свою на пол для тебя будет ложе.
Смажу снадобьем раны на растресканной коже,
И лоскут поцелую, чем завязаны будут они.

Но ко мне все стоишь ты исхудалой спиной,
Что прикрыта одеждой, щедро политой потом,
Глух к моленьям и просьбам, не внимаешь заботам
О тебе, светлый гений, мой бессмертный герой.

Постигаешь эпоху в непрерывной борьбе.
Ты для мира затворник, жизнь твоя в сотворении.
Окропив белый камень кровью стертых коленей,
Высекаешь корону вечной славы себе.

Ах, женщина, не счесть твоих забот!
В дому размером с сито, их что дырок.
И, если вдруг душа к стихам зовет,
Рукам в то время вовсе не до Лиры.

И сколько же стихов на языке,
Как слив на ветках, высохло впустую!
И мысли растворились вдалеке,
Как рои пчел, заброшенные всуе

Как же вдохновенно птица песнь выводит
На зеленом древе, прославляя жизнь,
Даже если знает каждый день приходит
В хищный лес охотник только и держись!

Он под пышной кроной машет тесаками 
Освежует туши, «бравых» дел трофей.
И к стволу приникнув, ружья дул зрачками
Жадно ищут в чаще новую мишень.