После этих слов незнакомка рухнула наземь, расползлась клочьями черного дыма и исчезла, а Тимофеев-старший обнаружил себя стоящим в коридоре собственной квартиры.
Его качало, ноги подкашивались.
В панике глянул на них. Ноги как ноги, ни следа могильной грязи на них!
Бред, чушь, дурман, морок!
Привалившись к стене, Тимофеев-старший осматривался, понимая, что стал жертвой ужасного кошмара. Наверное, и впрямь расшалилось давление. Завтра надо обязательно сходить в поликлинику. А сейчас поскорей в постель, лечь и уснуть, забыть о том, что померещилось!
Он отклеился от стены, сделал шаг, другой и замер. При каждом шаге ему слышалось мерзкое чавканье сырой земли и тихий ехидный смешок, словно кто-то напоминал: «Я здесь, я не отстану от тебя и это тебе не мерещится это правда!»
Ночь Васька Тимофеев провел свернувшись клубочком в той же самой груде березовых веников, где обычно спал банник. На сей раз бывший знахарь Кузьмич уступил гостю обжитое местечко, а сам притулился рядом с давным-давно выстывшей каменкой.
Никаких снов о прежней, человеческой, жизни или о маме с папой Васька, к счастью, не видел, не то от них можно было бы с ума сойти. Вообще, как ни странно, проснувшись, он не хватался за голову этими своими ужасными кошачьими лапами, не рыдал горькими слезами встал почти спокойным и готовым к действиям по собственному спасению.
Возник один план правда, весьма сомнительный. Этот план нужно было с кем-то обсудить, но вот беда: обсудить его ни с кем, кроме банника, Васька не мог, а бывший знахарь Кузьмич его намерения ни за что бы не одобрил.
И все же попытаться следовало!
Чтобы набраться решимости, Васька для начала нырнул в ту же кадку, в которую был вчера так бесцеремонно заброшен, хорошенько искупался, вылез, встряхнулся, кое-как обтерся ветошкой, которая в их с банником немудреном обиходе служила и полотенцем, и скатеркой, потом съел кусок по-прежнему волшебно свежего словно только что из частной пекарни! хлеба, запил водой и приготовился начинать нелегкий разговор. Однако банник его опередил.
Слушай, брат ты мой, сказал он задумчиво, я тут кое-что надумал Я ведь не все свои былые знахарские премудрости позабыл за те годы, что в нечистиках пребываю. И ночью кое-что вспомнилось Может быть, удастся тебя обратно в человека превратить! Только ты должен мне точно, точнехонько обсказать, как обернулся котом. Что именно с тобой ведьма сотворила. Прутиком зачарованным или кнутом-самобоем хлестнула? А не то наузы на тебя навязала? Или по имени кликнула? Видишь ли, колдун, зная имя человека, может запросто сделать его оборотнем, а потому имя необходимо утаивать и называться иным, вымышленным
Не было ничего такого, прервал его Васька. Палкой или кнутом меня никто не бил, по имени не окликал, а насчет науз сказать ничего не могу, потому что не знаю, что это такое.
Проделки колдовские да ведьмовские, с отвращением сморщился Кузьмич. Чтоб кого-то испортить, нужно взять шерстяную нитку и со злобным заговором навязать на ней восемь двойных узлов. Эту нитку бросают в таком месте, где на нее непременно наступит тот, против кого порча направлена.
Понятно, задумчиво кивнул Васька. Нет, честное слово, никто на меня никаких ниток не навязывал. Этот котенок просто забрался ко мне на колени и как-то само собой так произошло, что я сделался котенком, а он мною.
Еще спасибо скажи, что тебя в рыбу не обратили! проворчал банник. А то, знаешь, в проточных водах, а особенно часто в омутах, на глубине, иногда увидишь вдруг рыбу, которая хвостом против течения стоит, а не по воде, как настоящая рыба. Это оборотень, и он раньше тоже человеком был!
В самом деле, мне еще повезло, с грустной усмешкой пробормотал Васька. Не то пришлось бы искать помощи у водяного!
Кузьмич так и передернулся:
Не знаю я случая, чтоб водяной хоть кому-то помог: он только пакостить да проказить способен. Ладно, домовой поможет, ладно дворовой, но водяной никогда! Ну да не о том речь. Что ж за котенок такой был, который тобой запросто обернулся?!
Ведьма Ульяна говорила, что это ее ученик, вспомнил Васька. И она его очень хвалила.
Ну да, по всему видать, прилежный был ученик, согласился банник. Но кто он, природа его какова? Знать бы, двоедушник он, к примеру, или обычный кот, наущенный против человека, или вообще слеплен из могильной земли будто кукла-зловредница?
А зачем вам знать, кто он такой, этот кот-мальчик? удивился Васька.
Брось мне выкать сей же час и немедля! внезапно рассердился банник. Терпел я это, терпел, а больше не желаю. Я тебя братом зову, а ты мне выкаешь!
Извините, я не могу звать вас на «ты», жалобно ответил Васька. Ну, это вы же старше меня намного и как-то неуважительно получается Нет, я не могу, не обижайтесь!
Конечно, я тебя старше на ого-го сколько, рассудительно сказал Кузьмич. Но деду своему ты разве выкал бы?
Васька призадумался.
Папиного отца я не знал, он умер очень давно, папа еще маленьким был, наконец проговорил он. Но когда мой другой дедушка, мамин отец, был еще жив, я его, конечно, на «ты» звал.
Ну так считай, что я еще один твой дед, решительно произнес Кузьмич. Такое запросто могло бы случиться, когда б меня ведьма Марфушка не испортила. Ну так что? Станешь мне дальше выкать или на «ты» перейдем?
Перейдем, согласился Васька, не желая обижать банника своего единственного друга в этом перевернутом мире.
Ну так переходи! велел банник. Скажи: «Зачем, Кузьмич, тебе знать, кто он такой, этот кот-мальчик?»
Васька покорно, хотя и не без запинок, повторил.
Понимаешь, брат ты мой, ответил Кузьмич, знал бы я, кто это чудище может, смекнул бы, как его осилить. Но как узнать его природу не ведаю.
Ну так переходи! велел банник. Скажи: «Зачем, Кузьмич, тебе знать, кто он такой, этот кот-мальчик?»
Васька покорно, хотя и не без запинок, повторил.
Понимаешь, брат ты мой, ответил Кузьмич, знал бы я, кто это чудище может, смекнул бы, как его осилить. Но как узнать его природу не ведаю.
При этих словах банник так пригорюнился, что Васька решился открыть ему свой план. Самое подходящее время!
Я знаю, у кого можно спросить, осторожно начал он.
Ага, у ведьмы Ульяны, ухмыльнулся Кузьмич. Так она и скажет! Да ты и слова молвить не успеешь, как она тебя прикончит.
Не прикончит, качнул головой Васька. Она сама говорила: «Хотела бы, ох как хотела бы я тебе шею свернуть, да, на беду, сама я тебя убить не могу. Гибель твоя в других руках». Но я не у нее собирался спрашивать.
А у кого ж тогда?!
Ну, есть один человек, то есть не совсем человек, а как бы половина начал объяснять Васька.
Не человек, а половина?! насторожился банник. Да неужто ты о портрете неужто ты об Марфушкином портрете речь ведешь?!
Васька робко кивнул, с опаской поглядывая на Кузьмича, почти уверенный, что сейчас тот разъярится настолько, что пойдут Васькины клочки по закоулочкам.
Однако бывший знахарь только сокрушенно покачал головой:
Нашел подсказчицу! Да ведь Марфушка ведьма еще похлеще Ульяны! Забыл, что она со мной сделала? А от тебя вообще живого места не оставит!
Да нет, это ты забыл, что она теперь только портрет! выпалил Васька. Вдобавок на половинки разрезанный. Когда я пришел, портрет меня жалел, говорил, лучше бы я сюда не являлся Я так понимаю, у них с Ульяной отношения отвратительные, они друг дружку терпеть не могут. Портрет Ульяне просто подчиняется, подглядывает за моей семьей, а у самого у него жизнь довольно тяжелая: он только и знай слезы льет, аж пол вокруг заплесневел!
Банник довольно захлопал в ладоши:
Ай да Ульяна! Поделом Марфушке!
Ну при чем тут Марфушка? с досадой воскликнул Васька. Я ж говорю это только портрет! Той ведьмы, которая вас то есть тебя, изучиро ирузочи то есть которая тебя изурочила, той ведьмы давным-давно нет в живых! А ее портрет Ульяну ненавидит значит, возможно, захочет мне помочь.
Так-то оно так, пробормотал Кузьмич, а все ж портрет не чей-нибудь, а Марфушкин! Значит, должен и он быть таким же вредным, какой она была!
Васька утомленно закатил глаза. Конечно, банника понять можно от этой ведьмы Марфушки он натерпелся выше крыши. И все-таки что-то настойчиво подсказывало Ваське: нужно подружиться с портретом ну не подружиться, так хотя бы хорошие отношения установить. Это хоть какой-то шанс выбраться из того ужаса, в который он угодил по милости ведьмы Ульяны и кота-мальчика.
Пусть самый малюсенький, но все-таки шанс!
Кстати, я давно хотел спросить, вдруг вспомнил Васька, а ты не знаешь, откуда вообще этот портрет взялся? Написан масляными красками как мог оказаться настоящий художник в вашей деревне?
Художника барин из Нижнего Новгорода привез, усмехнулся Кузьмич. Марфушка же красавица была несусветная!
Да, наверное, прошептал Васька, вспомнив червонное золото кудрей и зеленый глаз глубокий, точно омут.
Красавица, несмотря на то что ведьма, а может, как раз поэтому! продолжал банник. Барин наш из-за нее совершенно ума лишился. Хотел Марфушку рядом с собой видеть денно и нощно! Влюбился а нее так, что небось женился бы, кабы не был уже женатым и не имел детей. Тогда он и привез в Змеюкино какого-то знаменитого художника, чтобы тот запечатлел Марфушкину красу на вечное барское любование.
А кто разрезал портрет пополам? Ведьма Ульяна? не унимался Васька, любопытство которого разгоралось все сильней.
Вот чего не знаю, того не ведаю, пожал плечами Кузьмич. Это небось уже после того случилось, как Марфушка меня сюда определила на вечное жительство. С тех пор только слухи разные до меня доходили. Мол, Марфушкин сын женился на Ульяне и она потом ведьмой стала на смену умершей свекрови, а как и что было на самом деле, сказать не могу. Одно знаю: от Марфушки добра не жди!
И все же я попробую, решительно сказал Васька. Конечно, плохо мне придется, если Ульяна застанет около портрета
Не бойся, не застанет, буркнул банник. Я, так и быть, постерегу. Оно, конечно, мне за банный порог ходу нет, но я в дверях стану, в оба уха слушать буду, в оба глаза глядеть. Как зачую Ульянино приближение, сразу знак подам.
Какой? с интересом спросил Васька.